Храм океанов - Александр Прозоров

И слухачам, и памятникам было проще общаться с богами, нежели со смертными или даже нуарами — однако Зеленец, постоянно находясь рядом, с легкостью переводил невнятную речь хранителей мудрости в яркие образы, которые вспыхивали прямо в сознании Шеньшуна. Страж видел самые приметные горы и озера планеты, рукотворные маяки для драконов, поставленные там, где удобные воздушные пути долго тянулись над однообразной местностью, видел острова и берега, видел храмы и гнездовья, видел землю — такой, какой она представлялась с высоты птичьего полета. Он запоминал изгибы и направления рек, бессточные моря, доступные перевалы и непроходимые джунгли. Зубрил — куда идти, что искать, как выбираться, если вдруг свалишься с неба на южный Полуледник, на Осиные земли, Водяные острова или Водяную же сушу.

Усвоить хотя бы малую толику знаний из бездонного хранилища памятников оказалось не так-то просто, иногда юному нуару казалось, что его голова загорится от натуги и просто расколется, как перезревший кочан, — но в такие моменты Зеленец начинал снова и снова выспрашивать его о подробностях полета, отвлекая и позволяя немного расслабиться. Вероятно, молодой ученый стремился наиболее полно перенести описание столь великого прорыва в память своих слуг. А может — просто пытался как можно лучше подготовить стража к грядущим испытаниям.

В сумрачных каменных пещерах, что надежно защищали память Повелителя Драконов от хищников, несчастных случаев, непогоды и прочих опасностей, от жары и холода, время не ощущалось. Только смертные иногда приносили свежие фрукты, ароматные варева и печеное мясо, наполняли толстые большие кадки, выращенные из корней дуба, холодной водой. Но как часто они это делали, приходили на рассвете или вечерами, или несколько раз в сутки — нуар не знал. Шеньшуну казалось, он только начал свое учение — но как-то раз, совсем внезапно, разорвав в клочья картинку бездонного, растянутого с востока на запад озера Света, окруженного скалистыми берегами, Зеленец объявил:

— Тебе пора, страж богов! Повелитель Драконов ждет тебя у Серой топи. Скотники выводят отдохнувшего ящера к Кривому Зубу за ущельем. Ступай туда. Послезавтра узнаем, на что ты годен.

После полумрака каменных подземелий утреннее солнце ударило по глазам столь ярко, словно нуар снова оказался в корне лилии высоко в черном небе. Свежий воздух наполнил легкие сочным густым воздухом, заставившим сердце биться вдвое чаще и охолонив все тело волной бодрости.

Последний подарок Зеленца: Шеньшун знал, где находится Кривой Зуб. Быстро сбежав по каменистой осыпи, нуар перескочил тощий, весело журчащий ручеек, миновал плотный густой кустарник усыпанной коричневыми стручками акации, что на деле служил внешней стеной загона, потом, прыгая с уступа на уступ, поднялся на узкую площадку, на которой недовольно щелкал длинной крокодильей пастью молодой дракон, и вскинул руку, приказывая тому опустить голову.

Ящер подчинился. Нуар нырнул ему под крыло, подпрыгнул, хватаясь за сухую чешуйчатую шею, с размаху забросил свое тело выше, оседлал широкую холку между крыльями и приказал лететь.

Дракон тут же прыгнул, скользнул над запыленными смертными, что складывали из плит известняка лестницу к слабо дымящей пещере. Шеньшун помнил, зачем: чтобы не соскальзывать с крутой обледенелой осыпи зимой. Но откуда пришло это знание в его и без того перегруженную голову — так и осталось тайной.

Самый удобный путь из южного гнездовья ящер знал лучше Шеньшуна. В конце ущелья он отвернул влево, к озаренному солнцем обширному горному склону, и широко развернул крылья, ловя восходящие потоки. Нуар не стал ему мешать, а когда легкие кучевые облака стали совсем близки, не столько велел, сколько подсказал дракону, что повернуть отсюда лучше всего на север. Тот коротко, по-вороньи, каркнул, наслаждаясь ничем не ограниченной свободой, заложил крутой вираж и помчался к далекому горизонту.

Юный нуар впервые летел один и не знал, как правильно управлять полетом. А потому старался не мешать дракону, полагая, что самый удобный и легкий способ движения тот выберет сам. Шеньшун лишь изредка, очень осторожно касался его сознания, вкладывая интерес именно к северному горизонту и желание подняться как можно выше.

Получалось, вроде как, неплохо. Крылатый зверь, по одному ему ведомым приметам, издалека угадывал места с восходящими потоками, медленно кружил в них, набирая высоту, потом соскальзывал, быстро разгоняясь. Тут же начинал вкрадчиво шелестеть ветер по мелким сухим чешуйкам, холодный встречный поток заставлял слезиться глаза, трепал волосы, задорно насвистывал в самые уши. Стремительно уносились назад редкие сосновые боры, сверкающие болотные прогалины, густо-зеленые лиственные чащи, темные до черноты ельники, молниеносно проскакивали под ногами извилистые реки и ручьи, небольшие озерца. А потом вдруг наступала тишина и покой, солнце быстро согревало лицо и руки, ветер исчезал совершенно, словно никогда его и не было. Это ящер, найдя поток, замирал в нем, описывая широкие круги, — он словно нежился, утопая в воздушном пространстве, будто в мягкой копне свежесобранной травы.

Высота, терпение, наука Зеленца и опыт прежних полетов принесли успех юному нуару. Около полудня он заметил вдалеке знакомые излучины, похожие на верховья реки, что текла через главное гнездовье. Поворачивать и проверять себя Шеньшун не стал — зачем терять время и утомлять ящера? Куда более уверенный в себе, нежели утром, он лишь слегка подправил линию полета. Впереди теперь должен встретиться канал, подпитывающий гнездовье новой ученицы повелителя, а затем — высокие холмы со скалами на вершинах, из которых истекает ручей, питающий Родильное древо. Там сразу и будет ясно, промахнулся он или нет.

Холмы со скалами вскоре поднялись над горизонтом по левую руку. Это означало, что канала страж не увидит, а также то, что до Серой топи осталось совсем недалеко. Шеньшун немного не рассчитал правильный путь — но не заблудился. От истоков ручья промахнуться было уже совершенно невозможно.

Страж богов невольно заторопился, его нервозность передалась дракону, и тот чуть ли не впервые за время пути стал взмахивать крыльями, а не парить. Впрочем, это уже не имело особого значения: внизу стремительно промелькнула Болотная дорога, край топи — ящер вскинулся и быстро, с привычной ловкостью, вцепился в одну из крайних скал.

— Я здесь, повелитель! — громко сообщил нуар, еще даже не видя бога.

— Посмотри на топь. — Это был приказ, но в нем проскользнула и эмоция похвалы. — Ты можешь что-нибудь сказать?