Небесный шкипер - Антон Витальевич Демченко

и отключил оповещатель радиотелеграфа, чтобы не мешал своим возмущенным звоном. А в том, что Дениц непременно пожелает высказать мне все, что думает, я не сомневаюсь, в выражениях-то я, следуя его примеру, не сдерживался. Ну так он сам виноват, думать же надо, чему детей учишь! В общем, пошел он к черту! Все. Можно выходить из ордера. Я взялся за трубу переговорника и врубил корабельную «вопилку».

— Внимание, экипажу приготовиться к маневру. Держитесь крепче, мы покидаем эту сцену, — весело сообщил я Трефиловым и плавно потянул РИВ на себя, одновременно увеличивая ход «Мурены» до максимума, под звонкое треньканье корабельного телеграфа, стрелка которого тут же переместилась на значение «самый полный вперед».

Яхта легко взмыла над колонной дирижаблей и, закладывая широкую восходящую дугу, устремилась в густеющие облака. «Штральзунд», замыкавший нашу линию, попытался было рвануть следом, но уже через пару минут вернулся в строй, очевидно одернутый приказом командира конвоя. Я же указал влетевшей на мостик Алене на радиотелеграф. Та недоуменно нахмурилась.

— Будешь читать переговоры Деница с его людьми, — пояснил я. — И не забывай подклеивать все входящие в книгу. Она нам потом может понадобиться.

— Э-э-э… все читать? — неожиданно покраснела Алена, пробегая взглядом по ползущей из аппарата телеграмме.

— Мат можешь опустить, — фыркнул я.

— Тогда… капитан Дениц загадочно молчит, — поддержала мой смешок невеста, аккуратно разрезая ленту телеграммы на части и не менее аккуратно помещая ее в книгу радиста. Нет, точно пора завязывать с анекдотами. Впрочем, Аленка тут же посерьезнела. — А теперь какой-то Ирвинг приказал вернуть «Штральзунд» в линию и… Рик, цитирую: «Разберемся этим мальчишкой Гренландии зпт если он туда все же доберется тчк».

— Отлично! — ухмыльнулся я, вновь хватаясь за трубу переговорника. — Внимание экипажу. Боевая тревога! Повторяю, боевая тревога! Жду доклада.

— Боевая готова! — почти тут же отозвался Алексей, в голосе которого явно слышались нотки предвкушения. Ну да, этому лишь бы пострелять вволю из чего-нибудь большого и громкого… или хотя бы просто большого.

— Ходовая готова! — послышался голос Федора.

Замечательно. Я повернулся к застывшей на месте радиста и уже успевшей открыть приборную панель наводчика Алене. Та поймала мой взгляд и вздохнула.

— Да готова я, готова.

Ну да, не любит девушка войну. А кто любит? Покажите мне такого глупца!

— Не волнуйся, Ален, — улыбнулся я. — Воевать мы сегодня не будем. Обещаю!

Щелчок тумблера, и «Мурена» резко потеряла привычные цвета, словно растворяясь в белесой мути облаков. А вот теперь можно и выйти из «перины».

— Вячеслав, подойди на мостик! Ты мне нужен у навигацкого стола, — произнес я в переговорник и, не дожидаясь недовольного ворчания Алексея, пояснил: — Все равно артиллерию мы сегодня использовать не будем. А с торпедами, если что, твой брат и сам справится.

— Рик! — возмущенно воскликнула Алена. — Ты же говорил, что не собираешься воевать!

— Не собираюсь, — пожал плечами я. — Но если представится случай, ссадить один из этих рейдеров не поленюсь. Не волнуйся, солнышко, я осторожно. Никто ничего и не поймет. Чик-пуф, и все. Нас даже не увидят, обещаю!

— Рихард Бюлов, ты… ты невыносим! — недовольно произнесла моя невеста и, демонстративно отвернувшись, уперла взгляд в зеркало перископа. Ну и ладно.

От разглядывания обиженной девушки меня отвлек шум шагов. Вячеслав ввалился на мостик и, оглядевшись по сторонам, уставился на меня.

— Вставай к столу, следи за обстановкой и перемещением конвоя, — скомандовал я, и Трефилов занял место штурмана. — Отметь точки рейдеров, чтоб потом не путать их с «селедками». А потом подменишь меня за штурвалом.

— А мы можем их перепутать? — удивился Вячеслав, тем не менее выполняя приказ.

— Во время шторма? Легко, — кивнул я и, заметив взгляды брата и сестры, пожал плечами. — Что вы на меня так смотрите? Да, я намерен дождаться начала шторма, прежде чем начать действовать. А вы думали, я пойду в атаку при свете дня, так, что ли?!

— Мм… да? — с нервной улыбкой отозвался Вячеслав.

Я оглянулся на Алену и, заметив в ее глазах согласие со словами брата, вздохнул.

— Ну замечательно! Собственная команда считает меня конченым идиотом. Дожил, называется, — расстроенно произнес я. — И чем же, интересно, я заслужил такое мнение?

— Мм… может, тем абордажем недобитого «Кельна»? Когда ты прыгнул на своей кошмарной раме прямо на его купол, без всякой страховки? — произнес Вячеслав.

— Или тем, как ты утопил в Северном море «Шмеля», протаранив его на украденном в парящем Франкфурте шлюпе прямо во время вывода «акулы» из ремонтного дока? — подхватила Алена.

— Или…

— Хватит! Я понял! — оборвал я поток воспоминаний Трефиловых и, снова вздохнув, повторил уже куда тише: — Хватит. Обещаю, сегодня ничего подобного я делать не собираюсь.

— То есть атака рейдера во время шторма — это не то, о чем нам стоит беспокоиться? — прищурилась Алена, почувствовавшая поддержку брата.

— Атака? Одна торпеда, и мы уходим. — Мне надоело спорить, не время и не место. — Охотиться за всеми «акулами» сразу я не намерен. Надеюсь, на этом мы закончим вечер воспоминаний, и кто-то наконец займется делом.

— Есть, шкипер. — Моментально поняв, откуда дует ветер, Вячеслав вернулся к столу, и Алена последовала его примеру.

М-да, и я еще имел наглость утверждать, что приказы шкипера «Мурены» экипажем не обсуждаются. Кажется, кто-то слишком расслабился. Что ж, будем лечить… и лечиться, да.

Отдав штурвал Вячеславу, наконец закончившему разбираться с отметками конвоя, и указав ему, на какой дистанции от преследуемых дирижаблей следует держаться, я покинул мостик и отправился на камбуз. Время есть, и есть время. Заодно и для экипажа сухпай соберу, все равно готовить что-то основательное в преддверии шторма — занятие глупое и нерациональное… если, конечно, кок не следует принципу: не поваляешь — не поешь.

Бывший цурлюфт-капитан Хоххиммельфлотте, бывший командир линейного крейсера «Эмден», бывший командующий вторым штаффелем каперской эскадры «Небесные палаши» Карл Дениц был зол. Нет, в последние четыре года это было обычное состояние герра Деница, но сегодня градус его злости перевалил за точку кипения, и командир «Бреслау» позорно сорвался на глазах у присутствовавших на мостике офицеров его рейдера. Такого он себе никогда не позволял. Ледяного Деница не вывел из себя преступный приказ командующего флотом, когда-то отправившего его «Эмден» в самоубийственный рейд к лягушатникам. Как не заставил взбеситься суд чести, который судил его после того, как Дениц пристрелил жирного борова, из-за которого в том рейде экипаж потерял половину нижних чинов и фактически девяносто процентов офицерского состава. Состава, который Карл лично пестовал и учил для пользы стране и ее флоту.

Дениц не моргнув глазом пережил увольнение без пенсии и выслуги, лишение наград и чинов. Пережил и вновь поднялся, уже