Спаси и сохрани любовь - Галия Мавлютова

– Здравствуйте, Инесса, давно у нас не были, – она сняла с подноса высокий стакан с соком, тарелку с бутербродами, еще одну – с пирогами.

– Э-э, нет, вот это уберите сразу и больше никогда не соблазняйте меня холестериновыми лакомствами, – Веткина отодвинула тарелку с пирожками в сторону подальше от себя.

И чуть не потеряла сознание. Аппетит разыгрался помимо воли. Было от чего потерять остатки имеющегося разума – на тарелке высились пироги с черникой, брусникой, клубникой и еще чем-то вкусным, манящим, зовущим. Соблазн пробрался в желудок, выкачивая из него жадную слюну. Господи! До чего же слаб человек, до желчной тошноты. Инесса порывисто цапнула тарелку и прижала ее к груди, весело смеясь. Совсем как Блинова стала. Сластена и обжора. Тесное общение с плотоядной подругой нанесло непоправимый вред – любовью к пирогам. Буфетчица даже прослезилась от волнения, всю свою жизнь она тратит на то, чтобы люди могли вкусно поесть, без страха отравления, несварения или потолстения. Любой проголодавшийся человек представляет для буфетчицы творческий потенциал. Она черпает жизненные силы из проголодавшегося сотрудника, накормит его и радуется. Ее жизнь приобретает смысл. Вроде и день недаром прожит.

– Вкусно? – спросила буфетчица.

– Очень. – И тут Инесса увидела Слащева.

Алексей за версту чувствует, где вкусно кормят. Идет на запах, крадется, как зверь. Веткина придвинула тарелку с пирогами. Это последние пироги. У буфетчицы больше нет. По ее лицу видно.

– Не дам, – Веткина хотела спрятать тарелку под стол, как это сделала Блинова со своей курицей.

– Не надо, ешь сама, – отмахнулся Слащев, – ты у нас старая холостячка. Готовить не любишь.

Смешно было опасаться тонкого и чувствительного Слащева, Алексей ни за что не станет вырывать тарелку из женских рук. Слишком субтилен.

– Я люблю готовить, мне просто некогда стоять у плиты. – Инесса с нескрываемым удовольствием проглотила кусок черничного пирога. – Угощайся, Алексей Владимирович, это последние пироги, – она великодушно подвинула тарелку на середину стола. – Ешь-ешь, мне ни чуточки не жалко.

– Щедрая ты, однако, Инесса, – скривился Слащев, но пирог экспроприировал.

Алексей взял самый лучший кусок. Кувшин с соком быстро опустел. Они молча жевали, откровенно ненавидя друг друга. Каждый ненавидел по-своему, они вынуждены были терпеть один другого. Слащев мог поступить так, как он считал нужным, а он считал, что противников нужно уничтожать. Веткина чувствовала его как себя. Она знала все его тайные помыслы. Алексей способен организовать любую подлость. Инесса зависела от него. От его плохого настроения. От состояния дел в корпорации. Стремление к независимости погубило миллион великих женщин на пути к цели. Веткина не хотела встать в одном ряду с ними. Даже мысленно. Любой ценой нужно было перехитрить Слащева, чтобы он не посмел прикоснуться к ней, к ее имени. Кусок пирога застрял в горле. Веткина поперхнулась. Слащев услужливо поднес стакан с соком ко рту Инессы.

– Не волнуйся, Инесса, ничего страшного не произошло, – сказал Алексей, прижимая стакан к губам Инессы, – пока – не произошло.

– А что произошло? Что происходит вообще? – Она резко оттолкнула стакан.

Сок выплеснулся Веткиной на колени. Пятно растеклось по ткани.

– Бобылев больше не председатель правления. – Слащев бросился к Инессе, пытаясь салфеткой вытереть пятно.

Но его привлекал совсем не пролитый сок, Алексей гладил тугие колени.

– И что из этого? Ты угрожаешь мне? – Инесса поджала ноги под себя.

Буфетчица смотрела на Слащева влюбленными глазами. Красивый мужчина – диковинная редкость в городе. Джад Лоу по сравнению со Слащевым – безобразный Квазимодо. Можно было понять внутреннее состояние буфетчицы, наверное, она беззаветно служит своему негаснущему кумиру, с присущей всем безнадежно влюбленным женщинам преданностью, то есть беззаветно стучит ему на сотрудников компании – Бобылева, Инессу Веткину и многих-многих других. Алексей всю фирму держит в страхе. У него много стукачей среди сотрудников. Влюбленная буфетчица высоко держит вымпел первенства. И все-таки придерживает пироги для Инессы, а их пекут только для избранных, специально для руководства корпорации. Расторопная женщина старается вовремя обслужить Веткину, как в отменном ресторане, и вообще всячески проявляет свою симпатию. Наверное, хочет подружиться, чтобы стучать на пару. В компании веселее.

– Предупреждаю, Инесса, пока предупреждаю, – Алексей попытался достать салфеткой до ее бедра, но там вовсе не было пятна, и Веткина резко оттолкнула его руку.

– Алексей, – устало произнесла она, – какое мне дело до ваших перемещений? Меня эти дела не касаются. Я живу своей жизнью. Никого не трогаю. Ничего не знаю. И знать не хочу. Вы знаете, что у Гришанкова свадьба в марте?

На всякий случай она решила называть Слащева на «вы». Шуточки давно закончились. Молодость осталась позади. Настала очередь платить по счетам.

– Знаю, Инесса, знаю, я всегда в курсе всех дел на «Планете», слава богу. – И Слащев, оставив в покое бедра Инессы, спокойно доел оставшиеся пироги.

Изрек, как бог, дескать, все планетные дела мне подвластны. Алексей спокойно жевал, глядя на Веткину, а у нее начисто пропал аппетит. Сейчас уже казалось, что она все придумала, у нее обычные девичьи фантазии, ей пригрезилось, а влюбленную душу волновали пустые страхи, никаких проблем со Слащевым не было и не будет. Вполне милый и интеллигентный мальчик, почти мужчина – Алексей Слащев. В него даже буфетчица влюблена, смотрит на него и моргает от неизбывного счастья, что может любоваться такой дивной красотой вживую и совершенно бесплатно. Ведь за просмотр денег не берут, «Планета» – не кинотеатр. Со Слащевым нужно дружить. Это может быть полезно.

– Все секреты могу вам рассказать, Алексей Владимирович, только спросите, не поленитесь. Все расскажу. Без утайки. Зачем нам ссориться? – спросила Инесса.

И впрямь – зачем со Слащевым ссориться, ведь им нечего делить, совместного имущества не нажили, детей не родили.

– У каждого свой угол зрения, Инесса, мы с тобой видим проблему по-разному, – Слащев допил свой сок.

Стол опустел. Буфетчица боялась к ним приблизиться, видимо, своим подносом не хотела мешать важному разговору.

– И это правильно, Алексей Владимирович, совершенно правильно, – подхватила Инесса его слова и понеслась с ними по кругу, – было бы в корне неверно, если бы мы с вами на вещи смотрели одинаково.

Слащев остолбенел. Он часто-часто заморгал красивыми глазами. Его неземная красота сразу исчезла.