Нелюбовь (СИ) - Бер Надежда

— Пошла вон, любимая женщина. И не смей приходить в мою комнату, ведьма!

Глаза Ванды хищно сузились.

— Не следует объявлять мне войну. Проиграешь… Спокойной ночи, Любофф — произнесла она и ушла.

Любовь упала на кровать, почувствовав себя разбитой и раздавленной. Слова соперницы раздавались в голове, били по самолюбию. Конечно, Ванда права — Люба не испытывала к мужу нежных чувств. Влюбляться она разучилась с той поры, как услышала из уст матери приговор: «шлюха!». В ту новогоднюю ночь чувствительная девушка испытала физическую боль, которую причинил ей любимый парень и получила моральную травму, что нанесла родная мать. Поэтому, выйдя по совету матери замуж за Августа, она не ждала от мужа ничего хорошего. Два чужих человека под одной крышей — обычная семья. И где-то там, за рамками этой семьи существовала любовница Ванда, а может, и не одна Ванда. Но Любовь этого не знала, или не хотела знать…

«А сейчас… это какой-то абсурд! Что он себе позволяет, этот муж? Это мой дом, и Ванда мне нужна! Сволочь… И она, не следует объявлять мне войну, проиграешь! Ненавижу, ведьма, как есть ведьма» — думала Любовь, и не могла уснуть, прокручивая в голове разговор с мужем и соперницей. На данный момент она не понимала, кто для нее более опасен: воскресший муж или его злобная любовница. «По всей видимости, муж особой опасности не представляет, по крайней мере, пока ребенок не родился. Он даже идет на уступки. Ванда совсем другое дело. А ведь Сергей предупреждал: будь с ней осторожнее. Нужно было поступать хитрее. Но сейчас я открыто выступила на тропу войны с Вандой, и назад пути нет…»

33. Эмбрион

Ночь была бессонной и на завтрак Любовь пришла вялая, полусонная, под глазами залегли тени.

— Мама, ты не заболела? — спросил Ульян настороженно.

— Нет, сынок, все нормально.

Густав взглянул на Любовь хмуро, а Ванда, с трудом сдерживая торжествующую ухмылку, сказала:

— Может, таблетку принести? Давление нужно измерить.

— Нет, спасибо, не нужно — ответила Любовь, встретившись взглядом с соперницей. Атмосфера накалилась, все это почувствовали, даже Анисья, поспешила уткнуться в тарелку.

После завтрака Любовь вернулась в свою комнату, и решила прилечь на минутку. Мысль о том, что Ванда представляет опасность не выходила из головы, с этим она и уснула…

Горное озеро бурлило, издавая зловещее шипение. Люба хотела пить, но вода в озере была странная, и потому она остановилась в нерешительности на краю.

— Что, пришла искупаться в «Ведьминой ванне»? — услышала она голос Ванды и обернулась. Длинные черные волосы развевались, глаза вспыхнули красным огнем, ярко-красные губы растянулись в улыбке, белое длинное платье колышется на ветру.

— Нет — ответила Люба, а Ванда рассмеялась.

— А придется! Прощай Любофф!

Она толкнула Любу и та, ощутив толчок, полетела вниз… Резко вздрогнув, она проснулась. В дверь осторожно постучали.

— Кто там? Войдите — произнесла Люба, в комнату заглянула горничная.

— Госпожа, время обеда. Ваш сын волнуется.

— Что, уже обед? Кажется, я уснула на несколько минут, а проспала… Да, я сейчас приду.

Она наскоро умылась и причесалась. Пришла в столовую, когда все сидели за столом и о чем-то беседовали.

— Извините, за опоздание — сказала она, подумав при этом: «А какого черта я еще извиняюсь? Все эта ведьма, меня сглазила, и сидит улыбается нагло».

За столом она пробыла недолго. Когда подали аппетитное жаренное мясо с овощами, Любовь почувствовала себя дурно, тошнота подступила, запах мяса вызвал отвращение.

— Простите — буркнула она и торопливо покинула столовую.

— Что с ней? — спросил Густав у Ванды.

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Обычный приступ токсикоза.

Анисья чуть вилку из рук не уронила, открыв рот, она была не в курсе о беременности госпожи. А Ульян посмотрел на Ванду испуганно.

— Это не опасно для ее здоровья?

— Нет, малыш, не опасно, все пройдет — ответила Ванда, мило улыбаясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Густав и Сергей переглянулись…

Приступ тошноты быстро прошел, и Любовь сидела у окна в задумчивости. На лужайку Сергей вывел пони по кличке Карл. Ульян, экипированный подобающим образом, ловко уселся в седло, он был уже опытным наездником. «Что-то я совсем расклеилась. Мне нужен свежий воздух» — подумала она и, снарядившись в брюки и курточку, вышла на улицу.

Сергей наблюдал за мальчиком, опираясь на заборчик. Любовь встала рядом.

— Как успехи? — спросила она.

— Хорошо. Покатается на пони, а там и лошадку оседлаем.

— Зачем это ему?

— Пригодится в жизни. Богатые люди… любят конные прогулки.

Любовь слегка скривилась.

— Ну да, высшее общество.

Сергей посмотрел на нее.

— Как Вы себя чувствуете?

— Почти нормально для моего положения… С утра день не задался, ночь бессонная сказалась, вчера перед сном ко мне приходила Ванда, пожелала спокойной ночи, и вот, я глаз сомкнуть не могла, представляете? Если и сегодня придет, я за себя не ручаюсь — сообщила она, прекрасно понимая, что кузен-помощник докладывает о разговорах Густаву.

— Зачем же она приходила?

— Понятное дело зачем. Сообщила мне, насколько мой муж ее любит… Вот, скажите, Сергей, это нормально, когда любовница мужа каждый день перед глазами маячит?

— Думаю, это неприятно — согласился Сергей — так попросите мужа, чтобы он ее уволил.

— Так я и попросила… а он сказал, что это не моего ума дело.

— Возможно, не так попросила? Вспомните, что Вы женщина, а не директор — посоветовал Сергей.

Любовь задумалась, глядя на сына, гарцующего верхом на пони.

— Мама! Смотри как я умею!

Перед ужином горничная сказала хозяину:

— Госпоже не здоровится, она не выйдет к ужину.

Вся компания ужинала без нее, а после ужина Густав пригласил Сергея в свой кабинет.

— О чем вы говорили с ней сегодня?

— О Ванде.

— Понятно. Хочет избавиться от Ванды, вот и разыгрывает эти спектакли с недомоганием, приступами — усмехнулся Густав — притворщица.

— Ну почему же спектакли? В ее положении это естественно. И разве она не права в том, что присутствие Ванды в доме выглядит, по меньшей мере, странно?

— И ты туда же. Она тебя обработала. Хитрая… Ванда должна быть у меня на глазах.

— Но она обозлилась на Любовь и может навредить ей или ребенку.

— Не посмеет.

— А ты уверен? Женщины уже вышли на тропу войны, и тут нужно делать выбор, на чьей ты стороне. Люба не понимает с кем имеет дело, и потому вступила в борьбу с Вандой. Но Любовь более уязвима, у нее дети. А Ванде нечего терять, ради своей любви она на все пойдет — рассудил Сергей, и Густав призадумался.

— И что же мне делать?

— Купи Ванде квартиру в городе, пусть живет отдельно.

— Она выйдет из-под контроля и тогда… предсказать ее действия невозможно.

— Ну не знаю… Ты сам создал эту ситуацию.

— Да, ты прав, Сергей, нужно что-то решать — сказал Густав — пойду посмотрю, как она.

Возле комнаты Любови Густав остановился, неслышно приоткрыл дверь. Любовь была не одна, с Вандой.

— Это моя обязанность, заботиться о твоем здоровье. Поэтому выпей таблетку, и тебе полегчает — говорила Ванда.

— Пей сама свои таблетки. Ты меня отравишь.

— У тебя паранойя что ли? Зачем мне тебя травить, дура?

— Может, хочешь убить моего ребенка.

— А не ты ли просила меня прервать беременность? А сейчас вдруг прониклась любовью к эмбриону. С чего бы, это? — насмешливо произнесла Ванда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тебе не понять. Уйди из моей комнаты.

— Здесь нет ничего твоего! Хозяйка нашлась! Ты никто. Ты просто инкубатор! — воскликнула Ванда.

Густав вошел в комнату, и Ванда, испуганно обернулась. Взгляд у мужчины был гневный, и Ванда поежилась, сказала виновато: