Сезон Маршей - Дэниел Силва

Если Кэннон приехал в первой карете вместе с маршалом, то Майкл прибыл в третьей с тремя старшими чинами посольства. Одним из них был шеф лондонской резидентуры ЦРУ, Дэвид Уэтон. Беззастенчивый англофил, в визитке и с седыми напомаженными волосами, он напоминал актера, пробующегося на роль в «Возвращении в Брайдсхед». Уэтон, мягко говоря, недолюбливал Майкла и никогда этого не скрывал. Лет сто назад он работал под началом отца Майкла против русских. Осборн-старший считал, что его подчиненному, чтобы быть хорошим агентом, недостает оперативного опыта, умения ориентироваться в сложных ситуациях и навыков общения, о чем он и написал в представлении, которое едва не погубило карьеру Уэтона.

Тем не менее Управление решило дать ему второй шанс — людям с правильной родословной, правильным образованием и правильной религиозной ориентацией всегда дают второй шанс. Его отправили в южную Африку с заданием возглавить резидентуру в Луанде. Шесть месяцев спустя Уэтона остановили на контрольно-пропускном пункте, когда он ехал на встречу с агентом. В «бардачке» полицейские обнаружили так называемую «черную книжечку» с именами, паролями, инструкциями и даже графиком оплаты всем находившимся в Анголе агентам ЦРУ. Уэтона объявили персоной нон грата и выслали из страны; агентов арестовали, подвергли пыткам, а потом казнили. Смерть четырнадцати человек отнюдь не обременила его совесть. В своем отчете он обвинил погибших в том, что они не выдержали истязаний.

В конце концов Управление поняло свою ошибку и отстранило Уэтона от секретных операций, перебросив его в Лэнгли, в отдел, занимающийся Советским Союзом, где о нем скоро заговорили как о клеветнике, завистнике и бездельнике-бюрократе. Очередное назначение привело Уэтона в Лондон. Здесь он управлял резидентурой так, словно получил ее в свое личное владение. До Майкла доходили слухи о недовольстве и назревающем бунте.

— Никак герой Хитроу, — усмехнулся Уэтон, когда Майкл, забравшись в карету, уселся на деревянную скамью. Во время нападения на аэропорт Майкл обезоружил одного из террористов и застрелил другого, за что был отмечен в приказе по Управлению. Этого Уэтон простить ему не мог.

— Как дела, Дэвид?

— Ты же вроде бы подался в отставку.

— Да, но соскучился по тебе и вернулся.

— Надо поговорить.

— Жду с нетерпением.

— Не сомневаюсь.

Кареты медленно проехали от Гросвенор-сквер до Парк-лейн, обогнули Гайд-парк и, провожаемые взорами любопытных туристов, покатили дальше. Зрители, наверно, были разочарованы — скромные дипломаты интересовали их куда меньше, чем особы королевской крови.

Кареты проехали через ворота Букингемского дворца, и небольшой оркестр — тот самый, что сопровождает смену караула — встретил их вдохновенными звуками «Янки Дудль Денди». Вышедшего из кареты Дугласа уже встречали личный секретарь королевы и начальник протокольной службы.

Сопровождаемый ими, посол вступил во дворец, поднялся по широкой лестнице и прошел через анфиладу роскошных залов, по сравнению с которыми Уинфилд-Хаус казался нескромным выскочкой. Майкл и старшие чины посольства шли следом, поотстав на несколько шагов. Наконец все остановились перед двойной дверью. Ждать пришлось недолго — повинуясь некоему тайному сигналу, двери распахнулись.

Королева Елизавета II стояла посреди огромного зала. На ней был синий костюм, с руки свешивалась неизменная сумочка. Рядом с ней, как обычно, застыл заместитель министра иностранных дел сэр Патрик Райт. Дуглас пересек зал — пожалуй, немного слишком быстро — и отвесил королеве почтительный поклон. Затем, вручив конверт с верительными грамотами, произнес предписанное протоколом:

— Ваше Величество, имею честь представить ноту об отзыве моего предшественника и мои верительные грамоты.

Королева взяла конверт и, не взглянув на содержимое, передала его сэру Патрику.

— Я очень рада, что президент Бекуит проявил благоразумие и здравый смысл, назначив послом в Лондон человека вашего положения. Откровенно говоря, я не вполне понимаю, почему ваши президенты обычно посылают в нашу страну своих политических сторонников, а не профессионалов, как вы.

— Видите ли, Ваше Величество, я тоже не профессионал. В душе я политик. И, насколько мне известно, единственным профессиональным дипломатом, служившим в Лондоне в качестве посла, был Рэймонд Зейтц, представлявший президента Буша.

— Милый человек, — сказала королева. — Но сейчас мы многого ждем от работы с вами. У вас большой опыт по части международных дел. Если не ошибаюсь, вы ведь возглавляли сенатский комитет… о, Патрик, напомните мне…

— Сенатский комитет по международным отношениям, — вставил Патрик Райт.

— Вы правы, Ваше Величество.

— Положение в Северной Ирландии сейчас весьма напряженное, и нам нужна поддержка вашего правительства, чтобы довести мирный процесс до приемлемого для всех соглашения.

— Буду счастлив оказать любую помощь, Ваше Величество.

— А мы с благодарностью ее примем.

Разговор естественным образом подошел к логическому завершению, и Дуглас уже ощутил некоторое беспокойство королевы.

— Позвольте, Ваше Величество, представить старших сотрудников посольства?

Королева кивнула. Двери снова распахнулись, и в зал вошли десять дипломатов. Дуглас представил каждого. Характеризуя Уэтона как политического советника, он заметил, что королева едва заметно подняла бровь.

— Я вдовец, Ваше Величество. Моя жена умерла несколько лет назад. Моя дочь не смогла присутствовать здесь сегодня, но если вы позволите, я представлю моего зятя, Майкла Осборна.

Королева кивнула, и Майкл вошел в зал. Взгляд Елизаветы остановился на нем. Потом она слегка наклонилась и негромко спросила:

— Не участвовали ли вы в том прошлогоднем эпизоде в аэропорту Хитроу?

Майкл склонил голову.

— Да, Ваше Величество, я там был, но…

— Не беспокойтесь, мистер Осборн, — заговорщически прошептала королева. — Вы бы удивились, узнав, о чем мне рассказывают. Уверяю вас, я умею хранить секреты.

Он улыбнулся.

— Нисколько не сомневаюсь, Ваше Величество.

— Если придет день, когда вы оставите свое нынешнее занятие, мне доставит удовольствие вознаградить вас должным образом за то, что вы сделали. Благодаря вашей смелости и решительности спасены десятки жизней. Жаль, что нам не довелось познакомиться раньше.

Елизавета кивнула, и Майкл, отступив, присоединился к шеренге дипломатов. Поймав взгляд Уэтона, он улыбнулся, но тот в ответ только скорчил гримасу, как будто проглотил собственную запонку.

Они шли к выходу из дворца, когда Уэтон, догнав Майкла, схватил его за локоть. Пальцы у него были сильные — Уэтон играл в теннис и напряжение снимал тем, что постоянно тискал теннисный мяч. Майкл с трудом подавил естественный импульс отдернуть руку.

— Мы с тобой не приятели, Майкл, так что буду говорить официально. — Уэтон постоянно употреблял такие словечки, как официально и неофициально, что выглядело абсурдно для разведчика. — Думаю, это паршивая идея — слетать на денек в Белфаст.

— А тебе не кажется, Дэвид, что в таком месте надо выбирать другие выражения?

— Пошел ты, — прошептал Уэтон.

Майкл высвободил руку.

— Кевин Магуайр больше не твой агент, — сказал Уэтон. Майкл бросил на него предостерегающий взгляд — называть вслух имя агента в публичном месте считается преступлением. Уэтон относился к разведывательной работе, как к игре, в которую играют ради удовольствия, и то, что он произнес имя агента в стенах Букингемского дворца, вполне соответствовало его собственному представлению о себе. — Если хочешь, чтобы с ним побеседовали, пусть это сделает кто-нибудь из лондонской резидентуры. Например, его контролер.

— Вестник был моим агентом, — сказал Майкл, называя Магуайра его кодовым именем. — Я его завербовал и я с ним работал. И это я вытянул из него информацию, которая спасла десятки, если не сотни жизней. Я встречусь с ним сам.

— Сейчас не время для прогулок по тенистым аллеям памяти, тем более в таком городе, как Белфаст. Почему ты не хочешь довериться нашему человеку?

— Потому что хочу поговорить с ним сам.

— Послушай, у нас были кое-какие разногласия, но сейчас я говорю с тобой искренне. Ты теперь канцелярский работник, а не оперативник. Тебе сорок восемь и год назад ты едва не погиб. Даже лучшие из нас теряют хватку. Послушайся моего совета: давай пошлем на встречу с Вестником моего человека.

— Я не потерял хватку. А что касается Северной Ирландии, она не изменилась и за четыреста лет. Надеюсь, я смогу позаботиться о себе сам.

Они вышли во двор, уже залитый ярким солнечным светом.

— Вестник предлагает воспользоваться старой процедурой. Если он не выйдет на контакт в течение двух дней, то ты должен покинуть Белфаст. Понял?