Любовная мозаика - Карен Смит

— Выберите что хотите. — Он указал на шелковые ночные рубашки и пижамы, разбросанные в художественном беспорядке на полках. — Здесь должны быть даже новые, — добавил он, стараясь не встречаться с Пейдж глазами. — Спокойной ночи. — Не оглядываясь, мужчина поспешно вышел из спальни и притворил за собой дверь.

11

Тьма. Непроглядная тьма. Леденящий холод и всполохи тревожных цветов: пурпурный, оранжевый, красный. Навязчивая идея колет воспаленный болью мозг, точно игла. Нужно найти ускользающее нечто. Найти во что бы то ни стало. Этот неумолимый призрак, это ускользающее нечто — свобода. Он бежит, задыхаясь от усталости и жестокого ветра. Откуда ни возьмись прямо перед ним вырастает белая, уходящая в небо, насколько хватает взгляда, стена. Метнулся в сторону — и снова стена. Он в мышеловке. Надо кричать, звать на помощь. Эхо, отражающее его голос, кажется, разносится по всей Вселенной, но ответа нет. Он почти сорвал голос — и хрипит, теряя сознание от ужасающей безысходности…

— Клэй, Клэй, — ворвался в его кошмар знакомый голос. — Это я, Пейдж. Проснись.

— Вот оно, спасение, — метался Рэйнольдс, боясь, что ее голос исчезнет и он опять останется один в этом проклятом белом мешке.

Реальность мучительно медленно возвращалась к нему. Наконец сквозь полуприкрытые веки он узнал стены своей спальни. На краю его постели сидела встревоженная Пейдж.

Она видела, как расслабляется его тело, мускулы лица, горькие складки у губ и между бровей.

Никакой клаустрофобии, думал Клэй, пространство раздвинулось, он у себя дома в безопасности. Постельное белье смято, ладони влажны от пота, но дыхание восстанавливается, сердце бьется не так бешено.

— Со мной все в порядке, — стараясь спекшимися губами сглотнуть слюну, с трудом выговорил он. — Идите к себе, Пейдж.

Но девушка осталась сидеть на кровати.

— Вам снова приснился кошмар? — участливо спросила она.

— Да. Последствия травмы головы, — отрезал он, стараясь не смотреть на нее. Пейдж наклонилась к нему и провела рукой по щеке от виска к шее.

— Почему ты не хочешь позволять мне разделить твои переживания? — прошептала она.

Ее прикосновение воспламенило его, подобно искре, воспламеняющей высушенный порох. Клэй не желал больше сопротивляться страсти, которую будила в нем Пейдж.

Халат на женщине слегка распахнулся, и он увидел ложбинку между высокими грудями, скрытыми хлопковой рубашкой на тонких бретельках. Ее обнаженная шея золотилась от загара, а глаза лучезарно сияли. Девушка склонилась над ним и запечатлела на его губах легкий, нежный поцелуй.

Сомнение снова хлестнуло его, словно колючая жесткая ветка, и она услышала слова, похожие на стон:

— Лучше уйдите сейчас же, Пейдж, иначе…

— Молчите, — ласково прервала мужчину девушка и накрыла его рот маленькой ручкой. Он поцеловал ее в ладонь. Потом рванулся к ней и прижал к себе ее закутанное тело. Их губы встретились — и началась безудержная, стихийная борьба поцелуев.

Вдруг он отстранился от нее и прошептал, зарываясь лицом в ее ароматно пахнущие волосы:

— Последний раз спрашиваю, Пейдж. Ты уверена?

— Да, — выдохнула она.

Всякие границы рухнули, бурный поток желания прорвал плотину сдержанности и яростно метнулся вперед, сметая на своем пути все: условности, сомнения, недопонимание настоящего и страх перед будущим.

Оба не могли насытиться друг другом, точно им долго не давали пить и наконец подпустили к неисчерпаемому прохладному источнику.

Клэй рывком обнажил ее плечи, потом развязал широкий махровый пояс и с упоением обхватил узкую талию, а когда его руки плавно скользнули к бедрам, она услышала страстный шепот:

— Пейдж, ты сводишь меня с ума… Остановись же на секунду, сядь…

Она подняла на него глаза, полные сладострастной истомы, и спросила:

— Зачем?

— Я хочу раздеть тебя всю, до конца…

Она и сама хотела освободиться от всего, что мешало ей наслаждаться этим волшебством. Клэй снял с нее хлопковую рубашку. Ее поднятые вверх тонкие руки казались ему дивными стеблями невиданных цветов, и он поцеловал ее запястья, нежные выемки локтей, точеные плечи. Девушка изогнулась, испытывая тихое блаженство. Ей казалось, что она покачивается на волнах в маленькой лодке, все было как в фантастическом сне: неправдоподобно, пленительно.

И вот наконец Пейдж предстала перед ним обнаженной. Обнаженной как та первая женщина, которая готова была вкусить от сладкого запретного плода. На губах девушки блуждала счастливая улыбка, а Клэй методично, словно боясь пропустить какую-нибудь клеточку ее тела, целовал шею, груди, живот. Она прижимала его к себе, а ее длинные пальцы гладили его густые волосы.

— Я изнемогаю от желания обладать тобой, Пейдж, — шептал Рэйнольдс и кончиком языка щекотал ее торчащие соски.

— Со мной происходит то же самое, — ответила она, откинувшись навзничь.

Шелковые простыни дарили ее телу приятное ощущение неги. Пейдж протянула руки к завороженному ее соблазнительной позой мужчине. Клэй медленно, с грацией хищного зверя опустился на нее. Теперь слова перестали иметь какой-либо смысл, ибо тела сами говорили обо всем на своем первобытном языке, исполняя самый древний ритуальный танец человечества.

Пейдж была раскована и активна. Клэй уже едва сдерживал себя. Он двигался ритмично, выжидая момент, когда лоно Пейдж будет готово принять его целиком, до самого основания. Наконец этот момент настал. Мужчина всей своей паховой частью сделал стремительное, властное, уверенное движение вперед — и его яростно пульсирующий стержень… пронзил что-то нежное и хрупкое. Неужели он сорвал потайной цветок ее женского естества?

Пейдж почувствовала боль, но не вскрикнула, а лишь слегка побледнела, и ее пальцы впились в спину Клэя. Мужчина сразу все понял и на мгновение замер.

— Пейдж, ты… — Он был не на шутку удивлен и обескуражен. — Почему ты не предупредила меня? Я бы вел себя по-другому…

Она вновь прикрыла его губы своей ладонью.

— Клэй, — тихо сказала женщина. — Все произошло именно так, как я мечтала. Мне хорошо, но будет еще лучше, если ты продолжишь… любить меня.

Просить его дважды не пришлось, он и сам сгорал от желания. Их тела снова переплелись в чувственных объятиях. Мир за окнами перестал существовать. Они окунулись в ослепительный водоворот ощущений, неведомых до сих пор не только для неопытной Пейдж, но и для опытного Клэя.

Обессиленная и счастливая, Пейдж так и уснула в объятиях Рэйнольдса. Но сам он не спал, точнее, не разрешил себе спать.