Уголовное дело Фрэнсиса Гэри Пауэрса - В. А. Злобин

Пауэрс: Я ничего, однако, не знал об аппаратуре раньше.

Руденко: Но достаточно был осведомлен о том, что этот полет делается в разведывательных целях?

Пауэрс: Я не видел других причин для подобного полета. Прошу выключить свет прожектора, он слепит глаза.

Председательствующий: Прошу выключить свет. Прошу продолжать.

Руденко: На Вашем самолете имелась специальная радиоустановка для создания помех в работе радиолокационных станций?

Пауэрс: В хвостовой части самолета находилось оборудование, которое искажало радиолокационные сигналы, направляемые на меня как истребителями, так и радиолокационными установками на земле.

Руденко: Каким образом Вы управляли Вашей аппаратурой во время полета?

Пауэрс: В указанных местах я включал определенную аппаратуру.

Руденко: Именно в пунктах, которые были отмечены на карте?

Пауэрс: Да, в пунктах, которые были указаны на карте.

Руденко: Вы производили также визуальные наблюдения с самолета?

Пауэрс: Да.

Руденко: А Вы делали соответствующие отметки на карте?

Пауэрс: Если я правильно понял, то я сделал три отметки на карте.

Руденко: Что это были за отметки?

Пауэрс: Первая отметка — аэродром, который не был отмечен на полетной карте. Я определил как можно точнее координаты этого аэродрома. Далее я отметил крупные цистерны — склады горючего. Это было сделано, когда я пролетал через тонкий слой облаков. Я немного отклонился от курса и точно не помню, где находился в то время. Затем я отметил большое скопление зданий — большой населенный пункт.

Руденко: С какой же целью делались эти отметки?

Пауэрс: Мне было сказано наносить на карту все, что не было на ней отмечено. Я думаю, что это общая привычка пилотов отмечать на карте то, что на ней не обозначено.

Руденко: Привычка с целью шпионажа?

Пауэрс: Я уверен, что сделал бы то же самое, летая и над территорией США.

Руденко: Я Вас спрашиваю о полете над территорией СССР.

Пауэрс: Я был проинструктирован делать это, и я выполнял инструкцию.

Руденко: Вы не отрицаете, что вторглись в воздушное пространство СССР, нарушив закон?

Пауэрс: Нет, я этого не отрицаю.

Руденко: Стало быть, это вторжение было в целях разведывательных, шпионских?

Пауэрс: Думаю, что это было так.

Руденко: Вы заявили здесь и на следствии, что включали и выключали рычаги аппаратуры над определенными пунктами?

Пауэрс: Я делал то, что мне было указано.

Руденко: Не зная о специальной аппаратуре?

Пауэрс: Нет, я никогда не видел этой специальной аппаратуры.

Руденко: Вы с таким же успехом могли бы нажать рычаг и сбросить атомную бомбу?

Пауэрс: Это могло бы быть сделано, но это не тот тип самолета, там нет приспособления для подвески бомб.

Руденко: Но этот самолет находился на высоте 20 000 метров, и с земли не видно, какую аппаратуру он несет на борту. Итак, подсудимый Пауэрс, все данные Вашего самолета — высотность, оборудование — все свидетельствует о целях шпионских.

Пауэрс: Так точно.

Руденко: На какой высоте находился Ваш самолет в момент его поражения ракетой?

Пауэрс: Примерно на высоте 68 тысяч футов.

Руденко: При каких обстоятельствах это произошло?

Пауэрс: Я только что произвел поворот самолета и летел приблизительно около одной минуты по прямому курсу. Потом я услышал или, может быть, даже почувствовал какой-то глухой взрыв. Мне казалось, что этот взрыв произошел где-то сзади, и я увидел оранжевую вспышку.

Руденко: В каком районе это произошло?

Пауэрс: Несколько миль южнее Свердловска.

Руденко: Каким образом Вы покинули борт самолета?

Пауэрс: Я не мог воспользоваться катапультирующим устройством из-за сил, возникших в падающем самолете, ипомню, что, когда я стремглав летел вниз, приблизительно на высоте 30 тысяч футов, понял, что не могу воспользоваться катапультой. Тогда я открыл фонарь и освободил пристяжные ремни. Центробежной силой меня наполовину прижало к панели приборов, а наполовину выбросило из самолета. Я забыл разъединить шланги кислородного прибора, и мне пришлось бороться, чтобы оставить самолет. Парашют открылся автоматически, сразу же после того, как я покинул самолет. Тогда я был на высоте приблизительно 14 тысяч футов.

Руденко: Какой Вы имели инструктаж относительно вынужденной посадки на территории Советского Союза? Что Вы должны были сделать с самолетом?

Пауэрс: Я был проинструктирован, что если мне абсолютно необходимо будет спуститься на территорию Советского Союза, то я должен уничтожить самолет при помощи кнопок и рычагов, которые имелись на нем для этой цели, и по возможности избежать пленения. Затем с помощью аварийного снаряжения я должен был попытаться добраться до ближайшей границы.

Руденко: Самолет был оборудован специальным устройством для его подрыва?

Пауэрс: Да, мне так было сказано.

Руденко: С какой целью это делалось? С целью самоуничтожения, чтобы замести следы?

Пауэрс: Я не знаю, что было бы уничтожено, если бы я нажал на соответствующие кнопки. Я был просто проинструктирован сделать это.

Руденко: Подсудимый Пауэрс, при задержании у Вас были обнаружены итальянские, французские, немецкие деньги и золотые монеты. Кто их Вам вручал и для какой цели?

Пауэрс: Это рассматривалось как часть аварийного снаряжения. У меня были золотые монеты и русские рубли. Золотые монеты принадлежат различным странам; каким именно, я не знаю. Они должны были помочь мне убежать.

Руденко: А для чего Вам были вручены советские деньги в сумме семи с половиной тысяч рублей?

Пауэрс: С той же целью, с какой мне были даны золотые монеты, — чтобы подкупать людей, если я смогу это сделать. Но я не знаю, как я смог бы это сделать, не говоря на языке страны, на территории которой могла бы произойти вынужденная посадка.

Руденко: Подсудимый Пауэрс, но стоило Вам только приземлиться на советской земле, как простые советские люди, почувствовав в Вас врага, задержали Вас, обыскали, обезоружили и доставили органам власти?

Пауэрс: Так точно.

Руденко: Для какой цели Вы были снабжены бесшумным десятизарядным пистолетом?

Пауэрс: Он должен был быть использован в целях охоты.

Руденко: И для этого