Иван Васильевич Бабушкин - М. Новоселов

Попытка послать делегата в контору кончилась тем, что дверь распахнулась, и тот слетел со ступенек высокого крыльца, напутствуемый отборной руганью старшего конторщика. Возбужденная этим вызовом, толпа плотнее придвинулась к зданию конторы. Заводской двор был уже полон, — толпа, как морской прилив, со сдержанным гулом залила улицу перед заводом, теснилась в соседних переулках. Шум, крик, брань далеко разносились в морозном воздухе.

— Давай, давай! Не морозь людей!.. Де-нег!

Рабочие начали проталкиваться в мастерские, надеясь согреться, но тут же выбегали во двор завода; кто-то крикнул, что артельщик принес два мешка с деньгами. Слух оказался напрасным. Прибежал рассыльный и громко объявил:

— Сегодня получки не ждите! Расходитесь!

Толпа грозно зашумела. Никто не хотел итти домой, — что за праздник з голодной семье?..

— Кровопийцы!.. — пронзительно крикнул кто-то простуженным, хриплым голосом. — Наши же кровные деньги не даете!

Большой булыжник метко ударил в фонарь, тускло светивший над резными чугунными воротами завода, украшенными огромным двуглавым орлом. И, как бы дополняя звон вдребезги разбитых стекол, над толпой раздался единодушный крик:

— Бе-ей!..

К заводу со всех сторон бежали полицейские, раздавались заливистые свистки городовых. Бабушкин также находился на заводском дворе, обсуждая то в одной, то в другой кучке взволнованных рабочих создавшееся положение.

Когда вспыхнуло волнение, зазвенели стекла в конторе, «мастеровые торопливо побежали вниз по лестнице, спеша к воротам, — вспоминает Бабушкин. — Сзади нас слышались голоса некоторых рабочих, зовущих уходящих обратно, дабы не попасть в какую-либо кашу. Совершенно напрасно. На этот зов никто не обращал внимания, и мы скоро очутились у ворот. Масса народу оставалась зрительницей происходившего. Пройти через эту толпу не было никакой возможности. Наша проходная подвергалась разрушению. Там били стекла и ломали рамы. С улицы на наши ворота летели камни и палки, брошенные с целью сбить фонари и орла. Фонари скоро потухли, стекла побились, и, кажется, существенно пострадал также и двуглавый орел».

Цокот копыт заставил многих обернуться: из города на рысях к заводу спешили казаки. Ободренные их прибытием, полицейские старались оттеснить толпу от дома управляющего и, поощряемые приставом, вместе с казаками хватали рабочих, вязали им руки и тащили в полицейский участок.

Но большинство семянниковцев продолжало наступление: в полицейских летели куски каменного угля, булыжники, обрезки железа со свалки заводского двора. Толпа угрожающе двигалась с завода на улицу, оттесняя казаков.

В этот момент на завод примчался петербургский брандмайор генерал Паскин. Он бегом направился по высокой лестнице в контору.

Вокруг конторы вновь собралась толпа: вышедший оттуда вскоре в большом волнении Паскин пытался было свалить всю вину на рабочих, укоряя их в «бунте и самоуправстве». В ответ ему пожилой мастеровой, Бабушкин и еще двое слесарей вполне справедливо заметили, что это выступление вызвано систематической задержкой жалованья. Генерал сбавил тон и стал просить немного подождать, пока артельщики привезут деньги. Семянниковцы согласились, но заявили твердо, что никуда с заводского двора не уйдут, пока не получат жалованье сполна.

Решительность и стойкость рабочих победили: не более чем через полчаса появились испуганные артельщики.

Жалованье выдавали срезу во всех мастерских, чтобы толпа поскорее разошлась.

— Вот как надо их учить: сразу нашлись и деньги и артельщики! — громко говорили довольные результатами своего выступления рабочие.

Весть о бунте семянниковцев молнией разнеслась по Петербургу. Рабочие других предприятий получили наглядный урок, как надо предъявлять требования к администрации. Вскоре заволновались рабочие Петербургского порта, строившие броненосец «Петропавловск», Нового Адмиралтейства, ткачи фабрики Торнтона… Правительство старалось потушить их выступления массовыми арестами и высылками. Эти репрессии еще более возбуждали столичный пролетариат.

Владимир Ильич, зорко следивший за событиями на Семянниковском заводе, решил выступить именно в этот момент с обращением-листовкой к семянниковцам. Он набросал проект листовки и прочитал его Бабушкину. Ленин писал о причинах невыносимой жизни рабочих, о поддержке царскими чиновниками администрации завода, о единственно верном и могучем средстве борьбы рабочих за свои права — организованном, решительном и дружном выступлении-стачке. Листовка звала к продолжению успешно начатой борьбы, к неуклонному сопротивлению хозяевам. Написана она была страстно, горячо. Каждое слово, как всегда в боевых ленинских подпольных листовках, находило путь и сердцу пролетария.

Это была первая агитационная листовка русских марксистов. В. И. Ленин в своей статье «Из прошлого рабочей печати в России», написанной в 1914 году, отметил, что в период зарождения рабочей печати (90-е годы) огромное значение для успешного ее развития имело участие передовых рабочих в составлении и распространении подпольной марксистской литературы. «Из петербургских рабочих, действовавших в то время, — писал В. И. Ленин, — можно назвать Василия Андреевича Шелгунова, который впоследствии ослеп и лишен был возможности действовать с прежней активностью, и Ивана Васильевича Бабушкина, горячего «искровца» (1900–1903) и «большевика» (1903–1905)…»

Иван Васильевич принимал деятельное участие в составлении листовки. В. И. Ленин и его ученик немало потрудились над ее перепиской печатными буквами для гектографа. Листовка была довольно большой, ее пришлось сшить в виде тетрадочки. Распространение всех экземпляров было поручено Бабушкину. Рассовать их по ящикам возле станков в мастерской было опасно, так как они могли попасть в руки мастеров. С большими предосторожностями Иван Васильевич все же распространил листовки, положив их на паровозную раму около котла и даже засунув в разбитое стекло мастерской. Цель была достигнута: слесари мастерской живо заинтересовались таким смелым и ярким освещением только что происшедших на заводе событий. Правда, две листовки попали в руки мастеров, и те сейчас же передали их администрации завода, но все же, как отметил в своих «Воспоминаниях» И. В. Бабушкин, «опыт можно было считать удачным».

Глава 6

Агитатор и руководитель

Наступил новый, 1895 год.

Все шире и глубже развертывалась работа в подпольных марксистских кружках, объединяемых и руководимых В. И. Лениным. Новые и новые силы вливались в социал-демократическое движение столичного пролетариата. Колоссальная, кипучая деятельность Владимира Ильича давала обильные всходы: в различных заводских районах Петербурга вспыхивали открытые выступления ткачей, металлистов, портовых рабочих.