Пробуждение сердца - Пейдж Брэнтли

Крики людей и лошадиное ржание врывались в глухую тьму, царившую в коляске, перекрывая немолчный шум дождя, барабанившего по деревянной крыше. Все эти звуки болезненно отдавались в голове, и Санча заткнула уши, чтобы ничего не слышать. В ее глазах стояли слезы, но она не позволяла себе расплакаться. Она неподвижно сидела на обитом красной кожей сиденье, терзаемая стыдом за то, что случилось ночью, ошеломленная, не понимающая, что с ней происходит.

Она тщилась разобраться в нагромождении тех невероятных событий, которые столь круто изменили ее жизнь. Если бы она только могла все вспомнить, сокрушалась Санча. Тысячи вопросов, на которые не находилось ответа, роились в ее измученной голове. Она чувствовала себя потерянной, одинокой, преданной всеми, не способной полагаться даже на собственные чувства. Она пребывала в полном замешательстве, и ни на минуту ее не отпускал леденящий страх.

Коляска неожиданно дернулась, заставив обеих молодых женщин откинуться на спинки сидений.

– Ох! – удивленно воскликнула Алиса, ударившись затылком о мягкую кожаную спинку. – Пресвятая Дева! – И тут же, вспомнив о своих обязанностях, заботливо осведомилась: – Вы не ушиблись, миледи?

– Нет, – заставила себя ответить Санча, понимая, что упорное молчание ничем не поможет ей.

Ей отчаянно хотелось схватить пухлую руку добродушной служанки и поведать о всех своих несчастьях. Но как она могла открыть душу девушке, которую приставил к ней он, после его бесчестного поведения прошлой ночью? Как признаться в удручающем неведении того, что происходит между мужчиной и женщиной в брачную ночь? «Нет, – решила она, – лучше молчать обо всем».

– Скоро рассвет, миледи, – весело сказала Алиса, желая приободрить госпожу. Помолчав немного, девушка улыбнулась в темноту и доверительно сообщила: – Ох, и не люблю я, когда темно!

– Я тоже, – отозвалась Санча негромко и сухо.

Алиса ждала, что госпожа продолжит разговор, поскольку казалось, что она расположена поговорить, но Санча опять погрузилась в молчание. Немного погодя, когда начал заниматься рассвет и в коляске стало чуть светлей, Алиса увидела, что госпожа спит глубоким сном и голова ее безвольно качается в такт движению коляски.

Прошло довольно много времени, и заскучавшая Алиса решила раздернуть шторы, чтобы наблюдать за дорогой. В окна коляски хлынул серенький, водянистый свет дождливого утра, но госпожа по-прежнему крепко спала.

Внутри поскрипывающего кузова было сумрачно; зелень полей, мимо которых они проезжали, потеряла свою изумрудную свежесть в тусклом свете, лившемся с низкого хмурого неба. Казалось, мертвенное оцепенение ненастной погоды охватило все видимое пространство: мокрые поля, деревья с потемневшими стволами, затопленные водой придорожные канавы. Давно уже стоял день, а леди все так же крепко спала. Алисе показалось очень странным, что молодая женщина спит столь непробудным сном.

В конце концов, убаюканная равномерным покачиванием коляски, Алиса задремала сама и продремала довольно долго, хотя, когда проснулась, ей показалось, что она лишь на минуту закрыла глаза. Коляска не двигалась; снаружи доносились громкие голоса.

Алиса высунула голову в окошко экипажа и увидела, что кучеры слезают с козел, всадники спешиваются и ведут коней под мокрыми деревьями к неширокому потоку, чьи быстрые воды были желты от ила. Несколько кучеров, вооружившись ведрами, шли мимо коляски за водой для лошадей.

– Что это за место? – крикнула Алиса.

Могучий детина с двумя ведрами, казавшимися игрушечными в его ручищах, обернулся к ней.

– Откуда мне знать! – отозвался он и, толкнув шагавшего рядом бородача, спросил: – Может, ты, Моул, скажешь?

– Я-то? – засмеялся тот сквозь густую жесткую бороду. – Откуда мне знать! – За ним, как эхо, отозвался третий, а там и остальные подхватили шутку.

– Дептфорд, или что-то в этом роде, – раздался голос под окошком.

Алиса испуганно вздрогнула и увидела устремленные на нее глаза орехового цвета, принадлежащие Мартину Симзу.

– От Виндзора нас отделяет добрых пятнадцать лиг. Сомневаюсь, что рука начальника стражи дотянется сюда, – заметил он сухо, откинув назад гриву спутанных светлых волос.

Алиса мрачно взглянула на него. Уж не думает ли он, что она настолько глупа, чтобы замышлять побег? Она уж было собралась ответить должным образом, как увидела их господина, направлявшегося к коляске с конем в поводу.

– Где твоя госпожа? – обратился Хью к Алисе, передавая поводья Мартину со словами: – Проследи, чтобы его напоили.

– Спит, милорд, – ответила Алиса, быстро оглянувшись на Санчу, убедилась, что это так, и озабоченно добавила: – Она весь день проспала, истинная правда.

Хью, пригнув голову, забрался в коляску. От него пахло дождем, травой, лошадиным потом, и в тесноте коляски он казался слишком большим.

– Оставь нас, – приказал он Алисе.

Та протиснулась мимо него и вылезла наружу. Сквозь низкие ветви деревьев она видела, как Мартин ведет к воде коня господина.

Некоторое время Хью внимательно всматривался в бледное лицо спящей Санчи, потом протянул руку и легко коснулся ее хрупкого плеча.

Санча широко раскрыла глаза и сдавленно вскрикнула от испуга.

– Я не хотел тебя напугать, – извиняющимся тоном произнес Хью. Он улыбнулся ей и, нагнувшись еще ниже, чтобы лучше видеть ее лицо, взял жену за руку. – Мы сделали привал, чтобы напоить лошадей и дать им отдых. Не хочешь ли выйти подышать свежим воздухом?

Санча бросила на него взгляд, полный отвращения, и отняла руку. Забившись в угол мягкого кожаного сиденья, она отвернулась к окну, не желая его видеть, ненавидя и презирая всей душой.

Хью был почти уверен, что встретит подобную враждебность, и, ничуть не обескураженный поведением супруги, мягко улыбнулся.

– Может, ты чем-то недовольна? – предположил он, любуясь чистой линией ее лба, нежной кожей щеки, окрашенной слабым румянцем, и подрагивающими пушистыми ресницами. – Надеюсь, путешествие не доставляет тебе слишком больших неудобств. Ты уверена, что не хочешь выйти? Дождь прекратился… Не мешало бы тебе размять ноги.

Алиса ждала неподалеку от экипажа, зябко обхватив руками плечи. Немного погодя она оглянулась вокруг и, не видя поблизости ни души, подошла к коляске, желая услышать, что происходит внутри. Если она надеялась подслушать их разговор, то ее ждало разочарование. Говорил один Хью Кенби, госпожа не проронила ни слова. Алиса, снедаемая любопытством, подошла еще ближе, но тут дверца неожиданно распахнулась, и Хью спрыгнул на дорогу.

– Мартин принесет еду и вино. Проследи, чтобы госпожа съела чего-нибудь.