Икс или игрек? - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Негодная организация, никакого взаимодействия. Вы сами член добровольной береговой охраны, Медоуз, вам не надо рассказывать, что из всего этого получается. Под началом такого человека, как старик Эндрюс…
И пошло-поехало по накатанной дорожке. Это была главная обида капитан-лейтенанта Хейдока: командиром надо было поставить его, и он был твердо намерен во что бы то ни стало выжить полковника Эндрюса с этого поста.
Он еще продолжал распространяться все на ту же тему, когда слуга вынес на веранду поднос с виски и ликерами.
– …и среди нас по-прежнему кишмя кишат шпионы… гниль все проела. Так было и в ту войну – парикмахеры, официанты…
Томми, откинувшись на спинку кресла, мельком взглянул на профиль Эпплдора, хлопотавшего у стола, и подумал: «Официанты? Гм. Этот тип гораздо больше похож на какого-нибудь Макса или Морица, чем на Эпплдора…»
А что, почему бы нет? Он, правда, безупречно говорит по-английски, но мало ли немцев владеют английским языком? Выучились за годы работы в ресторанах. И внешность у него подходящая. Белобрысый, голубоглазый… Их часто выдает форма черепа… да, форма головы… Где Томми видел недавно такую голову?..
Хейдок как раз в это время негодовал:
– И все эти дурацкие формы, которые требуется заполнять! Никуда не годится, Медоуз. Бессмысленные вопросы…
– Верно, – подхватил Томми. – Ваша фамилия? Поставьте галочку: Икс или Игрек?
Раздался звон упавшего графина – Эпплдор, безупречный виночерпий, оступился, и струя crème de menthe[61] пролилась Томми на руку и манжету.
Слуга, запинаясь, пробормотал:
– Прошу прощения, сэр.
Хейдок рассвирепел:
– Это что такое? Растяпа! Безобразие!
Его и без того румяная физиономия побагровела от барского гнева. Томми подумал: «А еще говорят, в армии глотку дерут. Армии до флота далеко».
Хейдок продолжал изрыгать потоки брани. Эпплдор рассыпался в извинениях. Томми почувствовал неловкость. И вдруг, словно по волшебству, ярость капитан-лейтенанта как рукой сняло, и он с прежней сердечностью позвал:
– Пойдемте, провожу вас в ванную, попробуете смыть. Он чертовски липкий, этот crème de menthe. Не повезло.
Томми последовал за хозяином в дом и был препровожден в роскошную ванную комнату, оснащенную всевозможными новейшими приспособлениями. Он принялся смывать липкий сладкий ликер. Капитан-лейтенант из-за двери спальни выразил сожаление:
– Не сдержался, прошу меня простить. Бедняга Эпплдор, он знает, я иной раз сгоряча нашумлю больше, чем следовало бы.
Томми повернулся от раковины к полотенцу. Он не заметил, что уронил при этом на пол кусок мыла, наступил на него и, чувствуя, что теряет равновесие, широко взмахнул руками. Словно балетный танцор, он проехался по натертому линолеуму, одной рукой ударил по правому крану над ванной, другой стукнул по дверце шкафчика – такая размашистая жестикуляция возможна только, когда падаешь. Нога его подлетела в воздух и пнула в крайнюю доску обшивки ванны.
И тут, как в представлении фокусника, ванна повернулась вокруг скрытой оси набок, и глазам Томми представилось затемненное углубление в стене. Что находится в этом углублении, ему было совершенно ясно. Там стоял радиопередатчик.
Голос за дверью смолк. Капитан-лейтенант появился на пороге ванной комнаты. В голове у Томми вдруг будто щелкнул выключатель, и все встало на свои места.
Слеп он, что ли, был до этой минуты? Это румяное, благодушное лицо англичанина-спортсмена было просто маской. Как он мог сразу не увидеть за ней то, что в нем выражалось на самом деле, – надменную брюзгливость прусского[62] офицера? Конечно, ему помог эпизод с пролитым ликером. Он вспомнил, как однажды при нем прусский юнкер[63] нагло орал на подчиненного. И точно так же капитан-лейтенант Хейдок орал сегодня на своего нечаянно провинившегося слугу.
Словно по волшебству, все сложилось в общую логическую картину. Двойной обман. Сначала вражеский агент Ханн, засланный первым, подготовил почву, нанимая иностранных рабочих и всячески привлекая к себе внимание, чтобы потом сыграть финальную роль в собственном разоблачении бдительным английским моряком капитан-лейтенантом Хейдоком. Вполне естественно, что после этого дом купил сам доблестный разоблачитель и каждому в своем клубе без конца рассказывал эту историю, так что всем надоел до смерти. А в результате глава заговора агент Икс преспокойно расположился в назначенном месте, с выходом на море, у него есть секретный радиопередатчик, рядом, в «Сан-Суси», помощники, и все готово к осуществлению немецкого плана высадки на английский берег.
Томми на миг испытал искреннее восхищение: здорово они все это придумали. Ему, например, и в голову не пришло заподозрить Хейдока, он все в нем принял за чистую монету, и только совершенно случайное происшествие открыло ему глаза.
Мысли эти мгновенно пронеслись в голове у Томми. Он слишком хорошо понимал, что теперь ему грозит смертельная опасность. Сумеет ли он достаточно убедительно сыграть роль доверчивого тупого англичанина?
С веселым, как он надеялся, смехом Томми обернулся к Хейдоку:
– Вот это да! В вашем доме каждый раз наталкиваешься на сюрпризы. Еще одно хитроумное приспособление, оставшееся в наследство после Ханна? В прошлый раз вы мне его не показывали.
Хейдок не двигался с места. Его напружинившееся крупное тело загораживало выход из ванной.
«Не моя весовая категория, – мигом прикинул Томми. – Да еще этот чертов слуга в придачу».
Хейдок сначала стоял, как скала, но потом расслабился и со смехом отозвался:
– А вы, Медоуз, так забавно проехались по полу, ну просто балетный танцор! Надо же было такому стрястись, ей-богу! Вытирайте руки, и пошли в комнату.
Томми вслед за ним вышел из ванной. Каждый его нерв был натянут, каждый мускул напряжен. Любым способом ему необходимо уйти живым из этого дома и вынести с собой добытую информацию. Сможет ли он обмануть проницательность Хейдока? Тот держался как будто бы с непритворным благодушием. Дружелюбно – или только изображая дружелюбие – он обнял Томми за плечи и ввел его в гостиную. А затем обернулся и плотно прикрыл дверь.
– Послушайте, старина. Я должен вам кое-что объяснить.
Тон естественный, доброжелательный, может быть, только самую малость смущенный. Жестом он пригласил Томми сесть.
– Неудачно получилось, видит бог! Я этого не хотел. Но ничего не поделаешь, приходится доверить вам мою тайну. Только смотрите, никому ни полслова, Медоуз! Вы меня поняли?
Томми постарался изобразить на своем лице горячую заинтересованность. Хейдок сел и доверительно придвинулся к Томми.
– Видите ли, Медоуз, дело вот какого рода. Никто не должен этого знать, но я работаю на контрразведку, отдел эм ай один сорок два би икс – слышали когда-нибудь?
Томми отрицательно мотнул головой и состроил еще более воодушевленную мину.
– Работа, естественно, секретная. Для сугубо внутреннего круга, если вы меня понимаете. Мы переправляем отсюда кое-какую информацию – но если об этом станет известно, тогда всему конец. Вам понятно?
– Ну конечно! – поспешил с заверениями мистер Медоуз. – Потрясающе! Можете на меня полностью положиться, разумеется, я никому ни гу-гу.
– Вот именно. Это жизненно важно. Секрет за семью печатями.
– Еще бы! Я вполне понимаю. Какая же у вас увлекательная работа! Просто дух замирает. Хотелось бы, конечно, побольше о ней узнать, но я не должен расспрашивать, верно?
– К сожалению, верно. Дело глубоко засекреченное.
– Ну конечно, конечно. Приношу свои искренние извинения – надо же было такому приключиться…
А про себя Томми подумал: «Не может быть, чтобы он на это клюнул! Не может он считать меня таким болваном!»
В это просто не верилось. Впрочем, тщеславие сгубило многих. Он, капитан-лейтенант Хейдок – человек умный, крепкий, здоровый, а тут это ничтожество Медоуз – всего лишь тупоголовый англичанин, им что ни расскажи, все проглотят. Только бы Хейдок и дальше так думал!
Томми продолжал разглагольствовать. Он не скрывал живейшего интереса и любопытства. Спрашивать, конечно, нельзя, он это понимает, но… а что, работа мистера Хейдока, поди, чрезвычайно опасная? В самой Германии-то ему тоже небось приходилось работать?
Хейдок отвечал вполне по-дружески – типичный самодовольный британский моряк, от прусского офицера в нем не осталось и следа. Но Томми, вооруженный знанием, только диву давался, как он мог обмануться? Форма черепа, линия подбородка! В них же не было ничего английского!
Наконец Медоуз поднялся. Последняя проверка: сойдет или нет?
– К сожалению, мне уже пора. Поздно. Тысячу раз прошу прощения, но не обмолвлюсь ни полсловом, можете быть совершенно спокойны.
(«Сейчас или никогда. Даст он мне уйти или нет? Надо быть готовым: прямой в подбородок лучше всего…»)
Не прерывая оживленной дружеской беседы, мистер Медоуз двинулся к двери. Вот он уже в прихожей… открывает дверь на улицу…
