Жизнь и смерть Бенито Муссолини - Михаил Ильинский

Он уехал. Заскочил на одну минуту: «Ракеле, схватка выиграна. Король вызывает меня, чтобы поручить сформировать кабинет министров. Я рад, что он понял. Таким образом, кровь не прольется. Спасибо, что ты все время была рядом».

Оставшись одна, я плачу, и не только ojn радости. Победа Муссолини наполняла меня радостью, но я знала, что мы, семья, теряли его. С этого момента судьба его предрешена: он поднимался до самых вершин власти. Но впереди неизвестность… многое внушало страх…

Из Рима, где он поселился в отеле «Савойя», Муссолини звонил Ракеле каждый день. Как и прежде, когда расставались надолго: это стало традицией в их отношениях. Отсюда, из отеля «Савойя», он отправился к королю. В прессе и даже в некоторых книгах упоминается фраза, якобы произнесенная Муссолини, когда он впервые предстал перед королем: «Ваше величество, я принес вам Италию Витторио Венето».

Могу с уверенностью сказать, что это не более чем художественный вымысел публицистов. Но вымысел, который нравился дуче. Эту фразу всегда повторяют все журналисты. Делаю это и я. Уж очень в духе Муссолини…

• Я бросил вызов миру, и это оказалось мне не по силам, я презирал других людей, теперь они платят мне тем же.

• Он не израсходовал политическую энергию… она израсходовала себя. На него…

КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ ФАШИЗМА

…Из постоянных убеждений особое место в мировоззрении Муссолини занимало насилие. Он плохо ладил с законом и считал, что все можно уладить при помощи силы, а закон служит силе и вполне может стать «младшим братом дубине или топору». Он это уяснил в тюрьмах Италии, Швейцарии, Франции.

В спорах Бенито Муссолини не стеснялся в выборе выражений, чем нарочито подчеркивал, что он не какой-то «врожденный интеллигент» и в случае, если будет не хватать достаточно аргументов и доказательных веских слов, может пустить в ход кулаки или что-либо поувесистее. Тем не менее он с видом знатока мог походя упомянуть имена футуриста Маринетти, пацифиста Эове, националистов Коррадини и Ориани, поклониться гению Марка Твена, назвать своей любимой книгой «Робинзона Крузо», которую, как замечали знавшие его люди, «он, вероятнее всего, никогда в жизни не читал».

А в остальном его ставка — кулак и сабля на дуэли. «А в политике нет правых и неправых. В политике есть только сила…»

Вечером в день своей победы 30 октября 1922 года Муссолини сказал жене: «Запомни, Ракеле, этот момент — один из самых главных в нашей жизни». Первый успех фашизма в официальной политике повлек за собой волну вступлений в партию и, наравне с этим, увеличил объем работы и ответственность новых иерархов. Трудно представить, что совсем недавно Муссолини был простым итальянцем, спорил, ругался и даже дрался на дуэлях, которые тогда были уже запрещены. (С 1999 года в Италии за участие в дуэлях больше не судят, а только штрафуют.)

Его схватки с противниками заканчивались всегда победоносно. Поединков на саблях было более десяти. Сначала это была схватка с полковником Базеджо. За ней последовали другие: с социалистом Чиккотти, с адвокатом-анархистом Мерлиным. Дома Бенито ни словом не обмолвился об этих поединках. У него только появилась привычка давать некоторые рекомендации перед тем, как идти на место дуэли. Он, например, говорил: «Сегодня, Ракеле, ты мне сделаешь спагетти». И эта фраза давала понять, что воздух скоро разорвет звон сабель. Муссолини считал фехтование отдыхом. Учителем у него с давних пор был знаменитый стрелок Ридольфо, ставший его другом на всю жизнь. Сирилло, шофер «альфы-ромео», которую Муссолини держал до самого марша на Рим и которая заменила скромную «бьянки» без верха 1919 года, имел обыкновение после каждой дуэли первым прибегать домой и лаконично сообщать Ракеле новости: «Сегодня мы дрались и победили».

Поединок между Муссолини и депутатом-социалистом Тревесом был особенно жестоким. Взаимная антипатия противников была настолько велика, что многочисленные друзья напрасно старались помирить их. После бесчисленных выпадов Тревес оказался побежденным с глубокой раной в плече. Об этой дуэли Муссолини никому не рассказал, и все детали узнали от того же Сирилло.

Кроме того ему пришлось драться на дуэли с Гаэтано Сальвемини и Марио Миссироли. После дуэлей, возвращаясь домой, он доставал скрипку и самозабвенно играл, а затем читал записи о великих итальянских «лютайо» из Кремоны — о Джузеппе Гварнери, Антонио Страдивари… Он мечтал написать когда-нибудь книгу о лютайо (мастерах скрипичных дел), проводил почти научные изыскания, но не мог знать того, что известно сегодня нам.

МОСТЫ В БУДУЩЕЕ.

ЗАВЕЩАНИЕ СТРАДИВАРИ, КОТОРОЕ ИСКАЛ ДУЧЕ

При самых невероятных обстоятельствах миланский исследователь-музыковед Карло Кьеза и американский скрипач Дуэн Розенгард, разыскивая в архивах города Кремона документы о Джузеппе Гварнери (в 1999 году отмечалось его 300-летие), наткнулись на странные пожелтевшие листы бумаги, заверенные нотариальными печатями. И можно представить, каково было удивление исследователей архива, когда они поняли, что обнаружили уникальный документ об Антонио Страдивари. Говорят, что этот документ разыскивал дуче и поиск считал своим «отдыхом». Итак, что же было в документе.

Во-первых, стало ясно, что Антонио Страдивари родился в Кремоне не в 1644 году, а позже, в 1649-м. Во-вторых, примерно за 8 лет до смерти (1737 г.) Антонио 6 апреля 1729 года в присутствии нотариуса, двух своих мастеров и семи святых отцов из ордена Св. Августиниана составил завещание, по которому разделил все свое имущество между семью сыновьями. (Этот же принцип раздела имущества был в семье Муссолини.) О жене Антонии Дзамбелли в завещании великий лютайо даже не упомянул. «Здесь что-то не так!» — воскликнули скрипач и музыковед, зная о большой любви мастера к супруге (по второму браку). В архиве они обнаружили и другой документ. В соответствии с заверенной бумагой старец Антонио честно разделил на две части все свои драгоценности: одну половину — дом, прачечную и скотный двор отдал супруге. Свою же часть по справедливости, как он считал, разделил между сыновьями. На сына Омобоно он возложил все коммерческие дела, на Франческо — производство скрипок, виолончелей, гитар и других инструментов. Остальным сыновьям Страдивари завещал готовые инструменты (их было более сотни) с позволением продать все. что они пожелают.

Так сыновья и поступили, пустив по Италии и миру ценнейшие инструменты, каждый из которых сейчас стоит не менее пяти миллиардов лир (1 доллар равен 1850 лирам).