Застава «Турий Рог» - Юрий Борисович Ильинский

— Готово. И слону не вырваться, господин лейтенант.

Унтер и солдаты смотрели на Маеда Сигеру, офицер решит судьбу пленника, но Маеда не спешил: подчиненных нужно воспитывать.

— Китайца необходимо допросить, выяснить, как он тут оказался, что ищет, узнать номер его части, ее дислокацию. Разумеется, задержанный будет молчать. Наша задача — развязать ему язык.

Маеда сжал рукоять меча, солдаты боязливо попятились — наслышались о том, что творили их соплеменники в оккупированном Китае. Маеда рассмеялся:

— Думаете, я пущу в ход эту штуку? Ошибаетесь, самурайский меч негоже поганить о навозного червя. Обойдемся другими средствами. Ну-ка, держите его!

Солдаты притиснули пленника к шершавому стволу дерева, Маеда, подняв с земли длинное и тонкое птичье перышко, сунул его китайцу в ноздрю и легонько пощекотал раз, другой, третий. Пленник яростно затряс головой, оглушительно чихнул, солдаты захохотали: не нравится!

— Крепче держите, болваны!

Маеда вращал перышко — старательно, долго, пленник извивался, рвался из рук, тоненько взвизгивал. Переводчик монотонно задавал ему одни и те же вопросы, но ответов не получал. Наконец Маеда это надоело; бросив перо, он выхватил меч. Солдаты снова отпрянули; Маеда примерился, замахнулся, пленный смотрел на него не мигая, в упор. Пробормотав ругательство, Маеда вложил меч в ножны, шелковым платком промокнул мокрое лицо, вытер шею.

— Жарко. Не мешает освежиться. — Маеда что-то негромко сказал унтеру, тот осклабился, убежал, вскоре вернулся с бачками бензина.

— Зачем так много? Достаточно одного. Лей!

Унтер опрокинул бачок над головой пленника, Маеда повернулся к переводчику.

— Надеюсь, теперь он заговорит?

Переводчик произнес несколько быстрых фраз, но китаец молчал. Маеда пожал плечами.

— Что ж… У кого есть спички?

Вспыхнул чадящий факел. Солдаты оцепенели, вихревое рыжее пламя, раздуваемое легким ветерком, гудело. Повисла удивительная тишина. Но вот из огненного клубка донесся пронзительный крик, он повторился дважды и оборвался… Молоденький солдат, побелев, ткнулся в горячий песок, другой изогнулся, сотрясаясь от рвоты…

Вечером у костра Маеда Сигеру доверительно говорил молодым солдатам:

— Можете гордиться. Япония — единственная страна, где существует культ самураев. Он пришел к нам из глубины веков. Мы люди необычные, лишенные обузы, именуемой «человеческие чувства». Понятия «страх», «ненависть», «тщеславие», «сожаление» для нас пустые слова. Мы воины, война наша профессия, притом любимая. Наш древний свод заповедей «Буси-до» дозволяет самураям все: самурай должен быть хитрым, коварным, жестоким. Цель должна достигаться любыми средствами, даже низменными, важен конечный результат. А смерти бояться не надо. «Буси-до» требует в делах повседневных постоянно помнить о ней, и тогда перестаешь ее страшиться. Страх — чувство постыдное, нужно бесстрашно идти на врага…

— А если враг победит?

— В таком случае самурай умрет с улыбкой на устах!

— Простите, господин лейтенант. Но не бояться смерти — разве это возможно?

Маеда Сигеру снисходительно улыбнулся, достал из полевой сумки маленькую книжку в кожаном переплете.

«День за днем самурай устремляет все помыслы к смерти, рассчитывает, где может его застигнуть смерть, воображает наиболее эффектный способ смерти, сосредоточивает свой дух и разум исключительно на мысли о смерти. Хотя это, возможно, и кажется трудным делом; если действовать согласно указанному правилу, не будет ничего невозможного и успех придет».

— А если кто-нибудь окажется не в силах выполнить требования «Буси-до»?

— Такого ждет медленная смерть. Но должен вам сказать, что о слабодушных самураях я никогда не слыхал.

— А почему самураи всегда побеждают? Так, по крайней мере, пишут в книгах? — спросил щуплый солдатик в очках.

— Самурай, лишенный страха смерти, воспринимающий смерть как нечто естественное, то есть абсолютно бесстрашный, будет намного сильнее любого противника, над которым довлеет инстинкт самосохранения, тот же страх…

— Я слыхал, что самураи истребляют пленных?

— Правильно. А зачем они нужны? Жизнь врага ничего не стоит, поэтому самурай беспощаден. Враг должен быть уничтожен, на то он враг. Никакой пощады — вот наш принцип. Справедливости ради отмечу, что столь же беспощадны самураи к себе. В случае неудачи, проигрыша, поражения — харакири. Только харакири, — Маеда Сигеру глотнул виски из трофейной фляжки, сплюнул. — Вы сегодня получили маленький урок. Некоторые носом воротили, один вояка даже в обморок упал. Слюнтяи! Эй, парень! Похоже, тебе снова не по себе? Стыдись! Не надо бояться крови, не надо бояться смерти. Кстати, самураи тоже не сразу этого достигают, они учатся, тренируются на трупах. В прошлом разрешалось упражняться на нищих и бездомных, это узаконивал специальный эдикт Хидзёси о праве на «пробу меча».[81]

— А что он кричал? Тот… из костра?

Маеда удовлетворенно прищелкнул пальцами, он ждал этого вопроса, но отвечать не торопился.

— Не понимаешь, что ли? Вопил от боли.

— Взывал о помощи к своим идолам.

— Нет, он не молился, — многозначительно произнес Маеда. — Он славил китайскую Красную Армию.

— Это красный?!

— Он — коммунист. А коммунисты — достойные противники… — Прознай командование об этом разговоре, лейтенанту не сносить головы, но у него на сей счет были свои соображения: солдат должен знать своего врага, лишь в этом случае он сумеет его одолеть.

Нет, не прост был Маеда Сигеру, далеко не прост!

Полковник Кудзуки высоко ценил капитана Сигеру и нередко с ним советовался. Сегодня они вместе обсуждали поведение нового агента: князь явно не спешил выполнять свои новые обязанности.

— Господин Горчаков упирается, но мы тоже упрямы, а игра стоит свеч. В принципе российские эмигранты — неплохой материал, многие из них состоят в организациях, родственных нам по духу, например в «Русском фашистском союзе», а наш подопечный числится сразу в двух — в РФС и у генерала Кислицына в «Бюро русских эмигрантов».

— Организация Кислицына давно под нашим контролем.

— Она неплохо зарекомендовала себя, однако следует подстраховаться. Я уверен, что и господин Горчаков станет послушным исполнителем наших приказов. Он сломлен, и это ваша победа, Маеда-сан.

— Вы преувеличиваете мои скромные заслуги. Я всего лишь точно выполняю ваши указания.

— Скромность украшает воина. Важно, что в группе Горчакова есть наши осведомители. Высветим ее изнутри. Осторожность не повредит.

VI

ПЕРЕД БРОСКОМ

Машина ныряла в распадки, спугивая длиннохвостых фазанов. Сидящий рядом с шофером Лещинский восхищался красотой ярких птиц. Когда остановились поразмяться, Горчаков спросил Жихарева:

— А этого фазана зачем взяли?

— Пригодится. Юноша способный, закончил Пекинский университет, в совершенстве владеет китайским, знает многие диалекты.

— Кладезь. Но, насколько мне известно, мы собираемся не к китайцам…

— Не ворчите, князь. Еще благодарить будете. В нашем отряде не только русские, как говорится, всякого жита по лопате — переводчик нам понадобится.

— Предстоит нелегкое испытание. Как этот птенец поведет себя в сложных условиях? Не запросится ли домой,