Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - Мортон Генри Воллам

Часы, между прочим, были дешевые, — вздохнул священник. — Я их и купил-то всего за пятнадцать шиллингов. Так что, даже если бы какие детали и пропали, то они не могли дорого стоить. Ну, слово за слово, разразилась громкая ссора, в ходе которой Джинджер расквасил бедному мастеру нос. А пока того приводили в чувство, мой слуга попросту исчез. Его приятель меня успокаивал, уверял, что он обязательно вернется. Так оно и вышло! Я уже спал, когда Джинджер — вдребезги пьяный — ввалился в мою каюту. В руках он держал ведро с водой и что-то бурчал себе под нос.

«Какого черта ты делаешь?» — закричал я.

«Я не хочу вас позорить, сэр», — промычал он, выставив вперед растопыренную, как морская звезда, пятерню.

«Джинджер, ты пьян»!

«Есть немного, — согласился он. — Но я никому не позволю вас позорить! Мне тут заявили, что ваша каюта — самая грязная на всем корабле. А я такого не потерплю. Не хочу вас позорить».

И представляете, начинает посреди ночи драить полы!

Я насилу его вытолкал из своей каюты. Слышу, за дверью поднялся шум, гам. Оказывается, там собрались все друзья Джинджера, и он им принялся расписывать свои похождения. Должно быть, матросы подняли его на смех, потому что дело закончилось грандиозной дракой. На следующее утро Джинджер был тише воды, ниже травы.

Самое же забавное, что занял у кого-то денег, сходил в город и выкупил мои часы. Ума не приложу, как ему это удалось…

В этот миг священника куда-то позвали.

— Извините, мне нужно идти, — сказал он, поднимаясь с места. — Между прочим, Джинджер впоследствии уволился из флота и сейчас служит в одном респектабельном доме.

— Ясно. А как, кстати, поживает тот юноша, который питал страсть к переодеваниям?

В ответ священник лишь рассмеялся и удалился по своим делам.

А история, между тем, довольно забавная, и мне хотелось бы привести ее на страницах этой книги. Как-то раз одному семнадцатилетнему пареньку поручили прибраться в корабельной часовне. Внимание его привлек платяной шкаф, в котором священник хранил свое одеяние.

И вот представьте: кораблю стоит в порту, и на борт его поднимается делегация гостей. Старшина, как и полагается, водится их по кораблю, все показывает и объясняет.

— А это, — говорит он, распахивая двери каюты, — наша корабельная часовня.

И с ужасом замечает, что за алтарем притаилась странная фигура. Это явно не священник, хотя одежда вроде имеет какое-то отношение к религии.

— А что это за необычный священнослужитель? — спрашивает один из гостей.

Старшина в растерянности замешкался. Все его хваленое самообладание (которым так славятся военные моряки) разом покинуло беднягу.

— А это наш юный падре, — промямлил он, поскорее выпроваживая гостей из часовни.

Ну, что ж, ему удалось с горем пополам спасти ситуацию. Однако старшина прекрасно знал, кто это был на самом деле. И парнишка знал, что он знает. А уж когда история дошла до капитана, то, конечно же, обо всем узнал и Высочайший Лорд Экзекутор!

Флот в море

Сегодня с утра на шканцах царит необычное оживление: палубу надраили сверх обычного, орудия расчехлили. «Импенитрейбл» собирается выходить в море!

Внезапно в недрах корабля возникает какая-то вибрация.

— Что происходит? — спрашиваю я с нетерпением.

— Обычная возня.

Ответ этот — применительно к десяткам тонн разрушительной стали — вызывает у меня улыбку.

— Привыкайте, — пожимает плечами офицер. — Это основное занятие на флоте: либо вы сами создаете себе трудности, либо их вам создают другие. Ну а если серьезно, эскадра выходит в море.

Вот, оказывается, как все происходит!

С флагмана поступает команда «следовать в кильватер». И тут же приходят в движение гребные винты, вода вспенивается, расплескивается ослепительными брызгами. Эскадра стояла на якоре в том же порядке, в каком и пришла в порт: флагманский корабль — во главе, за ним цепочкой выстроились остальные линкоры. Теперь же, покидая стоянку, всем придется выполнить разворот на сто восемьдесят градусов. Первым опять же следует флагман. С его палубы хорошо видны проплывающие мимо линкоры. Их команды собрались на полубаке, дабы приветствовать адмирала. Моряки стоят, выстроившись в две шеренги, корабельные оркестры держат наготове инструменты.

Как только флагман подходит к первому линкору, его горнист подает сигнал «смирно» — и моряки вытягиваются по швам. В знак ответного уважения команда адмиральского корабля также принимает стойку «смирно».

Все выглядит очень красиво: офицеры отдают честь, над водой плывут звуки торжественного марша. Периодически в них вплетаются звуки горна и боцманской дудки — это означает, что флагман поравнялся с очередным кораблем. Эскадра медленно разворачивается и уходит в открытое море.

А там у моряков начинается напряженная жизнь. На каждом военном корабле оживают 16-дюймовые орудия: их дула медленно поворачиваются, нацеливаясь на горизонт. Кажется, будто они выискивают себе жертву. Внутри орудийной башни укрывается боевой расчет — артиллеристы, готовые в любую минуту приступить к действию.

Одновременно с линкорами выходят в море и параваны. Эти аппараты, похожие на гибрид акулы с торпедой, упрятаны глубоко под водой. Они движутся перед линкором и сметают мины с его пути.

На палубе появляются корабельные кошки — Кейт, Тереза и здоровяк Дядюшка Руб. Они учуяли переполох и вышли посмотреть, что творится. Это совершенно особые животные. Они точно так же отличаются от обычных домашних кошек, как моряки отличаются от сухопутных жителей. Как правило, никто специально не заводит животных на корабле. Обычно кошки тайком пробираются на борт, пока линкор стоит в каком-нибудь порту.

А дальше все зависит от характера самих полосатых пассажиров. Некоторые кошки не приживаются на корабле и при первой возможности его покидают. Они присоединяются к той странной, непоседливой компании портовых животных, которые кочуют с одного судна на другое, пока не найдут себе жилища по вкусу.

Но есть и такие, которые сразу же чувствуют себя хозяином на корабле. И примером тому Дядюшка Руб.

Великолепный котяра, который выглядит настоящим адмиралом среди корабельных кошек. В хорошую погоду он любит прогуливаться по шканцам или же дремать в тени своего любимого персонального кнехта.

Огромные корабли идут вперед, сохраняя строго определенную дистанцию. Параметры движения устанавливаются на флагмане. Стоит ему изменить скорость, и эта информация по цепочке передается всем кораблям эскадры.

— Один сорок восемь оборотов, — командует вахтенный в медный рупор, и машинное отделение тут же реагирует на его приказ.

Один из гардемаринов переводит прозвучавшие цифры в морские узлы и бежит на мостик к сигнальщику, который при помощи флажков передает информацию на идущее позади судно.

Все эти сложные манипуляции неведомы посторонним зрителям. Стоящие на берегу люди просто наблюдают издалека за тем, как слаженно, с математической точностью маневрирует эскадра, и благодарят Бога за то, что у их страны такой великолепный военно-морской флот.

При мысли, что эти стальные гиганты намереваются поиграть в войну, мне становится не по себе. И хотя я прекрасно знаю, что во время учений вместо боевых снарядов используются осветительные, и что торпедные взрыватели наполнены не тринитротолуолом, а обычной пробкой, я все равно не могу отделаться от смутных опасений. Неужели мы действительно собираемся палить из этих огромных пушек? Мне кажется, что и сам линкор взволнован предстоящими драматическими событиями.

Во всяком случае та спокойная, размеренная жизнь, которую «Импенитрейбл» вел в бухте Кромарти, сменяется лихорадочной активностью. Заглянув в привычное время в офицерскую кают-компанию, я обнаружил там только судового священника. Все прочие заняты какими-то таинственными (и очень важными) делами. Такое впечатление, будто корабль внезапно проснулся от спячки и окунулся в кипучую деятельность.