От сессии до сессии (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна

А то, что цивилизация травоядных минотавров уже добралась в своём развитии до идей равенства и братства и основала города-коммуны, научные центры и первые обсерватории, его не интересовало. Как и то, что змейки-горгонидки питались только солнечной энергией, оделяя при этом защитниц-носителей способностью к целительству. И то, что трёхголовые псы были выведены изначально для охраны овец от хищных рептилоидов и успешно присматривали за человеческими детьми. Что…

В общем, как демиург со способностями, он перекраивал их по собственным понятиям, ломая и калеча природу, подправляя мышление, стравливая с людьми и магами. А то, что среди похищенных оказывались представители обоих полов, явилось для него досадным открытием. Как и факт беременности некоторых захваченных особей. Игрок был брезглив, а потому счёл ненужным лично топить ко… уничтожать детёнышей, которые одним своим существованием вносили бы разлад в войсках. В самом деле, новорожденный отвлекал родителей от их основной миссии — войны!

Игрок запретил семейные союзы. Распорядился уничтожать всех детёнышей. И жёстко наказывал непокорных.

Почти пятнадцать лет он правил Игрой, не замечая в самодовольстве, что под боком образовался настоящий заговор. Что всё это время в подвалах его дворца иномирные матери прятали своих уцелевших детишек. Несмотря на жёсткий прессинг и ломку психики, «боевые единицы» оставались живыми существами, которые иногда влюблялись, встречались, заводили тайные семьи… Среди них встречались неплохие маги, они помогали будущим матерям скрывать беременности. Ко времени последнего сражения Демиурга и его позорного бегства в Убежище под дворцом спали в стазисе сорок два малыша. Иного выхода у матерей не было. Дети, оставляемые при родителях, рано или поздно обнаруживались, судьба их была печальной. Оставалось одно: прятать тех, кто уцелел, и надеяться, что власть тирана рано или поздно закончится, что на ком-то он обломает зубы… В общем, на чудо. И защищать подступы к Убежищу, чтобы ни случилось.

В свой последний бой в горах Игрок собрал почти всех, кто остался во дворце, одурманив их, как берсерков. Но даже боевой транс не помог. Полегли все. Команда магов, вошедшая в портал после завершения битвы, не встретила сопротивления: в покоях бывшего повелителя не осталось ни души. Лишь спустившись в подвалы, они, разрядив несколько ловушек, обнаружили Стража Убежища — сфинкса Миу, которая, как истинный Страж, внушениям не поддавалась, и даже освободителей пропустила в святая святых не сразу, а лишь убедившись в чистоте их помыслов.

Получив известие об удивительной находке, Совет Магов встал в тупик. Что делать с малышами? После гибели родителей, чья магия, поддерживала Убежище, стазисные плетения истончились, дети вот-вот начнут просыпаться… И тогда один из членов Совета вспомнил о Долине Магов. О её уникальном свойстве гасить магические всплески. А самое главное — о её недоступности и секретности. Там уже обитали, как в заповеднике, несколько видов уникальных магических существ, которых в Гайе остались единицы; там мягкий климат, прекрасные условия для жизни и развития тех, кто привык к слиянию с природой… К тому же, маги-портальщики могут попробовать вернуть хотя бы часть детей в их миры. Задача сложная, но не безнадёжная.

А пока — для детишек обустроили жильё и несколько площадок, в том числе учебную. Невозможно было предугадать, сколько времени проведут они в этом мире и всех ли удастся вернуть на родину. Значит, придётся учить их жить здесь, приспосабливаться к людям, думать о будущем…

Воспитывать.

Исследовать магию, чтобы та не навредила ни самим детёнышам, ни людям.

Помочь подготовиться к первому обороту тем, кто имел несколько ипостасей.

И многое, многое другое…

К великому облегчению Совета, через три месяца больше половины найдёнышей были возвращены в родные миры, к родичам, которые приняли их с радостью. Остальным не так повезло. Или их миры были невообразимо далеки, или координаты не поддавались вычислению. А кто-то оказался никому не нужным даже на родине. Разумеется, этих малышей вернули в Долину. Лучше уж оставаться там, где о тебе искренне заботятся, нежели никому ненужным, а то и в рабстве. А дальше… Дальше будет видно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На возражения скептиков о возможной опасности, исходящей от неизученных существ в будущем, Совет сказал: никто не рождается агрессивным. Пока что перед нами дети. Что мы в них вложим — такими они и станут. А если в ком-то и проснутся дурные наклонности — что ж, будем думать. Почтенные наши коллеги, обосновавшиеся в Долине, согласились незаметно приглядывать за молодняком на этот случай. А заодно протестировать на полезные способности. Из детёнышей-животных, имеющих лишь один облик, могут получиться уникальные фамильяры, из двуликих — маги-природники… Пусть себе растут. Долина большая. А горы высоки и неприступны, защитят и их от мира, и мир от них, случись что.

[1] О сражении с Демиургом рассказывается в четвёртой книге Сороковника.

Глава 10

— Я больше не могу, Тим-Тим, не могу больше!

Схватившись за голову, даже зажмуриваюсь. Честно говоря, этой же головой хочется побиться об стенку. Сколько же бед натворил юный мерзавец, чьим незаслуженным преимуществом было лишь то, что он родился сыном богини! Война давно закончилась, а отголоски его чёрных дел долго ещё будут звучать в Гайе!

— Не могу!

На меня как-то разом сваливается всё пережитое и вроде бы уже отпущенное: горечь от недавней ссоры с Магой, шок после его объяснений с отцом, груз обретённых новых способностей, беспокойство за Люсю-Лусию, случайно втянутую в чужие интриги, сострадание к детёнышам и их безвестным родителям… И как вишенка на торте — жажда воскресить хотя бы на минуточку гадского Игрока, чтобы придушить окончательно, собственными руками. Да я вот-вот взорвусь от кипежа эмоций!

— Пер-редоз, смотр-ри-ка… — сокрушённо мурлычет кот. — Пр-рости, не хотел. Загр-рузил… Тебе отдыхауть надо, а я обрадовался новому человеку и начал диковинки всяукие показывать, а для них ещё созреть нужно. Погоди-ка.

Уже знакомый разноцветный туман, ставший в одночасье и пушистым, и тёплым, как целая стая котиков, обволакивает меня со всех сторон и мягко опускает на постель.

— Спи-и, Ваня…

«Вот с этого и надо было начинать, — думаю уже лениво. — А то сначала приманил сказочкой, потом вытащил прогуляться, потом вообще устроил полёты и чёрт-те что, и страшные исто…»

И проваливаюсь в сон, словно в облако. Мягкое, как пух, бездонное, как пропасть.

Поначалу кажется, что на сей раз мне и в самом деле достался обычный сон, никакой не вещий. Из тех, в которых сплетается то, что в обычной жизни по определению совпасть не может. Например, явление Люси-Лусии на берегу Дона, в милом уголке, куда мы с девочками иногда выезжали летом на пикник или на посиделки с шашлычком. Здесь, в моём мире, девушке из Эль Торреса абсолютно не место, но, тем не менее, в тени старых ракит, растянувшись на пёстром коврике, моя бывшая горничная читает вслух пристроившемуся у неё под бочком Боровичку. Тот забавно двигает ушками и таращит глазищи в книгу сказок. Кажется, ему нравятся картинки. Вот он несмело протягивает лапу, пытаясь потрогать Колобка — но, не рассчитав силёнок, слишком сильно чиркает по странице когтем, длинным и острым.

Глубокая борозда распахивает нижний край тома почти до картонной обложки. Испуганно мявкнув, детёныш отскакивает и начинает метаться по поляне, то пытаясь спрятать лапки, то рыча на них и ругаясь по-кошачьи… Переживает. С большим трудом Люся его успокаивает. И потом оба огорчённо смотрят на раненную книгу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не беда, — говорит Люся. — Вот выучусь магии — и починю… или склею.

— Мы поможем, мы поможем!

Откуда ни возьмись, налетают девочки-пчёлки Дюша и Ксюша, подхватывают нашу парочку вместе с ковром и с книжкой и уносят в неизвестные дали. А я остаюсь одна, перед прячущимся в густой чаще «детским садом». Смена декораций мгновенна: только что была на берегу Дона — и р-раз! уже в Долине… Бесшумно открывается створка высоких дверей, наружу мягко, по-кошачьи проскальзывает главный воспитатель Террасского приюта для сирот, дон Куадро. Облик грифона он утерял или оставил намеренно, перешагнув порог.