Благородство и страсть - Барбара Пирс

Чуть погодя ему захотелось большего. Кенан легонько укусил ее, и девушка уступила. Мурашки пробежали у нее по спине, она почувствовала, что вся трепещет. Слабость, которая обычно появляется, когда болеешь, забрала все силы. Мастерство Кенана в любовной игре изумляло ее и настораживало. Уинни была словно рабыня в его объятиях, хотя ни за что не хотела бы наделять такой властью ни одного мужчину.

Почувствовав, что она подается назад, он отстранился и посмотрел на нее. Зрачки его были расширены, мускулистая грудь волновалась – он был тоже увлечен поцелуем.

– Милая Уинни. – Кенан задумчиво провел большим пальцем по ее нижней губе. – Спорю, вы так не целовали Невина.

Чувство сожаления, как прохладный бриз, возникло после тропического шторма страсти. Поцелуй был для него ничем, просто способом перещеголять своего ненавистного брата. Осознав, в каком дурацком положении она оказалась, Уинни соскочила с коленей Милроя.

– Не собираюсь удовлетворять ваше любопытство.

Не смутившись ни тем, что она отошла, ни ее упрямством, Кенан взял коньяк.

– Хотите знать, откуда мне это известно?

– Нет!

Она чуть не ахнула, обнаружив, что он успел развязать на пеньюаре четыре завязки. Встав к нему спиной, поспешно завязала ленточки. Уинни казалось, что он насмехался над ее несвоевременной скромностью.

– Я вам все-таки скажу. Если бы вы таяли в объятиях Невина так, как только что таяли в моих, то он бы давным-давно женился на вас и уложил в постель. Ни один мужчина не может устоять перед огнем, пылающим в женщине, отвечающей на его ласки.

Милрой подошел ближе. Чувствуя, что он снова может поцеловать ее, Уинни поспешно отступила.

– Вам лучше уйти. Скоро должен вернуться мой отец.

– Неправда, – сказал он и чмокнул ее в щеку, прежде чем девушка успела отстраниться. – Я сегодня видел сэра Томаса. Он сидел в своем клубе в кругу закадычных друзей и, судя по всему, выигрывал. Вы знаете своего отца лучше меня и понимаете, что он вряд ли скоро оторвется от стола.

Уинни порозовела: он раскусил ее уловку.

– Вас могут увидеть слуги.

После этих слов он перестал преследовать ее, подошел к камину и положил на него руку. Камин окружали скульптуры: полуобнаженные атланты несли на плечах мраморную ношу.

– Ах, Уинни, – прошептал Милрой, в отблесках огня играя бокалом с янтарным напитком. – Никто не узнает, что я был здесь. Вы же умеете хранить тайны. – Подойдя к ней, он вручил ей бокал. – Выпейте. Это поможет забыть тот ужас, что вы испытали, когда вас обнимал мужчина, которого вы считаете ниже себя. – Он слегка отстранил девушку и прошел к открытым застекленным дверям в сад. В глазах Уинни сверкнула ярость, она развернулась, чтобы пойти за ним. Ее так и подмывало снова схватить саблю отца.

– Как вы смеете, сэр! Переворачиваете все с ног на голову – ведь это вы во всем виноваты!

Боксер есть боксер. Он встретил ее гнев лицом к лицу.

– Я так и думал, что рано или поздно окажусь виноватым, – сказал Милрой. Все это его явно забавляло. – Бедная мисс Бедгрейн, с ней так грубо обошелся этот самонадеянный, неотесанный, незаконнорожденный Кенан Милрой, – добавил он и сочувственно причмокнул.

– Хвалю за то, как вы подбираете слова. Мне даже не приходится исправлять их порядок, – заверила она его.

Уинни взяла саблю отца. Необходимо любое преимущество, когда дело имеешь с мистером Милроем.

– Все еще хотите проткнуть меня, Уинни? – язвительно поинтересовался он.

– Всего лишь хотела удостовериться, что я по-прежнему в центре вашего внимания. – Она могла бы рассмеяться от того, как тревожно он взглянул на саблю, если бы не ее тревога. – У меня есть полное право сердиться на мужчину, который целует меня, ничего ко мне не чувствуя, а потом укоряет меня за то, что мне это понравилось!

Милрой едва успел отскочить в сторону, когда она вдруг развернулась и замахнулась на него. Сабля просвистела в паре дюймов от его бедра.

– Что-что, вам понравились мои поцелуи? Уинни повернулась к нему лицом.

– А почему бы и нет? У вас приятное лицо, не разит изо рта, вы даже можете быть сносным, если захотите. – Она призвала на помощь все свое ехидство, лишь бы забыть то, что чувствовала. – Это было даже мило. Такая оценка обидела его.

– Мило? – повторил Кенан сквозь зубы.

Уинни изящно подняла руку, давая знать, чтобы он не приближался к ней.

– Вообще-то я говорю за себя. Вы, кажется, удивлены? Думали, я настолько безрассудна, что, ответив на ваши поцелуи, стану отрицать, что они мне понравились? Убирайтесь. – Она заставила его попятиться.

– Постойте! – Милрой подчинился, чтобы не рисковать быть распоротым направленной на него саблей. – Если вас не раздражают поцелуи, докажите это. Поцелуйте меня еще раз, милая Уинни.

Она ткнула саблей кавалеру в живот, отчего тот выругался, и оттеснила его к двери.

– Вынуждена дать вам один совет, мистер Милрой. В следующий раз, когда будете целовать женщину, воздержитесь от комментариев. Ни одной даме не захочется услышать, что она оказалась в ваших объятиях только ради того, чтобы помочь вам превзойти вашего брата. Это унизительно. – Она закрыла ставни и заперла их на щеколду. Не обращая внимания на Милроя, повесила саблю обратно на стену.

Он постучал по раме, так что затрещало стекло, чтобы показать, что она его не боится, Уинни подошла к двери, но не отворяла ее.

Несмотря на его неприязненный взгляд, она не собиралась уступать. Вдруг его настроение переменилось, гнева как не бывало. Смеясь, Кенан стукнулся лбом о стекло.

– Так вам нравятся мои поцелуи, мисс Бедгрейн? Девушка заколебалась, но все же пожала плечами и сказала:

– Да.

– И вы считаете меня самонадеянной задницей.

– Очень впечатляет, мистер Милрой. Вы сами это сказали.

– Да, – кивнул он с облегчением. – Все еще в состоянии задевать простых смертных своим остреньким язычком. Меня бы огорчило, если бы, одурманенная моими поцелуями, вы потеряли эту способность.

Одурманенная! Его самонадеянность вывела Уинни из себя. Она обернулась и посмотрела на саблю на стене. Прочитав ее мысли, Кенан постучал по стеклу, чтобы привлечь к себе внимание.

– Теперь, когда мы все уладили, я могу идти. Не отпирайте двери. Что-то непонятное было в вашем саду. Меня не будет поблизости, чтобы прогнать его, когда оно вернется. – Его губы скривила снисходительная усмешка. – Не забудьте. Завтра. Гайд-парк, в три часа.

– Я не приду.

– Вам не устоять. Вы можете злиться на меня, Уинни, но вы не оставите Невина на произвол судьбы. – Милрой сдвинул брови – такой расклад ему был не по душе. – Приходите, а Невин может прятаться еще один день – Он поцеловал ладонь и прижал ее к стеклу. – Надеюсь вам присниться…