Моя по всем статьям - Алиса Ковалевская

Вскинув голову, я не сводила с него взгляда. Он поджал губы, глаза блеснули, на скулах выступили желваки.

– И если уж на то пошло, я пыталась тебе сказать. Пыталась! Но ты же у нас такой занятой и крутой, что не можешь взять трубку! Так может, стоит задуматься, почему я поехала одна?!

– Я бы взял, если бы ты позвонила со своего номера.

– Но я позвонила не со своего номера! – уже с нажимом. – И ты сам понимаешь, почему. А если бы это была не я, а Алиса?! Ей пять, Рихард! Она скоро в школу пойдёт! Что, если она потеряет телефон и позвонит тебе с чужого номера?! Если ты будешь ей нужен, а она не сможет до тебя дозвониться?! Ей ты тоже скажешь, что взял бы, если бы она позвонила со своего номера?! А если, не дай Бог, ты ей нужен будешь срочно?!

– Не выворачивай, – он прошёл мимо. Открыл холодильник, но только для того, чтобы не смотреть на меня, и я знала это.

– Я не выворачиваю, Рихард.

– До недавнего времени я понятия не имел, что у меня есть дочь, – он захлопнул холодильник. Швырнул возле раковины то, что из него достал. – Если Алиса не дозвонится до меня, она позвонит тебе.

– Да, Ард. Она так и сделает. Она позвонит мне, ты прав!

Меня захлестнуло гневом. Всё пережитое дало о себе знать. Страх, который я испытала, бесконечность ожидания, плач Алисы и кровь, стекающая по пальцам Дмитрия в момент, когда он раздавил бокал в ладони.

– А знаешь, почему?! Потому что я возьму трубку. Даже если в этот момент буду стоять на краю пропасти, я возьму трубку! А знаешь, почему я это сделаю?! Потому что я знаю, что есть те, кто нуждается во мне. Потому что я не крутой адвокат, который только и делает, что выпячивает своё эго. Я не строю из себя героиню в попытке…

– Не строишь?! – рявкнул он. – А чем ты занимаешься?! Нахрена ты сделала запись разговора?!

– Нахрена?! – я хватанула ртом воздух. Недоверчиво усмехнулась. – Что я ещё могла сделать?! Маша погибла потому, что я её втянула в это! Не окажись её в том списке, она была бы жива! Я должна была хоть что-то сделать! Ты слышал, что он говорил?! Он же…

– Это аудио сделано без согласия! Он мог говорить, что угодно! Хоть что он Кеннеди пристрелил!

Я осеклась. Ард не сводил с меня тяжёлого взгляда. А я… я не знала, что сказать. Господи, я даже не подумала об этом. Аудиозапись, сделанная без согласия, не может быть использована в суде в качестве доказательства. Разве что… Разве что она может навести следствие на верный след. Только кто стоит за гибелью бывшей няни Алисы и покушением на Мишу, понятно и так.

– Это было единственным, что я могла сделать, Рихард, – сказала негромко. Взгляда не отвела. – Ради Маши. Ради её мамы.

– Лучше бы ты сделала что-то ради себя, – процедил он и опять отвернулся.

Я посмотрела на столешницу. На ней лежала индюшачья голень в вакуумной упаковке, которую я заказала днём, чтобы сделать завтра к ужину рагу. Рихард чертыхнулся и швырнул её обратно. Я прошла к кофемашине и подставила чашку. Выдохнула. Потёрла лицо и опять повернулась к Арду. Он смотрел на меня.

– Он мог сделать с тобой всё, что угодно, Кристина. С Алисой, возможно, и нет, но с тобой – да.

– Но не сделал, – отозвалась я. Отдавала себе отчёт, что не совсем права.

Никто из нас не был прав. За этот день все мы пережили слишком много. И я, и Лисичка, и Рихард.

– Никогда не рискуй собой, Кристина, там, где это не нужно, – он подошёл и взял меня за локти.

Смотрел уже не в глаза – в душу. Я хотела возразить, что это было нужно. Нужно! Но в горле встал ком. Я слишком хорошо помнила, как задыхалась, как пыталась сделать вдох и не могла. Глотать до сих пор было неприятно. Но дело было не в страхе и не в памяти – в том, как Ард сжимал мои локти, в том, что было в его глазах.

– Что бы я сказал твоей дочери, если бы всё закончилось иначе, Крис? Что бы я сказал нашей дочери? Мне жаль, что с Марией всё так сложилось. Но ты в этом не виновата. Точно не ты.

Он замолчал. Я сглотнула отвратительный комок. Сколько за сегодня я выплакала? И опять эти слёзы…

– Жаль, Крис. Но её смерть ничего не значит для Алисы. И, – циничная усмешка, – для меня по большому счёту, тоже. Вчера я отправил её матери крупный перевод. Это не поможет ей пережить смерть дочери, но хотя бы поддержит. Большего для её семьи сделать я не могу.

Я облизала губы. Он ничего не говорил мне об этом. И я знала, что при других обстоятельствах не сказал бы.

– Нельзя говорить, что жизнь Маши не важна, – прошептала. – Она… Каждая жизнь важна, Ард. Каждая.

Он заставил меня подойти вплотную. Положил ладонь на затылок и опустил до шеи. Глядя в глаза, медленно покачал головой.

– У каждого из нас свои важные жизни. Наши слабые места. Наша уязвимость. Наши близкие, друзья и…

– И… – ещё тише.

– Для меня это твоя жизнь. Твоя и Алисы.

Я отвернулась. Вначале отвела взгляд, а потом и вовсе отошла к раковине. Нервным движением заправила волосы за ухо. Включила воду и принялась мыть чашку, из которой пила Алиса.

Рихард смотрел мне в спину. Руки стали неловкими, как будто я долго была на морозе без варежек. Лучше бы Ард сейчас ушёл в комнату, лучше бы ему кто-нибудь позвонил. Тогда бы у меня появилась возможность побыть одной и, не таясь, дать волю чувствам.

– Крис, – позвал Ард. Я продолжала тереть и без того чистую чашку. – Кристина.

Я ощутила, как он приблизился, как колыхнулся возле меня воздух от его стремительности. Резко он закрыл кран