Если он порочен - Ханна Хауэлл

И все-таки он должен был рассказать ей всю правду. «Да, я должен рассказать ей все», — решил Джулиан — и вздрогнул в удивлении, услышав довольно крепкое ругательство, произнесенное голосом его матери. Очевидно, он знал о ней далеко не все. Наверное, она была не такой уж слабой и ранимой…

Решив, что дал женщинам достаточно времени для обмена «любезностями», Джулиан вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь.

Какое-то время он молча смотрел на мать. Заметив на ее лице несколько новых морщин, он вновь ощутил боль вины. Леди Кенвуд смертельно побледнела, и он кинулся к ней, опасаясь, как бы она не лишилась чувств. Заключив сына в объятия, мать громко разрыдалась. Джулиан в смущении покосился на Хлою в поисках поддержки, но она смотрела на них каким-то странным взглядом — глаза ее словно остекленели. Энтони же, стоявший у дивана, казалось, тоже готов был разреветься. Джулиан гладил мать по спине, произнося бессмысленные слова, которые, по его мнению, могли ее утешить, и молил Бога, чтобы этот поток слез поскорее иссяк. Он чувствовал себя самым худшим и самым неблагодарным из сыновей, но при этом, однако, понимал, что выбора у него, в сущности, не было.

А Хлоя, увидев, как леди Эвелин бросилась в объятия сына, почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Она вдруг увидела перед собой не вдовствующую графиню, рыдающую на груди своего взрослого сына, а леди Эвелин, целующую какого-то другого мужчину. Этот мужчина был высоким, элегантно одетым и седовласым. Однако бросалось в глаза, что одежда его, хотя и казалась весьма опрятной, была сшита не из самых лучших тканей. И находились они вовсе не в Голубой гостиной особняка Лео, а на узкой полоске каменистого пляжа, а у их ног бились волны прибоя, сверкавшие в серебристом лунном свете. Вне всяких сомнений, это была встреча любовников.

Хлоя моргнула несколько раз, и видение исчезло. Джулиан же протянул матери свой носовой платок, и та, всхлипнув, тихонько утерла слезы. Хлоя не знала, произойдет ли в будущем или уже произошла сцена на пляже, однако точно знала: элегантная леди Эвелин пережила или переживет в ближайшее время новую любовь. И человек этот, насколько она поняла, гораздо ниже леди Эвелин по общественному положению. Но почему ее дар пробудился именно сейчас, когда и без того имелось столько всяких вопросов, требовавших немедленных ответов?

Тут леди Эвелин наконец успокоилась, и Хлоя, шагнув к столу с напитками, налила Джулиану и его матери по бокалу бренди. Графиня залпом осушила свой — словно это было не бренди, а какое-нибудь легкое вино. Джулиан уставился на нее в изумлении, и Хлоя догадалась, что он, как и большинство мужчин, многого не знал о своей матери. Почти все мужчины, насколько Хлоя могла судить, предпочитали видеть в женщинах только то, что хотели видеть, а всего остального просто не замечали.

— Но почему ты заставил меня поверить в свою смерть? — спросила графиня, пристально глядя на сына.

Он на мгновение отвел глаза и пробормотал:

— Дело в том, что я был тяжело ранен. Слишком тяжело, чтобы защитить себя и всех тех, кого могли, погубить мои враги, пытаясь добраться до меня. Кроме того, я не уверен, что могу доверять всем своим слугам. Да и тем, кто служит у тебя, я не очень-то доверяю.

К счастью, теперь выяснилось, что Артур и Беатрис не усматривали для себя угрозы в его матери и сестрах. Леди Эвелин ненадолго задумалась, потом спросила:

— Ты хочешь сказать, что кто-то из наших людей шпионит за нами? Но кто же они, наши враги?

Наблюдая за Джулианом и его матерью, Хлоя не упускала из виду и Энтони. Когда малыш потянулся за очередным пирожным, она легонько шлепнула его по руке, решив, что он уже и так достаточно съел сладкого.

Джулиан медлил с ответом. Наконец со вздохом проговорил:

— Матушка, — дядя Артур хотел меня убить.

Он рассказал о покушениях на его жизнь, которые, по их общему с Лео мнению, подготовил Артур. Не увидев на лице матери ничего, кроме изумления и гнева, граф немного успокоился и добавил:

— Но я уверен, что дядя на этом не остановится, так что худшее впереди.

— Худшее? — переспросила леди Эвелин. — Но что может быть хуже попытки убить тебя? И где все это время была твоя дорогая женушка? С очередным любовником?

Джулиан поморщился:

— Можно и так сказать. Беатрис была с Артуром. Они любовники и, как мне кажется, уже давно. Лорд Уэрлок считает, что Артур выбрал Беатрис для того, чтобы таким образом получить возможность подобраться ко мне как можно ближе. Судя по всему, они изначально рассчитывали на то, что ты пожелаешь установить дистанцию между собой и моей женой. Очевидно, они хотели, чтобы ты покинула Колинзмур и не мешала им.

— Бедная Милдред… — пробормотала леди Эвелин. — Она, наверное, в опасности? В конце концов, если он собирается получить титул ценой убийства моих сыновей, то, вероятно, пожелает вступить в новую роль с новой женой, не так ли?

— Тетя Милдред под надежной охраной. К моему стыду, не я об этом позаботился, а лорд Уэрлок. Это Уэрлоков нужно благодарить, что я не умер в какой-нибудь вонючей лондонской канаве. Они спасли мне жизнь.

— Поэтому здесь твой сын? — неожиданно спросила леди Эвелин.

Она посмотрела на Энтони, потом снова на Джулиана.

— Только не говори мне, что ребенок не твой. Я не слепая. Этот ребенок — вылитый ты в его возрасте. Кто его мать?

Джулиан покосился на Хлою:

— Пусть Уинн отведет мальчика умыть лицо.

— Нет, я слушаю, — заявил Энтони.

— Я знаю, — кивнула Хлоя. — Но порой мы, взрослые люди, должны поговорить о том, что маленькие мальчики не должны слышать.

«Вероятно, мне следовало увести мальчика из комнаты до того, как Джулиан начал рассказывать о том, что с ним произошло», — добавила она мысленно.

— Он вернется? — спросила леди Эвелин, когда Хлоя повела Энтони к двери.

— Мы можем позвать его, когда закончим разговор, — сказал Джулиан.

Эвелин внимательно посмотрела на сына. Она до сих пор держала его за руку — словно боялась, что он вдруг исчезнет. Целый год наблюдала она, как он пытался убить себя пьянством и развратом, однако не переставала верить, что сын сумеет вырваться из этой трясины. Но похоже, вырвали его оттуда именно Уэрлоки. А в том, что Джулиан пал так низко, был виновен Артур.

Графиня проводила взглядом молодую женщину, выходившую с мальчиком из комнаты. Она была прелестна, но одевалась как провинциалка. Передав ребенка рослому слуге, Хлоя тут же вернулась и села на кушетку. «Похоже, она знает абсолютно все», — подумала Эвелин.

— Так кто же мать Энтони? — снова спросила графиня, стараясь не смотреть на Хлою Уэрлок.