Эмигранты - Андрей Феликсович Величко

«один» и «десять». Почему именно из нее? Да потому, что у нас имелись бронзовые пушки, снятые с «Ястреба». Для начала на деньги было разделано маленькое восьмифунтовое орудие.

Грош я недолго думая сделал равным советской копейке. Десять грошей получились с пятак. Копейка была такой же по диаметру, но вдвое толще. Гривенник же вышел чуть побольше советского юбилейного рубля.

Илья же в преддверии грядущего прогресса начал по вечерам читать кодекс Наполеона, а потом и делать краткие выписки из него.

– Очень, оказывается, разумная бумага, – поделился он со мной, – особенно если убрать лишние в наших условиях статьи, а оставшиеся изложить попроще. Вполне сойдет как основа австралийского гражданского права. Вот только название придется какое-нибудь другое придумать.

– Да ну его, – махнул я рукой, – у меня водяной насос течет и давление в котле выше двадцати атмосфер не поднимается, а тут еще придумывать название чужому кодексу! Пусть так и остается, как есть. Мало ли, вдруг у нас был такой великий юрист с экономическим уклоном. Например, Наполеон Моисеевич Задрыгайло. Надо только не забыть сказать Виктору, чтобы он вставил его в историю, и все.

Глава 16

В конце апреля город Ильинск обогатился испанским кварталом. Поначалу новоприбывшие жили в палатках, но уже к середине мая потихоньку начали расти первые дома. Контрактникам был выделен лес, ну а дальше они обходились сами. Кстати, многие прибыли со своим инструментом, но он заметно уступал нашему, так что мало кто им работал.

Трудились испанцы на постройке нового корабля, заложенного сразу после спуска на воду корпуса «Соболя», который к маю был уже достроен и проходил испытания. А новый корабль предназначался для путешествий в Европу. Все-таки «Победа» была маловата и не отличалась особой скоростью. Так что мы с Ильей взяли чертежи яхты, а точнее, шхуны «Америка» и адаптировали их к нашим производственным возможностям. Кроме того, мы предусмотрели установку паровых машин и разделение корабля на шесть отсеков для непотопляемости. Задача, конечно, была намного сложнее постройки «Газели» или даже «Соболя», но испанцы в основном действительно оказались квалифицированными людьми. Причем когда я с цифрами в руках продемонстрировал Илье экономическую подоплеку их работы, император хохотал минут пять.

Итак, представьте себе, что вам нужно построить корабль. У вас есть любые инструменты, вокруг полно леса, но в вашем подчинении всего две семьи мориори, потому что свободных людей больше нет. Да и эти не заняты в основном потому, что почти ничего не умеют. Ваши действия? Самый, казалось бы, логичный путь – это попытаться чему-нибудь их научить. Ага, флаг вам в руки. Даже если хоть сколько-нибудь ответственные работы вы будете делать сами, все равно ваш корабль в лучшем случае будет примерно как лодка, на которых отдыхающие катаются в парке Горького, только дырявый. Да и получится он года через два, не раньше.

А можно погрузить оба этих семейства общим количеством одиннадцать голов в прицеп к шестиколеснику и отвезти их на тридцать километров вверх по Ярре, к месту впадения в нее небольшого ручья. Там за два дня показать им, как мыть золото, и отчалить.

В первые две недели они намоют достаточно для расплаты с господином Гонсало за его труды по вербовке. Но они будут продолжать свою деятельность, и через два месяца золота хватит для оплаты восьми месяцев работы пяти десятков испанцев. Многие из которых знают плотницкое ремесло куда лучше вас, не говоря уж про мориори.

А последних можно затем привезти обратно в Ильинск. Двоих оставить у большого самогонного аппарата, а остальных отправить сначала пропалывать, а потом собирать сахарную свеклу. Так вот, десятой части их продукции хватит, чтобы половина ранее заплаченного плотникам золота вновь вернулась к вам и была пущена в дело по второму кругу.

То есть, по сути, имел место обмен полугода труда четырех островитян с детьми, ничего толком не умеющих делать, на год работы пятидесяти шести очень квалифицированных испанцев. Нет, все-таки деньги – это величайшее изобретение человечества, без них невозможны подобные обмены, тут не может быть ни малейших сомнений. А если у кого-то сомнения все-таки есть, то, согласно закону сохранения, у этих людей нет чего-нибудь другого. Например, тех самых денег.

Все на свете когда-нибудь да кончается, так что вскоре кончились и мои мучения с паровым котлом. Получив давление в сорок пять атмосфер, я решил, что пока этого хватит, тем более что Илья как раз закончил свой двигатель. Причем и котел, и паровик оказались сделаны очень неплохо, всего за две недели их удалось заставить нормально работать вместе. По косвенным оценкам, наш механизм выдавал где-то сил восемьдесят. С котлом получилось вообще замечательно, ибо я, не умея точно рассчитывать производительность, сделал его с запасом. Практика же показала, что этот запас вышел как минимум двойным. То есть один такой котел сможет обеспечить паром два малых движка производства Ильи. Значит, вопрос с энергоустановкой строящегося корабля решен. Я делаю еще один точно такой же котел, Илья – три движка по образцу только что испытанного, и все. Трехсот с небольшим сил хватит для шхуны водоизмещением двести тонн.

Но параллельно с изготовлением второго котла мне пришлось заняться прикладной баллистикой. Или это следует назвать как-то иначе? В общем, я начал стрелять из пушки по доскам и бревнам.

Ведь идеальных материалов на все случаи жизни не существует, у каждого есть своя область применения. Алмаз, например, имеет высочайшую твердость, но брони из него не делают вовсе не из-за дороговизны. Древесина железного дерева тоже исключением не являлась. Чем-то она была лучше эвкалипта, чем-то дуба, а в чем-то им многократно уступала. Например, она отлично работала на сжатие и скручивание, а вот на изгиб выдерживала только статические нагрузки. Правда, довольно большие. Повышенная же колкость приводила к тому, что ядро при попадании дробило дерево в щепки. Вот я и придумывал различные виды деревянной композитной брони.

Спустя неделю непрерывной стрельбы появились первые результаты. Наивысшую устойчивость к ядрам продемонстрировала переклейка следующего вида. Сначала – пять сантиметров эвкалипта. Затем – пятнадцать железного дерева. И наконец, вновь эвкалипт, только теперь уже толщиной двадцать сантиметров. Но это должна быть именно переклейка – просто уложенные друг на друга доски обладали куда худшими защитными свойствами. Однако варить столярный клей из костей нас с Ильей научил еще старшина в БАО, и с костями в Австралии особой проблемы не было. Так что наш новый корабль уже будет иметь броневой пояс по всей ватерлинии и точечную защиту отдельных мест, от которых зависит живучесть корабля.

Закончивший испытания «Соболь» сделал два рейса на Чатем, привезя в Австралию еще четыре сотни островитян. На этом основной поток переселенцев кончился. Около тысячи взрослых с примерно вдвое большим количеством детей покидать свой остров не пожелали. Что же, это их право. Скорее всего, еще время от времени будут появляться желающие перебраться на материк, но уже в единичных количествах. Основой экономики острова некоторое время будет как новозеландский, так и русский лен, в обмен на который аборигены Чатема получат от нас предметы первой необходимости. Ну а потом, когда этих культур станет достаточно и в Австралии, остров, надо думать, начнет потихоньку скатываться в изоляцию, а его население – обратно в первобытное состояние.

Тем временем с Себу пришла еще одна радиограмма, где сообщалось, что завербованы два десятка каменщиков и, кроме того, из Китая доставлен заказанный мною шелк. Так как второй котел был уже готов, а Илья делал детали параллельно для всех двигателей, то месяца два в запасе у меня имелось. Раньше императору никак не успеть, а вот мне не помешает повидаться с почтенным Гонсало. Поэтому в середине июля я поднялся на борт «Ястреба», который взял курс на Соломоново море. Если все пройдет без неожиданностей, то я еще успею вернуться до рождения своего первого здешнего ребенка. Если же задержусь, тоже не очень страшно. В конце концов, в предстоящем процессе от меня все равно почти ничто не зависит. И молодая мама с дитятей не останутся без помощи, потому как в полном соответствии с ее пожеланиями я уже третий месяц ходил в двоеженцах.

Путь к острову занял у нас три недели, и к моменту нашего прибытия снаряженная Гонсало каррака уже ждала нас там. Однако встречал меня не только купец, но и, как я с удивлением увидел, дон Себастьян де Вальдоро.

– Здравствуйте, дорогой дон Себастьян, – приветствовал я его, – неужели в Себу случилось что-то такое, из-за чего вы лично отправились в плавание?

Выяснилось, что да, случилось. Только не в Себу, а сначала в Мехико, потом в Маниле. То есть вице-король Новой Испании, получив сведения