Лунный вариант - Федор Березин

Герой Персей справился с задачей: складировал голову Медузы. Теперь дело осталось за малым – доставить ее к царю.

Глава 29

Почести

Да, этот полет явно отличался от того, десятилетней давности, который сделал его кумиром общественности подвешенной ныне над головой планеты. Кем он тогда был? Куклой-манекеном, впаянной в кресло, способной только бормотать что-то относительно связное и иногда слабо шевелиться, имитируя активную жизненную позицию. Все, все за него тогда решала отъюстированная автоматика и головастые специалисты ЦУПа, съевшие – точнее, запустившие за атмосферу – не одну Белку и Стрелку. Понятное дело, роль тогдашнего манекена была почетной до беспредельности: он с ходу, менее чем за час, переплюнул давнишний подвиг Магеллана, совершив самую скоростную в мире кругосветку. Правда, в его честь не назвали удаленные на сто шестьдесят тысяч световых лет неправильные галактики, но ведь все равно не забыли. Есть, есть с оборотной стороны Луны один метеоритный кратер, носящий с некоторых пор его имя. Возможно, космонавт-исследователь Волков, огибающий сейчас ту невидимую с Земли полусферу, уже нашел его в иллюминаторе.

Так вот, теперешний полет явно разнился с тем легендарным. О чем-то можно даже пожалеть. Допустим, о той, чуть позабытой, пристегнутой к креслу-катапульте дистрофии. Тогда все решения принимались за него, сейчас он был бы рад разделить хоть с кем-то валящуюся на голову ответственность за новые и новые сюрпризы.

Он запаковал Аномалию. Теперь она покоилась в надежном свинцовом коконе. Он очень надеялся, что с контейнером не произойдет того же, что с луноходным манипулятором. Кстати, похоже, в закупоренную полость угодили и какие-то из размягчившихся титановых фаланг. Возможно, хоть пара сотен молекул от них доберется до Земли, и это даст полезные дополнения к свойствам схваченной в ловушку тайны.

Гагарин еще раз осмотрел окрестности. Ничего ни на йоту в них не изменилось. Мертвый, статичный мир, здесь совершенно нечего делать русскому человеку. Он похлопал замерший в ожидании ласки луноход – точнее, попытался сделать это в замедленной жизни шестикратно убавленного тяготения. Ничего не получилось: соприкосновения-то были, но не было звона металла. Скучен, глотает свои эмоции без всплесков, нерадостный безвоздушный мир. Тем не менее Гагарин снова стукнул по накаленному солнцем железному боку механизма. Ему стало жалко оставляемые без присмотра и обслуживания машины. Это было сложное чувство, издавна присущее именно русскому человеку: бесчисленные поколения крестьян загонялись холодными зимами в натопленное тепло избы. Долгие месяцы вынужденного ожидания в обслуживании нехитрого инвентаря воспитали в поколениях неторопливую старательность и уважение к технике. Так что это был почти инстинкт. Только русские могут понять соотечественников, не оставляющих тонущий крейсер до самого-самого конца.

Так что Гагарин не только погладил бок выполнившего свою миссию многоколесного механизма, а еще и протер перчаткой одну из его камер обзора. Затем он приложил руку к шлему, отдавая обоим, навсегда остающимся в чужих краях луноходам воинскую честь. Откуда ему было знать, что достаточно скоро, по историческим меркам, эти славные машины будут продаваться с молотка на аукционах за совершенно смехотворную цену и какой-нибудь американский миллионер станет показывать очередной любовнице на небо и хвастаться, что даже там, в далеком Море Ясности, в кратере Лемонье у него имеется собственность и вот когда-нибудь, когда туда снова доберется американская мощь, ему наложенным платежом смогут доставить эту самую собственность прямо сюда, на постриженную и готовую к приему лужайку. На свое счастье, Гагарин об этом ведать не ведал и узнать такое ему было совершенно не суждено.

Он закончил обзор окрестностей, сделал несколько снимков приданным снаряжению аппаратом и наклонился над коробкой-контейнером. Поднять ее сразу не удалось.

Глава 30

Саботаж

– И ни за какие коврижки! – чеканили пассажиры далекого от начальства «Аполлона». Иногда они сообщали это прямым текстом, а иногда азбукой Морзе. Однако смысл не менялся.

– Это не входило в контракт, – говорили подкованные тяжелым капиталистическим детством герои. – Ни прямым, ни косвенным образом.

– Как же не входило косвенным? – удивились из Хьюстона. – Ведь с вами могло случиться все, что угодно. Сама проистекшая из неизвестных причин авария это подтверждает.

– Да, но вероятность ее имела некоторые пределы. Причем весьма малые, – ловили собеседников на слове космические странники. – А здесь – чистый, односторонний капут! Мы так не договаривались!

– Извините, – умильно мурлыкали спецы с мыса Канаверал, окруженные подкованными нужными болтами юристами. – Уже когда вас запускали, весь экипаж прекрасно знал о чрезвычайке, правильно?

– Ха! – донеслось сквозь космические бури и квазарные сполохи. – Мы обязались сесть и вернуться с победой, так? А здесь, как понимаете, нужно только сесть и совсем не вернуться. То есть даже не учитывая личностного фактора, где тут победа?

– Так ведь она тут напрямую повязана с подвигом, ослы вы небесные! – вещали с Центра управления.

– У нас поврежденный корабль, и вообще мы много натерпелись, – открещивались от «ослов» и тревожащего задания в недоступных небесных высях.

– Мы попытаемся обеспечить вам подкормку, – неуверенно обнадежили из ретранслирующего центра под Сиднеем. – Фон Браун обещался придумать что-нибудь с перебросом продовольствия.

– Ну да! – послышалось сквозь фон, создаваемый пульсацией галактического ядра. – Так мы и поверили. У нас еды и воздуха суток на пять. Да еще нашли, кем обнадежить. На чем он пришлет запасы? Может, на «Фау-2»? – и заливисто так смеялись, будто только что соврали насчет недостачи кислорода и избытка выдыхаемой организмами кислоты.

– Это вы зря, – возмутились в Хьюстоне обиженные инженеры. – Фон Браун – молоток. Он что обещает – делает. Как вам не совестно? Вы же благополучно взлетели на его «Сатурне-5».

– Нашли чем упрекнуть. Лучше б он на старте задымил, отстрелила б нас САС, и все дела. Грели б сейчас кости у камина, а не маялись холодом тут, где нет даже ни одной портянки, а тем более одеялки.

– Эх вы, любители комфорта, – упрекнули из укрытого атмосферой штата Техас. – А еще астронавты!

– Мы не только астронавты, мы еще и честные потребители. Сами нас такими воспитали в колледжах, – чистосердечно признались покорители пространств. – А насчет обещаний фон Брауна, так помните, как он своему дружку обещал «чудо-оружие»? Тот так и помер, не дождавшись.

– Ну, это дело давнее, – согласились после некоторой паузы, превышающей обычное запаздывание сигналов в связи с дистанцией, наземные собеседники и меняли угол атаки. – А не желаете ли побеседовать с мистером Дюпоном? Он тут случайно заскочил в Центр управления.

– У меня вот что, – заговорил представитель богатейшего клана производителей разнообразного, в том числе атомного оружия. – Господин президент в курсе, что наше семейство решило взять вас в долю и отписать на вас некоторое количество акций наших самых выгодных филиалов.

– Что нам те акции? – удивились глядящие на никак не влезающую в иллюминатор Луну астронавты. – Мы ж, если согласимся, заснем вечным сном в том самом проклятом кратере. А у нас, между прочим, семьи! Они нас ждут и надеются.

– Вот именно, что семьи, дети и жены! – ухватился за обретенные аргументы миллиардер. – Ведь можно акции и доходы на них, родимых?

– Нет, не желаем продаваться, – донеслось сквозь вой радиоизлучающих мазеров и фотонные моргания цефеид. – Желаем на Землю-маму. Снится нам лунными ночами не рокот космодрома, а зеленая-зеленая трава.

– Ладно, – хищно продолжили убеждать явно милитаристские голоса, – а как же ваши братья, подставляющие грудь под пули в Сайгоне и прочих южноазиатских окрестностях?

– Извините, – поправили сквозь таинство молчания «черных дыр», – с Сайгоном все ясно. Но как бы те пилоты отнеслись к добавочной назойливости журналистов, постоянно вытаптывающих эту самую постоянно снящуюся зеленую траву возле наших коттеджей? Где компенсация?

– Но ведь о ней только что и шла речь, – удивились земляне, с ужасом подозревая, не сказался ли избыток углекислоты на умственных способностях собеседников.

– Нет, Хьюстон, так не пойдет. Ладно, я – человек военный, – пояснил свою позицию командир корабля Джим Ловелл. – Мне можно что хошь приказать, я выполню. Но вот двое остальных господ? Они ребята гражданские, хоть и пилоты. Так что не имеете права. Нарушаете родную конституцию и права человека. А кроме того…

– Ладно, «Аполлон», – сдались наземно помещенные ястребы-милитаристы. – Но сможете вы хотя бы понаблюдать маленько за русскими? Нам тут с Земли ничегошеньки не видать.