Путь первого - Максим Александрович Лагно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С годами детали беседы выветрились из памяти. Я помнил лишь, что был участковый и был разговор с ним и мамой. Потом ещё один, когда отец срочно вернулся из командировки. А потом мне купили и приставку, и компьютер, и даже бэушную PSP. Так родители отвадили меня от воображаемого ими героина и пересадили на настоящий наркотик игровой зависимости, который я прилежно употреблял всю последующую жизнь.
Но теперь в этом загадочном видении всё всплыло с невероятной точностью. Не как воспоминание, но как непосредственное переживание.
А потом стало ещё загадочнее.
В прихожей послышалось шуршание ткани, старческое покашливание и тихие шаги. И мама, и мент замолчали и повернули головы в сторону входа.
В кухню вошёл… Гуро Каалман. Полы его учительской робы тянулись по полу и шуршали.
— Сразу видно, что мы все тут друзья, — продребезжал Гуро Каалман. — Вы уже пообедали?
— Никак нет, самый старший светлый господин Правитель, — ответил ему мент.
Гуро Каалман оглядел наш кухонный столик и покачал трясущейся головой:
— Я надеялся, что сегодня у нас будут жареные в масле побеги ман-ги. Живущие в достатке дивианцы воротят от неё лики свои. Но ман-га произрастает из чрева Дивии. Она — корень. Наш корень.
Я оправился от удивления:
— Светлый господин Каалман, это вы?
— Ты, парень, всё-таки болван, — сказал мне участковый. — Ну откуда в Екате взяться Безумному Гуро из летающего города?
— К тому же Дивия непременно упадёт, — закивала мама Дениса Лаврова.
Старик посмотрел на меня, покачал головой и вздохнул:
— Ты ещё не готов знать, где я и где ты. Или любую другую правду из всего множества правд. Узнаешь во время обеда. Или не узнаешь никогда.
— Ты, Дениска, лучше подумай о том, как тебе не встать на скользкую путь-дорожку, — сказал мент. — Понял? Ну-ка, скажи, что тебе всё «ясненько».
— Ясненько.
После этих слов, кухня и люди исчезли.
Я снова остался наедине с пустотой. Открыл глаза.
10. Итог и подлог
✦ ✦ ✦
Я боялся, что очнусь в мире Дениса Лаврова. К счастью, мир остался прежним — комната в моём доме на Восьмом Кольце.
Мама Самирана и Реоа валялись на полу, словно сражённые отравленными стрелами. Между ними разбросаны пустые шкатулки.
Танэ Пахау сидел у стены на корточках и громко дышал, утирая пот.
Мама Самирана приподнялась на локте и слабо позвала Слугу. Тот вбежал в комнату, держа рулоны матрасов. Раскатал их рядом с женщинами. Они переползли на них.
Я тоже поднялся и сел. Линии мои истощены недавними ослаблениями и подавлениями. Внутренний Взор разваливался и мельтешил, как от воздействия «Обмана Взора».
Видение кухни ещё дрожало в моих воспоминаниях.
— Ну, и кто я?
— Сейчас выясним, — отозвалась Реоа. — Осталось последнее.
Она хотела встать и поднять кристалл «Игры Света», в котором заключён мой приговор, но пискнула и без сил упала обратно на матрас.
К кристаллу как-то слишком проворно подбежал Танэ Пахау:
— Позвольте мне, — сказал он и, взмахнув широкими рукавами своего халата, поднял кристалл.
— Дайте сюда, — потребовала мама Самирана.
Танэ Пахау отдал кристалл. Мама Самирана жадно схватила его и скорее пустила по Линии.
От меня отделилось неясное синеватое облачко «Игры Света». Зависнув в центре залы, начало менять свои очертания.
— Что это?
— Сущность демона, — почему-то шепнула Реоа. — «Игра Света» показывает очертания его истинного тела. Если это будет…
Реоа не продолжила, будто испугалась.
— Что будет?
— Ну… если это будет низкий колдун, приславший тебя на Дивию, то мы… то я… должны будем и обязаны…
— Сдать меня в Прямой Путь?
Реоа не ответила. Но я не стал говорить, что навряд ли «Игра Света» примет форму грязного колдуна. Реоа ещё не знала, кто я и откуда. То-то она удивится, увидев бочкообразную фигуру молодого, но уже лысеющего Дениса Лаврова.
Облачко продолжало неуверенно формироваться, словно испытывало наше терпение.
Над нашей головой раздался отчётливый стук и что-то похожее на сдавленный стон.
— Да что же это такое? — воскликнул Танэ Пахау. — Опять какой-то шум на крыше.
Он тяжело поднялся с места и вышел. За окном мелькнул синий свет фонаря и раздался голос старика:
— Вот поймаю, не обижайся, коли размажу «Порывом Ветра».
Танэ Пахау вернулся к нам и пояснил:
— Подозреваю, что подлец-сосед всё же ворует наши дрова!
Я махнул рукой, мол, до дров ли сейчас? Тут, блин, моя демоническая сущность проявляется!
Тем временем облачко приняло очертания человека. Быстро формировались детали: пальцы, губы, лицо. Мама Самирана тихонько вскрикнула. Неясно, то ли от радости, то ли от неожиданности.
Реоа радостно пожала мою руку:
— Это же ты, Самиран. Ты не демон! Ты как все прирождённые жители! И зачем тебе вообще этот обряд нужен был?
Я недоверчиво смотрел на замершую в центре залы призрачную фигуру Самирана Саран. А Реоа сбивчиво поясняла, что если провести обряд над здоровым, неодержимым человеком, то «Игра Света» покажет его таким, какой он есть.
Мама Самирана подошла ко мне и коснулась моего лица:
— Самиран… сыночек мой… Это ты! Ты! А я чуть было не…
Она не стала продолжать, что чуть не убила меня.
Перевозбудившаяся от событий Реоа продолжала тараторить и бибикать:
— Почему вы грустны, госпожа? Обряд показал, что в Самиране нет демона. Его сущность совпадает с телом. Всё же хорошо. Всё хорошо, хорошо, хорошо.
Голос Реоа дрогнул, будто она собиралась разреветься.
Повторяя: «Всё хорошо, хорошо же? Хорошо…» — Реоа вышла из дома.
Надо бы пойти за ней, успокоить. Ведь она думала, что помогла мне провести важный обряд. Думала, что её жертва поможет мне бороться с одержимостью. И вот выяснилось, что жертвовать вообще не имело смысла.
Но я и сам был потрясён итогом: обряд показал, что я вовсе не демон из иного мира, не какой-то там Денис Лавров, учитель истории из будущего, который якобы увидел руины Дивии глубоко под землёй. Я — настоящий сын Мадхури Саран.
Только чокнутый.
Очень сильно чокнутый.
Это же… как это возможно?
Получается, Дениса Лаврова никогда не существовало? Вся его жизнь, все его мечты, надежды и стремления — мираж.
Не было ни девушки-парапланеристки, ни
