Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник) - Юрий Валин

Стиснув зубы, Катрин выстрелила еще два раза.

На улице действительно шел бой. Десятка полтора разномастно одетых мужчин с двухцветными повязками на рукавах отступали по направлению к Соборной площади. Очевидно, их и прикрывали пулеметчики с чердака. На отступающих наседал взвод красноармейцев, поддержанный броневиком. Юркий «ФАИ»[20] щедро поливал пулеметными очередями улицу. Огонь бронеавтомобиль вел практически неприцельный, по-видимому, считая основной задачей напугать всю округу и не оставить ни единого целого окна. Тем не менее повстанцы несли потери. Раненый мужчина в светлом, перехваченном ремнем пиджаке пытался отползти к тротуару. Еще один вис на плечах собратьев по оружию. Да, удрать от шустрой бронированной черепахи, вооруженной пулеметом, — дело сложное.

Катрин с тревогой глянула на свою полуторку. Лейтенанта не было видно. Или затаился, или его все-таки подстрелили.

«Жовто-блакитны» попробовали выломать дверь двухэтажного дома, чтобы укрыться внутри. Дверь не поддалась. От метких выстрелов красноармейцев упали еще двое. Повстанец в фуражке выбил прикладом окно в полуподвал, начал вышибать сапогом остатки переплета. Остальные залегли прямо на мостовой, отчаянно отстреливаясь.

«Ну уж нет, — подумала Катрин, — сейчас засядете здесь, а мне ночевать на чердаке придется?»

Националисты были видны как на ладони. Девушка прижала к плечу приклад пулемета. «Браунинг» выдал скупую очередь и заткнулся, патрон опять перекосило. Но и этого хватило. Один из повстанцев упал. Остальных поразило поведение изменившего национальным интересам пулемета. Завертели головами. От пули со стороны красноармейцев ткнулся в мостовую еще один «двухцветный».

Повстанцы начали бросать винтовки и поднимать руки. Поскольку делали они это лежа, оставались сомнения, заметят ли капитуляцию красноармейцы. Бронеавтомобиль, правда, строчить из своего «ДТ» прекратил. Националисты начали осторожно подниматься и тянуть руки выше. Человек в фуражке прислонил винтовку к стене. Неторопливо вытащил из кармана брюк небольшой револьвер, поднес к виску. Катрин видела, как дрогнула его рука. Человек кинул ненавидящий взгляд на столпившихся с поднятыми руками повстанцев и вдруг бросился бежать.

— Стой, гад! — заорал кто-то из подошедших ближе красноармейцев. — Стрелять будем!

Бандеровец метался из стороны в сторону. Застучали выстрелы, с беглеца слетела фуражка, но сам он, резко меняя направление, несся по брусчатке. Сейчас скроется за замершей посреди мостовой полуторкой.

«Лихой, однако», — с уважением подумала Катрин, поднимая карабин. Выстрелить не успела. Из-за капота грузовика поднялась окровавленная голова Любимова. Он прицелился из «нагана». Бандеровец заметил лейтенанта, метнулся в сторону, поднимая свой кургузый револьверчик. Стукнул выстрел «нагана». Беглец споткнулся и покатился по мостовой. Когда он замер, широко раскинув руки, его голова почти касалась сапога убитого Ефремова.

«Безумие какое-то. Чекисты, „бандеры“, политруки, гитлеровцы, беженцы. И никакого просвета впереди. Совсем больной мир». Катрин машинально вытащила из пулемета затвор, зашвырнула в дальний угол чердака. Посмотрела на лежащие у окна тела. «Это будет длиться бесконечно. Каждый уверен, что прав. У каждого Родина, Фатерлянд, нэнька Украйна. И у меня Родина. Недобрая, вороватая, своя. Все равно Родина. Еще немножко, товарищ сержант».

Катрин нагнулась и принялась стягивать с убитого парнишки короткие сапоги. Размер вроде бы подходил.

Держаться на ногах Любимову было тяжело. Пуля, чиркнувшая по лбу и подпортившая ухо, порядком контузила лейтенанта.

— Плывет все, — пожаловался парень. — Стрелял как во сне. Дом-то едва видел. Как ты там справилась?

— Да, горожане, аптекари. Они и норм ГТО ни разу не сдавали, — пробормотала Катрин, осторожно накладывая пластырь на рассеченное ухо.

Любимов зашипел от боли.

— Терпите, товарищ лейтенант. А то ваш слуховой аппарат совсем отвалится.

Они сидели в аптеке. Бойцы комендатуры взломали дверь, обыскали дом. Забрали оружие и погрузили в подошедший грузовик убитых. Вопросов девушке никто не задавал. Катрин выбралась из дома проверенным путем через балкон и на глаза злым бойцам не попалась. Теперь на углу торчал патруль с пулеметом.

Катрин полазила по полкам, нашла склянку с нашатырным спиртом. Любимов вдохнул, отшатнулся.

— Да это хуже боевых газов!

— Зато в мозгу просветлеет. Бери пузырек. Тебе в госпиталь надо.

— Какой госпиталь? Поспать бы часа два, — лейтенант с трудом поднялся. — Машину завести, пока не стемнело.

На улице смеркалось. Отдельных беспорядочных выстрелов вокруг комендатуры, в районе старого замка и в центральной части города стало меньше. Но на северной окраине Львова слышались непрерывная пальба и взрывы. Небо там озарялось широким заревом.

Лейтенант возился с радиатором. Катрин подсвечивала ему тусклым фонариком. Плечо девушки оттягивала тяжелая самозарядная винтовка, унаследованная от павшего в перестрелке с националистами чекиста. Отмечаться в комендатуре теперь не было никакой нужды, да Любимов, похоже, и забыл про формальности. Катрин смотрела на едва видимые в быстро сгущающейся темноте пятна крови на камнях булыжной мостовой. Может, хватит? Пора домой. Хватит Галиции. Хватит убивать. Под комбинезоном все чесалось. Невыносимо хотелось принять душ.

Лишившаяся фар и лобового стекла полуторка, наконец, завелась. Довольный Любимов послал девушку взять воды про запас. Радиатор подтекал. Волоча помятую и воняющую бензином канистру, Катрин твердо решила проводить лейтенанта до полка и немедленно «эвакуироваться» самой. Глупо, конечно. Чужой парень, ростом — метр с кепкой. Смешно просто. А вроде уже не чужой. Жалко будет, если не доедет. Заснет, вырубится прямо за рулем со своим сотрясением мозга. Ладно, доведем парня до родной части.

Сидеть на простреленном сиденье было неудобно. Катрин ерзала, пока лейтенант не посоветовал подложить старую замасленную гимнастерку, лежавшую под сиденьем. Девушка уселась на липкий ком. Все равно комбинезон грязный. Ночной ветер врывался в кабину, бил по лицу запахами ночи и войны. Грузовик, неуверенно петляя по незнакомым улицам, двигался к северо-восточной окраине города. А на севере все шире разгорались пожары.

— Даю пять минут, — сказал подполковник Тарасов.

Колонна опять встала. Здесь, в пригородах, разрозненные группы националистов оказывали особенно упорное сопротивление. И грузовики, и тягачи артдивизионов были слишком уязвимы. Командир полка не желал терять ни одной машины.

Из углового дома, прячущегося в тени деревьев, все еще стреляли. Попятившиеся из-под пуль машины забили узкую улицу, не давая подойти танкам. По дому вели огонь сразу несколько пулеметов, но оттуда все еще стучали винтовочные выстрелы. Время уходило. Два легких танка обошли затор по соседней улочке и, проломив заборы, выползли прямо на угол. Передний «ОТ-26»[21] качнулся на узких гусеницах и плюнул огненной струей. Загорелись деревья. Второй выстрел угодил щедрой дозой огня прямо в окно. Крики прорвались сквозь треск пламени и выстрелы. Через несколько секунд дом пылал, словно сложенный из спичек. Несколько пулеметных очередей в огонь, и танкетки тронулись вперед.

Время, время! Отделу «К», как и всей Красной Армии, катастрофически не хватало времени…

5

Майор Васько лежал на заднем сиденье «эмки», высунув босые ноги наружу. Сиденье было коротковато, но командир полка привык к подобному отдыху. Сон накатывал неуловимыми мгновениями и тут же уходил. Майор не знал, можно ли подобное назвать бессонницей? Он привык к этому болезненному состоянию, длящемуся уже много месяцев. Судя по тому, что Васько до сих пор не спятил и был способен к напряженной работе, организм все-таки успевал отдыхать.

Не открывая глаз, майор слушал отдаленный гул артиллерии. К вечеру канонада поутихла. И немцы, и разрозненные части Красной Армии пытались передохнуть и привести себя в порядок. К западу и северу от Львова продолжали оказывать сопротивление попавшие в окружение остатки 6-го и 27-го советских стрелковых корпусов. На востоке у Бродно прорвавшимся немцам преградили дорогу 15-й и 22-й мехкорпуса. «Калька» начинала оказывать свое воздействие. Но единого фронта у Бродно еще не было. Советские войска никак не могли разобраться в собственных перепутавшихся частях. Связь между корпусами по-прежнему отсутствовала. Армейская разведка в основном бездействовала. В свою очередь передовые подразделения 1-й танковой группы немцев, оторвавшиеся от тыловых подразделений, нуждались в пополнении горючим и боеприпасами. Крошечная пауза в самом начале долгой войны.