Искушение для затворницы - Дэни Коллинз

Дед показал на Ферн.

– Думаешь, я стал бы рисковать женой и ребенком, если бы считал, что им что-то угрожает? – свирепо спросил Зафир.

Что будет, если он увезет Ферн в К’Амару? Мудрым ли было это решение?

Мать Зафира встала, чтобы взять салфетку из коробки на маленьком столике.

– Неужели так ужасно было жить на два дома? – спросила она сдавленным голосом, промокая глаза салфеткой.

Зафир подошел к матери и обнял ее сзади за плечи, уткнулся подбородком в волосы, сожалея, что заставил плакать.

– Если бы вы с отцом нашли возможность жить всем вместе, разве не попытались бы?

Ответ был очевиден. Родители Зафира любили друг друга безумно и часто шли на компромиссы, когда нужно было принимать трудные решения. А Зафир просто хотел, чтобы Ферн была рядом.

– Ненавижу, когда ты говоришь, как он, – с такой же уверенностью в своей правоте, – сказала Патриция, смахивая его руки со своих плеч и раздраженно вытирая лицо от слез.

Пока мать приходила в себя, Зафир помог дедушке подняться с кресла. Когда он подал руку Ферн, та смотрела в пол. Если она откажется поехать, что он будет делать? Соблазнять ее? Уговаривать? Требовать?

Зафир легонько коснулся ее подбородка. Она подняла на него свои серые глаза, и он сказал:

– Я бы не повез тебя куда-то, где твоей жизни могло бы что-то угрожать, Ферн. Верь мне.

Зафир был зол на себя и за ужином погрузился в раздумья. К огромному облегчению Ферн, он решил не затягивать вечер, заявив, что они выпьют по чашке кофе в его апартаментах. Едва за ними закрылась дверь, она спросила:

– Ты сделал это ради меня? Я ужасно устала – по мне сильно заметно?

– Нет, но вот я действительно устал, – возразил Зафир, мечтательно разглядывая Ферн. – Сказывается смена часовых поясов. Дед тоже в последнее время быстро утомляется, да и у тебя был трудный день. Прости, что пришлось выслушивать все это. – Его рот исказился в недовольной гримасе.

– Я немного вздремнула до ужина, – напомнила ему Ферн. – Разговор с твоими родными можно сравнить с самым долгим собеседованием в моей жизни.

– Дедушке ты понравилась, – сказал Зафир.

– Кто такая Эсм?

Старик случайно назвал Ферн этим именем, и когда он оговорился во второй раз, Зафир решил откланяться.

– Моя бабушка. Ты на нее совершенно непохожа: она была низенькая, с черными волосами и глазами, как у меня, поэтому я на секунду решил, что дед перебрал виски. Но, наверное, что-то в твоем поведении напомнило ему о ней. Она, как и ты, была тихая и вдумчивая и всегда спокойно все взвешивала, прежде чем отвечать.

– Я та еще паникерша, – призналась Ферн.

– Волнуешься из-за переезда в К’Амару?

– Да вообще из-за всего, но…

Тревожность Патриции передалась Ферн. Все то время, пока приходилось отвечать на вопросы о детстве, о том, с кем она познакомилась через мисс Айви и как скоро ей рожать, она думала, где будет сегодня спать и какое будущее ее ждет с Зафиром.

Сильный толчок заставил ее очнуться от раздумий, она охнула и дотронулась до живота.

– Ты в порядке?

Она усмехнулась:

– Мне кажется, мы сотворили еще одного задиру. Очень напористого.

Ферн произнесла эти слова с нежностью – ей понравилось то, что он говорил о своей семье и давал понять, что для нее здесь тоже есть достойное и важное место.

Зафир уставился на ее живот, не решаясь дотронуться без ее позволения. Ферн напряглась, словно сквозь нее пропустили ток, и почувствовала, как теплые волны разливаются внизу живота. Он ведь до сих пор даже не коснулся ее!

– Я… Да, конечно, – хрипло сказала она, дрожа от напряжения. Она приподняла руки и замерла.

Сперва он чуть провел по животу Ферн кончиками пальцев, точно она мыльный пузырь и должна лопнуть от прикосновения. Мысль об этом позабавила ее, и она положила свои ладони на его и показала, как надо прижимать, чтобы почувствовать очертания малыша.

– Вот тут попка. А тут – ой! Чувствуешь? Наверное, коленка, да?

Зафир был готов рассмеяться.

– Тебе не больно? – Он осторожно потрогал в том месте, где малыш только что толкнулся.

Ферн пожала плечами:

– Да нет. Скорее неожиданно. Иногда не могу уснуть из-за этого.

– Тсс… Это, наверное, так странно. – У Зафира на лице было написано, что он обнаружил очередное чудо. – Ты хоть представляешь себе – это наш с тобой малыш? Я его ощущаю, но мне все равно с трудом верится… Тебя, наверное, пугает мысль о предстоящих родах?

– Да, – призналась Ферн с улыбкой. – Но не то чтобы для страха были какие-то реальные причины. А ты… Неужели, хочешь присутствовать при родах?

Зафир перестал двигать руками, но задержал их на животе.

– Мне не приходило это в голову. А ты хочешь, чтобы я присутствовал?

– Да, очень. Я даже не думала об этом до сих пор и… Мне будет намного комфортнее, если ты поддержишь меня. Пожалуйста, будь со мной рядом.

Ферн хотела этого так сильно, что у нее закружилась голова.

– Конечно, Ферн, – сказал Зафир, слабо улыбаясь, хотя, может, ей это лишь показалось сквозь накатившие слезы счастья. – Конечно, буду.

Он засмеялся и нежно скользнул ладонями выше к ее груди.

– Слушай, может, есть какие-то курсы? – спросил он. – Мужчины ведь совершенно ничего не умеют, кроме как не путаться под ногами.

Ферн засмеялась:

– Мы проходили курс вместе с мисс Айви. А ты разве нет, когда твоя жена ждала Тарика?

Зафир опустил руки:

– Нет. Она настояла на полной анестезии и кесаревом сечении. Но ею занимался специалист с мировым именем. Я… хочу договориться, чтобы он тебя принял, если ты согласишься на поездку.

Ферн кивнула:

– Да, следует позвонить ему. Если мне можно летать, то лучше рожать там. Тогда не будет проблем с гражданством.

Зафир погладил ее щеку:

– Все получится, Ферн.

Как же она на это надеялась!

Зафир уже готов был доставать матрас.

Прошлая ночь была мучительной в самом прекрасном смысле слова. Без лишних пререканий Ферн нырнула в его кровать, пока он говорил по телефону, и он нашел ее там спящей.

Это было подобно рождественскому утру – мать настояла на соблюдении этой традиции, несмотря на то, что его отец был мусульманином. Зафир постоял так с минуту, любуясь ленточкой в ее рыжих волосах, крапинками ее веснушек и скрытой силой в ее сонном личике.

Зафир отправился на поиски какого-нибудь подобия пижамы. Обычно он спал голым и не надевал белья ни под тобу, ни под смокинг – поэтому отыскать даже пару боксеров было сложной задачей. Затем он уснул рядом с Ферн, но сон его был чутким. Воображение рисовало картины их возможной близости, а тело изнемогало от желания откинуть простыни и притянуть ее к себе.