Каролинец - Рафаэль Сабатини

– Толпа провозгласила вас своим героем, сэр, – продолжал Ратледж, – можете веселиться. Ведь это то, к чему вы стремились и ради чего все это затеяли.

– Тут вы, по крайней мере, ошибаетесь, – твердо ответил Лэтимер. – Каждый носит в себе мерило, с которым подходит к своим ближним. Я вынужден предположить, что, находя в тщеславии источник действий других людей, вы ориентируетесь на собственное тщеславие.

– Превосходно! – сказал Ратледж. – Самое время для философского диспута. Я пропускаю мимо ушей ваше оскорбление вслед за предыдущими.

– Не сомневаюсь в этом, – желчно сказал Лэтимер, понимая, однако, что с каждым словом становится все более неправ.

Молтри вмешался:

– Ты знаешь, что тебе грозит, Гарри?

– Я знаю, но это меня не волнует.

– Это должно вас волновать, – серьезно выговорил Лоренс. – Мы пришли, чтобы заставить вас это понять. Вам нельзя медлить – в любую минуту может быть отдан приказ о вашем аресте.

– О моем аресте?

– О чьем же еще? – спросил Ратледж. – Вы натравили на человека толпу, она совершила убийство, и вы думаете, это сойдет вам с рук? Вы не послушали меня сегодня…

– Я не стану слушать вас и сейчас, – перебил его Лэтимер. – В том, что я сделал, больше вашей вины, чем моей.

– Вины? Моей? – Ратледж оглядел своих спутников, как бы призывая их в свидетели и приглашая вникнуть в это фантастическое заявление. – Моей вины! Как бы вам слегка не переусердствовать в своих сумасбродных обвинениях, сэр!

– Мистер Ратледж, я не хочу подбирать выражения. Здесь мой дом, и если вам непременно хочется насмехаться надо мной, заставляя меня оскорблять вас, я предпочел бы, чтобы вы делали это в другом месте. Том, будь так добр, позвони Джулиусу.

– Одну минуту, сэр! Одну минуту! – легкий румянец выступил на полных щеках Ратледжа.

– В самом деле, ты должен выслушать нас, – поддержал его Молтри. – Не звоните, Том. Ты должен понять, Гарри, мы не можем допустить, чтобы тебя арестовали.

– Но кто меня арестует?

– Если губернатор прикажет, мы вынуждены будем подчиниться. И если тебя арестуют, то будут судить, а если будут судить, то непременно повесят.

– С согласия Сыновей Свободы, – возразил Гарри. – Тут упоминали, что они меня поддерживают, а я сказал, что мне это безразлично. Так вот, это не так. Я изменил свое мнение. Я полагаюсь на этих ребят, и вы, кстати, тоже можете на них положиться.

– Неужели вам непонятно, Лэтимер, – увещевал его Лоренс, – что именно этого мы не хотим. Ведь это может привести к катастрофе.

– Но я вовсе не стремлюсь избежать ареста! Напротив, я буду только рад. Я буду только рад и аресту, и суду. Они дадут мне возможность разоблачить преднамеренную подлость, с помощью которой меня загнали в тупик.

Все трое мрачно переглянулись. Затем Молтри твердым тоном объявил их окончательное решение:

– Гарри, сегодня вечером тебе надлежит покинуть Чарлстон. Не медля!

– Не вижу необходимости.

– Но вы уедете тем не менее, – сказал Лоренс.

– Не сдвинусь ни на шаг.

Ратледж предпринял еще одну атаку:

– Неужели вы настолько тупы, что ничего не понимаете, или так своевольны и упрямы, что не хотите понимать? Неужели вас заботят лишь восторги толпы? Лже-герой! Если вам недостает ума, чтобы предугадать последствия, тогда помоги вам Бог! Вас арестуют и будут судить. Это может кончиться плачевно для всего континента. Пожар войны готов вспыхнуть от Джорджии до Массачусетса, от Атлантики до Миссисипи. Он уже тлеет после того дела под Лексингтоном; малейший ветерок народного волнения может раздуть настоящее пламя. Если вы лишены разума и ослушаетесь нас сейчас, то страна может оказаться втянутой в гражданскую войну. Последний раз спрашиваю: желаете ли вы оставаться здесь и наблюдать, каких дел натворили, потворствуя своему чудовищному тщеславию?

– Нет, сэр, не желаю.

– Вы уедете?! – воскликнули в один голос Молтри и Лоренс.

– Я остаюсь.

– Но…

– Если бы я в самом деле руководствовался собственным тщеславием, как утверждает мистер Ратледж, я бы уступил. Но это не так. Мной руководят совсем другие мотивы. Вам, мистер Ратледж, я больше не стану ничего объяснять. Я устал от ваших требований, устал от ваших предвзятых вопросов. Одного того, что уехать просите меня вы, достаточно, чтобы я решил остаться. Я не признаю вашей власти и вашего права подвергать меня допросам и унижать завуалированным подозрениями, которыми вы весь день мне сегодня досаждали. Поэтому я прошу вас избавить себя и меня от дальнейших препирательств. Но если вы, Молтри, останетесь, я целиком и полностью откроюсь вам. В этом деле затронуты моя честь и мое сердце. И если полковник Лоренс пожелает остаться и выслушать – ему я тоже все скажу.

Мистер Ратледж поклонился подчеркнуто церемонно.

– Спокойной ночи, мистер Лэтимер. Полковник Лоренс и полковник Молтри не меньше моего беспокоятся за мир в провинции. – И он с достоинством удалился.

Когда его шаги затихли, Лэтимер, как обещал, поведал обо всем двоим оставшимся и Тому Айзарду. Он обрисовал им, каким в результате последних событий он предстанет в глазах сэра Эндрю Кэри, и что судебное разбирательство, и только оно, выведя Мендвилла на чистую воду, может оправдать его, Лэтимера, перед сэром Эндрю. Эти его соображения вызвали в слушателях глубокое сочувствие.

– Чертов Ратледж! – ругнулся Молтри. – И как отвратительна эта его манера – вежливо обливать грязью. Но он – сама честность, Гарри, и самый стойкий патриот в Южной Каролине. К тому же он очень умен.

– Умен – не спорю. Но недостаточно великодушен. А ум без сердца никогда не достигнет величия.

– Не будем сейчас об этом, Гарри. Речь идет о том, что, если ты останешься, то подвергнешь опасности не только себя, но и всю колонию.

– Я не согласен с вами, – возразил Лэтимер. – Губернатор не посмеет передать это дело в суд, когда узнает о роли своего конюшего.

– Но вдруг ты ошибаешься в своих предположениях? – удрученно спросил Лоренс.

– Если я окажусь неправ, тогда объяснение всему может быть лишь одно: Мендвилл не предупредил Фезерстона по приказу лорда Уильяма. Этому я не могу поверить. Но если это правда, лорд Уильям тем более не захочет преследовать меня в судебном порядке. Может быть, это попытка запугать меня тем самым жупелом, которым вы потрясаете – не знаю. Но я намерен установить истину и потому останусь в городе.

После этого разговора Молтри и Лоренс отправились к Ратледжу сообщить о своей неудаче и получили немилосердный разнос за отсутствие твердости. Когда они изложили адвокату причины, выдвинутые Гарри в свое оправдание, да еще добавили, что понимают их и сочувствуют Лэтимеру, Ратледж мысленно разразился бранью; вслух же подивился: ради чего он обрек себя на сотрудничество с партией эмоциональных сентименталистов?