Твой дым (СИ) - Ксана М.

Ни за что не останавливаться. Бить чаще, интенсивнее и сильнее. Бить так, чтобы чувствовать, как ломит тело, и ощущать, как горят костяшки пальцев. Бить до последнего вдоха, борясь с усталостью и изнеможением.

Бить. Бить. Бить.

И не думать больше ни о чем. И ни о ком.

Думать лишь о боли. Нуждаться в ней отчаянно. Безумно. Зверски. Как никогда ранее. Так, словно от неё зависит жизнь. Словно навеки связан с ней единой нитью.

Стискивал зубы при каждом новом ударе, стараясь лишь ускорять свой ритм, чувствуя, что только так в полной мере насыщает своего Зверя.

Отключая разум. Давая волю инстинктам. И ни на толику не жалея себя.

Сегодня Тьма внутри меня возьмет всё, что ей будет нужно, и я отдам это, совершенно не сопротивляясь. Полностью покоряясь её воле. Ведь тот, кто совершает ошибку, должен быть наказан. Это правило, которому я безоговорочно следовал всю свою жизнь. И которое впервые за долгие годы мне приходилось применять к себе.

Дарен Бейкер никогда не ошибается? Черт возьми, да!

Но то, что было истиной такое долгое время, этим вечером моими собственными усилиями полетело в тартарары. И виной тому была она. Девушка, которая не выходила из моей головы. Девушка, чье имя постоянно хотело сорваться с губ, и чей образ беспрерывно всплывал перед глазами.

Она перевернула мой мир. Заставила мою жизнь пойти под откос. Разрушила то, что я такими усилиями столько лет возводил. И что же я? Вместо того, чтобы держаться от неё как можно дальше, купил бар, в котором она работает.

Какого хрена, Дарен?! Чем ты, твою мать, думал, когда делал такую глупость?! Неужели эта сумасшедшая девчонка на самом деле так сильно въелась в твою голову?!

— Дьявол!!!

Ударил, что есть мочи. Так, как не бил еще никогда в своей жизни. И снаряд, не выдержав нагрузки, слетел с цепи и отлетел в другой конец зала.

Зарычал, выпуская наружу то, что так долго томилось внутри, а затем мощными и частыми движениями стал наносить удары в стену.

Один. Второй. Третий.

Мне нужно было чувствовать боль. Сильную. Мучительную. Невыносимую.

Потому что тварь внутри меня жаждала крови. И я с лихвой отдавал её ей.

Пот ручьями стекал по обнаженной спине. Я ощущал, как ныла каждая мышца, а костяшки пальцев всё сильнее немели. Стал замедлять темп, чувствуя, каким болезненным ощущается каждый новый вдох и с каким трудом он дается.

Грудь горела и часто вздымалась. Руки ослабли и перестали слушаться, но если бы было нужно, я бы ударил снова. Бил бы до тех пор, пока не перестал бы дышать.

Если бы только было за что бороться.

— Дарен? ― голос сестры заставил сморгнуть. ― Ты здесь?

— Да, ― крикнул, преодолевая жгучую боль, ― сейчас поднимусь.

С усилием оттолкнувшись от стены, стиснул зубы и направился в сторону «душа».

Быстро вылив на себя ведро ледяной воды, натянул майку, переодел штаны и направился к лестнице, бросив невольный взгляд в сторону валяющейся в углу боксерской груши. С какой же силой я бил, что сумел оторвать прочно прикрепленный снаряд?

Поднявшись наверх, встретился с облегченным взглядом Элейн.

— Я тебя уже пару часов ищу, ― весело заметила она, ― думала, что ты, как всегда, весь погряз в работе. Но оказывается, Пол был абсолютно прав. Ты снова торчал в своем ужасно―страшном подвале.

— Что―то случилось? ― спросил, вытирая руки полотенцем.

— Нет, ― улыбнулась она, ― скорее, у меня есть для тебя новость. Ну, или просьба. Хотя, наверное, это всё же требование, потому что я не хочу, чтобы у тебя было право выбора. Но я обещаю, что тебе понравится!

— Эл, ты же знаешь, что я не люблю сюрпризы.

— Это не сюрприз. Хотя, конечно, с какой стороны посмотреть… ― заметив мой настороженный взгляд, она быстро покачала головой. ― Нет, точно не сюрприз.

— Ты скажешь, в чем дело или нет?

Перекинул полотенце через плечо.

И тут же об этом пожалел.

Взгляд Элейн упал на мои руки. Она замерла, а в глазах застыл ужас.

— Боже, что с тобой?!

— Все в порядке, ― хотел спрятать руки, но Элейн быстро их перехватила.

— Нет! Что же может быть в порядке, если твои руки все в ссадинах и… это что, кровь?!

— Элейн…

— Миссис Поттс, ― не слушая, закричала она. ― Скорее идите сюда!

Женщина, с детства работающая в их доме и знающая их с пеленок, прибежала так быстро, что я даже рта не успел открыть.

— Мисс, ― кивнула она, ― вам что―нибудь нужно?

— Да, ― встревожено пролепетала она, ― принесите, пожалуйста, аптечку.

— Не нужно.

— Нет, нужно.

Ни одна, ни другая женщина даже и не думали меня слушать.

Когда миссис Поттс ушла, Элейн потащила меня к дивану.

— Ты вечно всё преувеличиваешь.

— Садись и молчи, ― велела она, и я подумал, что властный характер, по всей видимости, всё же был у Бейкеров в крови.

Не спеша опустился на диван, позволив сестре коснуться ноющих ссадин.

Дернулся и стиснул зубы, приказав себе терпеть.

— Прости, ― поймал на себе её виноватый взгляд. ― Очень больно?

— Нет, ― попытался убрать руки, но Элейн не позволила, осторожно замотав головой, словно умоляя позволить обработать раны.

Она была всей его жизнью… его смыслом. Разве он мог огорчить её?

Миссис Поттс принесла аптечку, и Элейн начала доставать оттуда необходимые баночки. Промокнув вату в какой―то жидкости, она немного подождала, а затем медленно опустила её на ранку. Я с силой стиснул зубы, и она не смогла этого не почувствовать.

— Почему ты тренировался без бинтов? ― тихо спросила, не поднимая глаз. ― Почему так хотел сделать себе больно?

Последний вопрос заставил меня застыть.

Она не должна была думать так. Не должна быть считать, что он нарочно причинял себе боль. Его сестра не окажется втянутой во все это. Он ни за что не потащит её за собой.

— Я не смог их найти, ― соврал.

За что, наверное, буду гореть в Аду.

— Возможно, я в самом деле не знаю многих вещей, ― она осторожно бинтовала его руки. ― И безальтернативно прикована к коляске, не имея возможности спуститься вниз и убедиться, что всё именно так и есть. Я даже могла бы поверить в то, что так разбить свои пальцы можно просто колотя боксерскую грушу, ― затем она остановилась и подняла на него свои глаза. ― Но неужели ты действительно думаешь, что я не пойму, когда мой брат меня обманывает?

Увидел в её зеленых глазах столько боли и горечи, что сердце невольно сжалось.

Я не мог выносить её слез. И готов был убить любого, кто только посмел бы её обидеть. Мою маленькую сестренку, которую я поклялся всегда оберегать. И вот сейчас сам стал тем, кто заставил её страдать. Но что я мог сделать? Разве у меня был выбор?

— Эл…

— Я закончила, ― сказала она, быстро отводя свой взгляд и складывая всё обратно в аптечку. ― Не мочи руки хотя бы несколько часов. Мазь должна полностью впитаться.

— Эй, ― взял её за запястье, не позволяя уехать, а затем опустился на колени рядом. Элейн повернула голову и на мгновение прикрыла глаза. ― Да, я такой. Но ты знаешь, что ты ― всё для меня. И если я обманываю, то лишь для того, чтобы защитить тебя. Ты можешь злиться на меня за это. Можешь обижаться. Кричать. Ругать. Или даже швыряться вещами. Обещаю, я и слова тебе не скажу. Но только прошу, не отворачивайся от меня, ― сглотнул, невольно сделав паузу. ― Еще раз я этого просто не переживу.

Элейн медленно повернулась. В её глазах блестели слезы, но вместо обиды и горечи в них теперь горели сожаление и боль. Ей было больно из―за меня. Из―за того, что я заставил её вспомнить. И из―за того, через что мне пришлось пройти.

Она кинулась мне на шею и зажмурилась, прижимая меня к себе. Я слышал её тихое «прости» и чувствовал, как по щекам текут слезы. В её руках мне всегда становилось спокойнее. Я чувствовал себя нужным и важным. Чувствовал, что у меня есть семья.