О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» - Владимир Мединский

Такое предательство поставило крест на возможности мирного развития событий. Более того, это сослужило плохуюслужбу самим казанцам, поскольку заставило промосковски настроенных татарских аристократов открыто примкнуть к московскому войску, в котором и без того уже были и касимовские татары, и чуваши, и марийцы. Некоторые татары, хотя и не вступали в армию Грозного открыто, но проигнорировали призыв Казани к антирусской борьбе, поскольку считали занявшего казанский престол хана Ядигера не законным владыкой Казани, попросту — «турецким наймитом».

Все это говорит об одном: наивно и неисторично видеть во взятии Казани и завоевании Казанского ханства войну двух народов: татар и русских. Это глубоко неверный, более того — с учетом современных русско-татарских отношений и многовековых братских связей — глупый, вредительский[118] подход.

Кто же брал штурмом Казань в составе войска московского царя Ивана Грозного? Московиты? Казаки? Ничуть не бывало! Это было совершенно многонациональное войско, по составу — практически Красная Армия в 1941 году. Итак, сухая статистика.

В штурме Казани в 1552 году участвовали русские формирования (до 50 тыс.), касимовские татары (30 тыс.), астраханские татары (20 тыс.), московские, нижегородские и казанские татары (10 тыс.), 3 тысячи ногайцев, 5 тысяч мещеряков, 4 тысячи чувашей, от 7 до 10 тысяч мордвинов, 10 тысяч черкесов, 10 тысяч черемисов и вотяков.

Получается — нерусские формирования в войске Ивана Грозного составляли 60 % от общего числа. Кроме того, было немало и европейских офицеров и «воен-спецов», наемников-немцев, поляков, голландцев и англичан. Татар в войсках Ивана было вообще больше, чем собственно русских.

Со стороны казанцев же была следующая картина: от 30 до 35 тысяч казанских татар, около 3 тысяч ногайцев, 10 тысяч астраханцев, от 10 до 15 тысяч черемисов и вотяков, 1 тысяча турок, 1 тысяча русских. То есть против 40–45 тысяч татар из разных царств, оборонявших Казань, было более 50 тысяч татар на стороне московского войска.

Как пишет один из современных историков, «Казанское ханство в период 1467–1560 гг. переживало гражданскую войну, вызванную необходимостью переосмысления своего места в мире и выбора ориентации. Причем, большинство татар в итоге с оружием в руках встали на сторону Москвы. Про-турецкая позиция части элиты не встретила почти никакой поддержки у населения… и была обречена на провал…»[119]

И далее: «… вхождение татар в состав России было добровольным и осознанным выбором, путь к которому в силу тогдашних геополитических реалий и противоборств был труден и кровав. Уже одно то, что во время русской смуты татары поддержали Русское государство, а не ляхов, говорит об этом».[120]

Любимые рассказы западных «русоведов» и наших доморощенных врагов собственного государства и народа о «феноменальной жестокости» русских в ходе штурма также не выдерживают критики. Конечно, при взятии Казани имели место малоприятные инциденты.

Но это — по современным меркам. Тут три соображения: во-первых, нельзя забывать об историзме морали. Есть вещи, которые вызывают отвращение и ужас у человека XXI века, но для предков были чем-то естественным.

Во-вторых, в средние века нарушение клятвы верности между вассалом и сюзереном считалось тягчайшим преступлением, граничащим с бесчестием и достойным самого жестокого наказания. Формально Казань изменила присяге Москве.

В-третьих, в Казанском ханстве было не менее 100 тысяч русских рабов. Это при общей численности населения ханства не более 1 млн человек. Московиты имели много самых серьезных причин считать казанцев не только узурпаторами и клятвопреступниками, но и работорговцами. А работорговцев у нас, как мы уже отмечали выше, всегда не очень любили.

Империя ли это?

Удивляет легкость, с которой расширялось Московское государство, еще в XIV веке бывшее небольшим княжеством. Разве сопротивление Казани, Астрахани и отрядов Кучума можно сравнить с теми военными конфликтами, которые англичане вели в Ирландии, в Северной Африке, даже в Америке?

И какова судьба Казани после ее поражения? Ничего похожего на колониальную политику Запада. После войны в Казанский край была назначена русская администрация. Земли протурецких мурз (князей) розданы русским поселенцам, но сами мурзы не были вырезаны, а со своими семьями и дружинами пленены и увезены в Московию, где и ассимилировались.

Я не в силах представить себе индусскую знать или, еще ярче, — вождей племен гуронов, апачей и могикан в Америке, которых, лишив наследственных земель, вывозят в Британию, чтобы они мирно смешались там с англичанами.

А судьба тех мурз, которые сознательно поддерживали русскую линию, была намного благоприятнее. Фактически эти татарские мурзы были приравнены к русским аристократам. Их вероисповедные права также были сохранены.

Разрушения мечетей и массовое насильственное обращение в христианство пленников во время казанской кампании были печальными, но объяснимы эксцессами войны, а не сознательной и долговременной политикой. Вскоре в Казани снова стали появляться мечети, религиозные школы, а мусульманское духовенство постепенно по правам стало приближаться к статусу православного священства.

Первоначально татарам-мусульманам в городе жить не разрешалось. Но разрешалось в слободах под городом. К концу XVIII в. слободы казанских татар слились с городом. Их жители стали центральным ядром возникающей татарской народности и нации.

Казань сделалась центром огромной территории, столицей восточной части России. Под приказом Казанского дворца, учрежденного в Москве после завоевания, находился весь обширный край, начиная с северного Кавказа и кончая Пермью и Башкирией.

Итак, что доказывают факты?

Бессмысленно рассматривать ядро будущей Российской империи как национальное государство. Многонациональный характер был у Руси изначален.

Россия расширяла свои земли совершенно не так, как возникали западные колониальные империи. У нее совершенно иные задачи и цели, другое поведение. Это было объединение, происходившее иногда с применением военной силы, но включающее народы, давно и тесно связанные общей исторической судьбой, торговыми, культурными отношениями и даже династическими браками.

Все противники Московии — тоже многонациональные государства. Говорить, что «русские завоевали татар», просто бессмыслица.

При ближайшем рассмотрении приходится сдать в архив все сказки о «зверствах русских» и о «неимоверной» жестокости их завоеваний.

При расширении Московского царства на восток тамошние народы, как правило, добровольно входили в состав России. Иногда (Казань, Сибирь, Астрахань) это добровольное вхождение срывалось происками враждебных к Руси держав — либо Османской Турции, либо среднеазиатских ханств.

Часто государства эти первоначально находились в дружественных отношениях с Москвой или даже были ее вассалами (как Казань и Астрахань). Насильственное присоединение этих земель к Московскому царству, уничтожение автономии и установление русской администрации было не государственной колониальной политикой, а следствием нарушения тамошними правителями своей вассальной клятвы верности.

Потом эта автономия, как правило, восстанавливалась.

Самое главное. Завоеванные Россией земли вовсе не становятся колониями в западном смысле. Статус новых земель Государства Российского больше всего был похож на статус провинций Римской империи.

В сущности, уже Московия заложила первые основы для политики самоуправления. Более того, самоуправление завоеванных земель и народов для нее самое обычное и естественное дело.

Ничего общего с империями британцев, французов, голландцев! Их империи создавались для того, чтобы обогащать «своих» за счет «чужих».

Экономическая политика всех этих государств вплоть до XX века строилась исключительно на вывозе из колоний ресурсов и богатств в метрополию, т. е. изъятие материальных ценностей у завоеванных стран. Ярчайший пример — чудовищное разграбление британцами завоеванной Индии, испанцами — Южной и Центральной Америки. И это было для них и для того времени естественным: а зачем же еще их завоевывать? Ведь война стоила больших денег. А инвестиции надо возвращать. С процентами… Эта экономическая политика подпиралась господствовавшим расистским учением о превосходстве «белого человека».

Классические колониальные империи Запада никогда не стремились к равноправным договоренностям с иноземными элитами, а строили свою политику на лжи, подкупе и терроре.

Много ли было английских королей или даже просто аристократов эпохи владычества Британии над морями, которые женились бы на индийской или африканской принцессе? Много ли было индийских раджей, которые пользовались бы в Британии теми же правами, что и природные английские аристократы, избирались бы в парламент, заседали бы в палате лордов, становились бы членами правительства?