Трени-ян - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоть я и знал, что никто меня не находил, я сам, считай, пришёл, я слушал, и стараясь сделать серьёзный вид, кивал. Короче, дело кончилось тем, что родители учеников поаплодировали директору за его бессонные ночи и тяжкий труд, а он попросил меня сыграть ещё раз. Я поднялся на сцену, сел за рояль и повторил. Быстро израсходовав свой невеликий репертуар, добавил Моцарта. После «Соната для клавира» возле меня появился улыбающийся, но, при этом недовольно смотрящий на меня распорядитель концерта и сообщил, что я уже двадцать минут тут играю, а уборщики не могут начать работать. Намёк его был более чем понятен, да и играть, собственно, было больше нечего, не по третьему же разу заводить шарманку? Всё хорошо в меру. Я встал, закрыл крышку рояля, ещё раз раскланялся с уважаемой публикой, директором и наконец-то отбыл домой вместе с мамой и онни.
Дорогой онни ещё сдерживалась, но дома взялась трясти меня конкретно, требуя, чтобы я ей рассказал, как я написал такую музыку и когда так научился играть? Ну что я мог ей сказать? Музыку — придумал, а тренировался играть — по ночам. Впрочем, второе было почти правдой. Там, только, ещё и день был полностью «прихвачен»… Но я не стал семье говорить, что не ходил на занятия. Зачем женщинам лишние тревоги? Догоню, нагоню… А иначе бы я просто не успел бы подготовить два произведения к выступлению. Хорошо, в школе есть электронные пианино. Сел, наушники — одел, никому и не слышно, чем ты там занимаешься.
В общем, дома, я как-то так, «отбоярился». Ну, вышел, ну сыграл, ну молодец, да. То ли ещё будет. Но это дома. А в школе — тут всё иначе. Сначала, сразу по приходу, я «отгрёб ласковых» от организатора концерта, который специально вышел караулить меня на входе. Особо не сдерживаясь, он высказал мне своё «фи» по поводу того, что ему пришлось вчера понервничать из-за моего самовольства. Из-за того, что я изменил утверждённый директором школы репертуар выступления, не предупредив перед этим его. Узнал, что за подобные выходки на сцене в агентствах на первый раз крепко наказывают рублём, точнее, воной, а на второй — выгоняют нафиг, каким бы ты там распрекрасным айдолом не был бы.
Ну, вообще-то да… кому такое надо? Как говорится — «Сегодня он играет джаз, а завтра — Родину продаст!» Сегодня он про зайчиков со сцены расскажет, а завтра, упаси господи, что-нибудь про президента скажет… не то. И что тогда делать? Кому отвечать?
Короче, покаялся я перед организатором, пообещав больше никогда не делать, покаялся и «отвалил», чтобы тут же попасть в объятья менеджера по «учёту ученического времени». Ну, а чего? Неделя-то прогуляна, настало время расплаты. Короче, опять ждут меня в дисциплинарной комиссии…
Только отошёл в сторону от менеджера, как настала очередь учителя музыки меня «трясти» — когда успел, как написал, где партитуры? Пфф…
Пообещав ему всё, что он от меня хотел, я избавился и от него, идя прочь и, думая на ходу, что «обещать — не значить жениться», как на меня налетели девочки-поклонницы СыХона.
«А как ты с ним познакомилась? А где? А что он тебе говорил? А какие у него планы? А можно посмотреть медальон? А…», — и ещё сто и один вопрос, про их кумира. Тут меня выручил его медальон, а точнее — нежелание СунОк взять его на хранение.
— Ты что? — даже испугалась она, когда я предложил ей это сделать, — твои подружки в школе завтра обязательно захотят его увидеть! Не забудь его взять!
Онни оказалась совершенно права. Не зря взял. Как откупное — сунул медальон поклонницам, щедро разрешив поносить по очереди. Пока они пищали от восторга, а потом взялись выяснять между собой, чья очередь очереднее, выскользнул из их кольца и добрался, наконец-то, до места занятий. Пусть носят, раз им так хочется. Вернут. В Корее, вроде, не воруют. Тем более, в школе Кирин. Но зря я думал, что всё кончилось. В классе, как я ни крутил попой, как ни увиливал, меня-то в нём и «прижали к тёплой стенке», потребовав рассказать подробно о моём знакомстве со знаменитостью.
Но, рассказывать мне, понятное дело, было совершенно нечего. Мало того, что я его сам второй раз в жизни вижу, так ещё в моём контракте с «FAN Entertainment» у меня записано, что я обязуюсь не разглашать факт того, что являюсь трени агентства. Политика у них такая. Ну, не знаю, какой в этом прикол для агентства, им виднее. Может, вроде того, что не было, не было и вдруг — раз! Откуда ни возьмись, выскочил новый айдол! В этом вопросе хозяин — барин, как говорится.
Поэтому, говорить, что с СыХоном я познакомился в «FAN Entertainment», мне было нельзя. Пришлось напускать туману и говорить, что это тайна не моя, без разрешения СыХона я об этом говорить не могу, ну и прочую подобную хрень которую люди говорят, когда не хотят говорить. Понятное дело, что это только увеличило градус любопытства у поклонниц и желание узнать правду.
Боюсь, что Штирлиц, то бишь я, как никогда близок к провалу. Стопроцентно, как только у них появиться время, они залезут в интернет и начнут в ней «рыть». А там… Одни только фотки с ЧжуВоном на горе Намсан чего будут стоить… Пфф…
Ладно. Будет день, будет пища. Будем решать проблемы по мере их поступления. Я не представляю, как именно отреагирует сообщество
