Владычица Хан-Гилена - Джудит Тарр

Элиан заставила себя не менять выражения лица, но глаза ее сверкнули. — Как он может ее выносить? — Как вообще мужчина может выносить красивую женщину?

— Да у нее голос как у кошки, которой прищемили хвост.

— Зато у нее богатое приданое. Элиан резко вдохнула воздух. — В конце концов, — сказал Вадин, — он уже семь лет как король. Пора бы ему обзавестись наследником.

— Сильный трон, сильные наследники. — Элиан рубила слова. — Я все понимаю. Да и кто не понимает? Но эта…

— У тебя есть на примете лучшая кандидатура? Элиан не стала отвечать. Не осмелилась. А Вадин и не настаивал. По необъяснимой и сводящей ее с ума причине ему этот разговор доставлял удовольствие. Он развлекался. Но ведь он ничего не знает. Не может знать.

Элиан изо всех сил пыталась по-мальчишески нахмуриться. Вадин только ухмыльнулся в ответ и отправился куда-то по своим делам.

Мирейн возвратился к себе очень поздно, намного позже Элиан, которая ушла при первом удобном случае, после того как вино пошло по второму кругу; впрочем, женщины удалились еще раньше.

Мирейн коротко улыбнулся ей. Он все же изрядно выпил: глаза его блестели, а дыхание было насыщено винными парами. И тем не менее он твердо стоял на ногах. Когда она стала подниматься со своего ложа, он жестом остановил ее.

— Нет, отдыхай. Я могу раздеться сам. Несмотря на это, она подошла к нему, чтобы взять плащ и украшения. Когда он снимал килт, то всегда поворачивался к ней спиной, щадя ее стыдливость, а вовсе не из-за своей. В Яноне, как сказал ей как-то Кутхан, в ванне ему прислуживали девушки из знатных семей. Разбирая спутанные пряди его волос, Элиан невольно улыбнулась, вспомнив историю о том, как юный принц из Хан-Гилена впервые разделся донага в комнате, полной прекрасных женщин. Ибо всем известен Древний обычай: дворянские династии крепнут, когда к ним примешивается королевская кровь, а иногда случается так, что избранная дама впоследствии оказывается на троне.

Мирейн зевнул и гибко потянулся подобно кошке. — Сиди спокойно, — приказала ему Элиан, наполовину раздраженно, наполовину озабоченно.

Он покорно повиновался. Она продолжала терпеливо распутывать его волосы, и они свободно падали ему на плечи. Битвы оставили на его теле множество шрамов, но только спереди — кожа на спине была гладкой и ровной. Один раз пальцы Элиан случайно коснулись его тела: оно было нежным, как у ребенка, но под кожей перекатывались стальные мускулы. Мирейн снова зевнул.

— Эти ашани, — сказал он, — кажется, половину государственных дел совершают под винными парами.

— У них есть пословица: «Вино — источник мысли; сон и утренний свет — ее конец». И еще другая: «Смягчи своего противника вином и лепи из него что хочешь, когда он проснется».

— То же самое говорят и в Яноне. Но у нас это напоказ не выставляется. Как только оказалось, что компания изрядно поднабралась, принц Луйан предпринял атаку. Он сказал, что готов стать моим истинным союзником, ревностным служителем сына бога, если только я окажу ему взамен маленькую милость. — Ну конечно. И насколько же она мала? — Совсем крошечная. Сущая безделица. Кажется, он не может поделить с князем Эброса одну долину. Князь Эброса часто размещает там свои отряды. Так вот, он спросил, не одолжу ли я ему свою армию, чтобы восстановить там свои права законного владельца?

— И ты одолжишь?

— Я подумаю над этим. Наверняка будет много возни из-за кусочка зеленой равнины, через которую к тому же протекает река. Будут посольства с той и другой сторон, будут и предательства. Я и сам не знаю, смогу ли разобраться, кто действительно имеет на нее законные права.

Наконец его волосы были распутаны. Элиан убрала золотые шнуры в шкатулку. Когда она опять повернулась, оказалось, что Мирейн уже сидит на кровати, сбросив покрывало, и с нетерпеливым видом держит в руках гребень. Она проворно отобрала у него гребень и начала его причесывать.

— Эброс и Ашан никогда не испытывали особой любви друг к другу. Если ты пойдешь в эту долину, хотя бы с целью определить ее истинного хозяина, князь Эброса решит, что это начало войны. — В таком случае я наверняка выйду из нее победителем.

— Тебе ведь нужен Эброс, верно? Так или иначе, ты получишь его.

Он взглянул на нее, неподвижный и спокойный. Но некая маска, всегда скрывавшая его чувства от остального мира, теперь слетела.

— Ты хочешь остановить меня?

Элиан глубоко задумалась. Мирейн смотрел на нее. Она нахмурилась.

— Ты снова играешь со мной. Притворяешься, что мое мнение имеет какое-то значение. — Но, — сказал он, — так оно и есть. Элиан совсем помрачнела.

— Это из-за того, что я это я, или потому что мой отец может поднять против тебя весь юг?

— Или, — подхватил Мирейн, — из-за того, что высокородный принц из Асаниана мечтает заполучить тебя в свой гарем?

Ее сердце похолодело. В горле встал ком, и она почувствовала, что у нее пропал голос. — Я… я никогда… откуда ты… — Шпионы, — ответил он серьезно. Элиан не могла ничего прочесть в его душе. — Об этих королях из Асаниана идет дурная слава. С колыбели их учат любовному искусству, они обращаются с женщинами как со скотом, поклоняются всем богам и никакому в отдельности. Три вещи составляют предметы их великого искусства: любовь, софистика и предательство. А великая гордость связывает все это воедино.

— Илариос совсем не такой. — Внезапно наступившая тишина почему-то не пугала Элиан, и она поспешила заполнить ее потоком слов. — Он попросил моей руки с подобающими почестями. Он обещал сделать меня императрицей. — А ты прибежала ко мне. — Я прибежала, потому что дала слово.

Мирейн ничего не сказал и только глубоко вздохнул. Когда он наконец заговорил, голос его звучал так, словно об Илариосе и не упоминалось.

— Я возьму Эброс. Если придется сделать это силой, то пусть так и будет. Но править я буду в мире без войны. — Ум и тело его напряглись, затем он расслабился, и губы его тронула усмешка. — Хозяин этого дома — человек тонкий. Свои условия он подслащает чистым медом — предложением руки своей внучки. Рука Элиан замерла в воздухе. — И ты примешь его? Мирейн засмеялся.

— У меня своя политика, — сказал он. — Когда кто-нибудь предлагает мне жениться, я любезно благодарю, обещаю поразмыслить. И больше об этом не думаю.

— А если он будет настаивать? — Я заговорю о других вещах. Она молчала, разглаживая буйные пряди. Множество женщин, должно быть, мечтают об этом стройном и мускулистом теле. Наконец Мирейн сказал:

— Король должен жениться во имя сохранения династии.

Губы Элиан слегка скривились, когда он произносил это. Мудрые слова. Ее мать говорила почти то же самое и почти таким же тоном. Мирейн не видел ее лица. Он был спокоен. — Так что это долг короля. А значит, и мой долг. — Ты женишься, когда найдешь женщину, достойную стать твоей королевой? — Я уже нашел ее.