Отражение Судьбы (СИ) - Владимир Фэйт

оставался неизменным. Алазар побеждает. Константин погибает. Поражение за поражением, но каждый раз он поднимался и боролся с угрозой вопреки всепоглощающему желанию освободиться от боли. И целая вечность в оковах страданий не пугала его. Значение имело только одно. Защита человечества. Пришло время отдать долг за бессмертие и послужить истинной цели.

— Почему ты продолжаешь бороться? — Алазар восседал на троне, без интереса рассматривая документы и письма герцога.

— Такова моя судьба, — ответил Константин.

— Ты ничего не знаешь о судьбе. Твои страдания бессмысленны. Грядущее неизбежно, — он поднялся и посмотрел на Константина человеческими глазами. — Придёт момент. И я подарю тебе смерть, которую ты жаждешь, но не можешь получить.

— Ты так добр! Исключительно щедрый поступок, — герцог истерично засмеялся, — не каждый день мне предлагают умереть.

— Не сходи с ума, Константин. Помни, твой разум должен быть крепок, а рассудок не помутнён, — Алазар разбил окно. Тысячи острых осколков стекла вонзились в плоть Константина.

Всё повторилось. Константин ощутил себя беспомощным слепым котёнком, завёрнутым в мешок. И только сейчас он понял. У него нет никаких шансов против вечности. Разум человека хрупкий. Сломать его не сложнее, чем переломить спичку. Сколько он сможет выдержать ещё, пока не ослабнет? Дать себе ответ на этот вопрос он не сумел, но и сдаваться не собирался.

— Откуда ты пришёл, Алазар?

— Я всегда был здесь.

— Мы бы тебя нашли и убили раньше, чем ты…

— Вы слишком глупы и самонадеянны! — разъяренно крикнул Алазар. — Люди. Вы скрываете то, чего нельзя скрывать. И вот результат. Теперь всему человечеству снова грозит опасность.

— Может быть и так. Но ты никогда не выберешься отсюда.

— Уверен? — красные глаза внимательно смотрели на Константина. Словно Алазар видел сквозь плоть и кровь. Он видел душу.

4

Присутствие охватило сознание. Прилив эмоций и воспоминаний из прошлого затопил сухой берег разума. Спустя столько лет он снова посмотрел на мать. Ощутил её любовь и заботу. И не было ничего важнее единственной матери. А затем похороны, могила и горькая скорбь, что скрылась на дне под толщей тёмной воды. Из песка торчал безымянный камень с надписью: «МАМА». Тёплое и приятное слово, что омывается холодными водами памяти. Рядом вырос столб с надписью «ПАПА» и испарился. Константин никогда не знал своего отца.

Константин сидел на полу в гостинной, заполненной утренними лучами тёплого света. Он взял с тумбочки миниатюрное зеркальце и принялся ловить солнечных зайчиков. Яркое пятно отражённого света прыгало с одной стены на другую. Он повернулся к дверному проходу позади и направил луч в сторону мамы, которая готовила завтрак на кухне. Мама обернулась и прикрыла лицо ладонь.

— Константин, хватит баловаться. Иди завтракать, — она бросила на него чувственный, но строгий взгляд матери. И встала вполоборота, прикрываясь пальцами от солнечного зайчика.

Зеркальце упало на мягкий красный ковёр, украшенный фрактальными узорами. Ворс продавился с впитал твёрдый предмет. Константин переместился на кухню. И уже сидел за столом. Мама поставила перед ним тарелку ароматного супа. В бульоне плавали картошка, морковные кубики и кусочки говядины. Специи предавали блюду пряный запах и аппетитную ярко-оранжевую окраску.

— Приятного аппетита, милый, — она чмокнула его в лоб, обошла стол и села напротив.

Константин зачерпнул суп ложкой и подул на неё. Теплый и приятный аромат гипнотизировал его и уносил прочь. Все ингредиенты отправились в пункт назначения. Перед глазами проносились картинки из прошлого, будущего и настоящего. Каждый период напоминал жизнь незнакомого человека, но это был он, никаких сомнений. Чем старше он становился, тем больше терял собственное «Я», пока в конце концов не утратил полностью и не забыл, кто он на самом деле. Память встряхнуло. Константин заплакал. И не мог остановиться. Он не знал самого себя.

— Что случилось? Почему ты плачешь? — мать бросилась его утешать.

— Мама, я не знаю, кто я такой. Кем я должен быть? Я ничего не могу поделать, я бессилен против самого себя.

— Только ты определяешь себя. Никто не может это сделать за тебя. Помни об этом, но знай, что ты всегда будешь мои сыном, — она на крепко обняла Константина.

— Мама, я люблю тебя. Я очень тебя люблю, мама Прошу, пожалуйста, не оставляй меня. Мне не справиться без тебя.

— Я тоже тебя люблю, Константин. И всегда любила. Но я не могу остаться. Пришло время расстаться, — она погладила его по голове. — Ты должен принять свою судьбу. Прощай…

Кукушка вылетела из домика и пробила восемь часов.

Константин очнулся. Ноги бесцельно болтались в воздухе. Алазар крепко сжимал шею. Острые пальцы впивались в плоть. Дышать было сложно. Ревущая боль в висках не отступала. Тритоморф продолжал копаться у него в голове. Он всё осознавал, но перестал бороться. Не мог ничего противопоставить безжалостному чудовищу. Паника охватила его. Посоха нет. Краем глаза он заметил металлический шест под ногами, но это была лишь половина. Вторая часть с камнем покоилась за порогом. Поздно что-то исправлять. Смерть подошла слишком близко.

Ты должен принять свою судьбу.

Нет. Он не хочет умирать и никогда не хотел. Воспоминания из прошлого вернулись. И стали частью его собственного «Я». Разбитые кусочки пазла собрались в единую яркую картину жизни, где каждая деталь занимала положенное место. Теперь он был человеком.

Алазар вышел из транса и сказал:

— Вот и всё, Константин. Круг замкнулся. Я буду милосердным и освобожу тебя от груза ответственности, — рука стиснула шею.

— Но люди, они не справятся, — задыхаясь, выдавил Константин.

— Не беспокойся о людях. Я о них позабочусь, — голос звучал убедительно, словно Алазар утешал Константина.

Кислород не попадал в лёгкие. Он задыхался. Желание жить инстинктивно пыталось заставить его действовать, придумать выход из смертельной ловушки. Но выхода нет. Настоящее и будущее сливались в океан, предрекая финал. Остаётся лишь принять свою судьбу. Судьбу, что ждёт каждого человека в конце пути.

— Твоё имя, — прохрипел Константин.

Он издал последний несвязный звук и замолчал. Навсегда. Нижняя челюсть отвисла. Безжизненные хрусталики не блестели, а бледное лицо застыло в гримасе страданий.

— Покойтесь с миром, герцог Лорион, — он ослабил хватку и опустил мёртвое тело на пол.

Алазар вышел за порог тронного зала. Встал на колено и поднял вторую часть посоха. Разогнул металлический полукруг и извлёк камень времени. Он нашёл для него новое место. На своём предплечье. Волокна доспехов надёжно облепили кристалл. Зелёные вены поползли к голове. Глаза вспыхнули огнём северного сияния. Потускнели. И снова приобрели оттенок драгоценного рубина.

— Первый готов. Время подвластно мне, — Алазар сжал кулаки. — Я ни за что не подведу. Я убью всех, чтобы спасти… — Он