50 знаменитых бизнесменов - Валентина Мирошникова

Сигара не терпит суеты, ее нельзя выкурить на скорую руку, как сигарету. Она требует к себе особого внимания и времени, поэтому лучше ей выделить час-другой вечером. В мягком кресле, с бокалом в руке. Сигары дружат практически со всеми напитками. Но лидерами, конечно, являются коньяк, кофе и портвейн. Эти три напитка подчеркивают и усиливают вкус табака. Коньяк рекомендуется пить с сигарами сильными и крепкими, такими, как «Боливар» и «Партагас». Кофе прекрасно сочетается с небольшими, мягкими, утренними или обеденными сигарами «Кохиба Сигло II» и «Монтекристо № 4». А вечером после ужина черносмородиновые нотки портвейна хорошо дополнят небольшие, но толстые и невероятно богатые по вкусу сигары размера «Робусто», марок «X. Упманн» и «Вегас Робайна». Главное – не отказываться от ритуала, если с первого раза процесс не принес удовлетворения. Ибо, как говорил знаменитый производитель сигар Зино Давидофф: «Понимание приходит с опытом».

Давидофф создавал свои сигары по законам музыкальной гармонии. Он сознательно поставил на роскошь, изысканный стиль и высочайшее, почти коллекционное качество. Вообще-то, он был неудавшимся скрипачом и довольно плохим семьянином. А еще трудоголиком и ужасным снобом.

С самого начала своей карьеры бизнесмен решил твердо придерживаться принципа: лучше сделать одну номерную вещь (скажем, сигарочницу) за 2 тыс. долларов, чем двадцать по 100 долларов. С точки зрения банальной коммерции такая стратегия обречена на провал. Но не в случае, когда за товаром стоит имя, служащее не только или не столько гарантом высочайшего качества, сколько символом определенной кастовой принадлежности. Клиентами Давидоффа были Ротшильды, Кеннеди, Онассис, Марлен Дитрих… Марка «Давидофф» – это и вина, и парфюмерия, и галантерея, но главное, конечно – сигары и аксессуары курильщика.

Будущий творец символа буржуазной респектабельности и роскоши родился в Киеве 11 марта 1906 г. в семье мелкого табачного торговца Генриха Давидова. Отец был достаточно честолюбив. Когда Бог послал ему сына, Генрих решил, что тот станет известным музыкантом. Просто в неприметной табачной лавочке на киевских задворках, где жила семья Давидовых, помимо многочисленных тюков с восточным табаком, были всего две ценные вещи: старый потрепанный Талмуд и недорогая детская скрипка, купленная давным-давно по какому-то забытому поводу.

Раввинов Генрих не любил, хотя был человеком верующим, а вот к музыкантам относился почтительно. Он с трудом представлял себе, как из бесполезной четырехструнной деревяшки можно извлекать прекрасные звуки, берущие за душу. Поэтому в маленького Зиновия с детства вбивали эстетический вкус, любовь к музыке и понимание прекрасного.

Когда в 1913 г. в Киеве начались погромы еврейских кварталов, семье Давидовых пришлось спасаться бегством. Три месяца спустя, после не самого приятного и комфортабельного путешествия с погонями, драками и незаконным пересечением государственных границ, вынужденные эмигранты добрались до Швейцарии. Здесь в Женеве Генрих за пару месяцев открыл такую же табачную лавку, как и на родине, а сыну нашел очередного учителя музыки. В перерыве между уроками Зиновий, стоя за прилавком, помогал отцу торговать.

Магазинчик был очень уютным и, как рассказывали современники, обладал особым киевским колоритом. Видимо, поэтому русские эмигранты любили там собираться. Кстати, и Ленин с соратниками туда частенько заглядывал. К чести Давидова-старшего надо сказать, что в спонсировании большевиков и их революционной деятельности он участия не принимал.

По окончании в 1924 г. средней школы Зиновий, ставший именоваться на западный манер – Зино, отправился в Аргентину приумножать познания, столь необходимые для успешного ведения бизнеса. По пути в жаркие южноамериканские страны он часто задумывался о дальнейшей жизни. Будущий табачный магнат ломал голову над тем, как заставить людей курить дорогие сигары из качественных сортов табака, а не те ужасные самокрутки с самосадом, которые получили в Европе такое большое распространение.

За два месяца, проведенных на борту парохода, Зино научился танцевать чарльстон и немного говорить по-ис-пански. Однако в Аргентине, а затем в Бразилии, на Антильских островах и на Кубе ему было уже не до танцев. С отчаянной дотошностью потомственного предпринимателя, которому нечего терять, Зино принялся за дело.

«Я дневал и ночевал на плантации», – писал он позднее. Скорее всего, так и было. Познав тайны выращивания табака, овладев искусством составления букета и приемами мастерской скрутки сигар, Зиновий понял, как из хорошей сигары сделать отличную и, естественно, более дорогую.

За несколько лет юноша прошел путь от мальчика на побегушках в табачном магазинчике до закупщика табака для крупных фабрик. В Гаване он стал одним из первых европейцев, выкуривших настоящую кубинскую сигару. Попробовав ее, Зино загорелся желанием отослать партию таких же сигар отцу: тот с каждым новым письмом все чаще намекал на то, что любимому чаду пора самому окупать потраченные на его образование деньги.

Но для начала надо было изобрести способ долговременного хранения сигар. И Зино придумал: утяжелил крышку обычной деревянной коробки и поместил внутрь прибор для поддержания нужного уровня влажности. Теперь сигары можно было переправлять в Европу, не опасаясь, что в пути высококачественный материал превратится в табачную солому.

Спустя несколько месяцев, солнечным утром 1931 г. Зиновий появился на пороге женевского магазинчика своего отца на улице Рудерив в белом сатиновом костюме и с этой самой коробкой под мышкой. Когда Генрих увидел изобретение Зино, он произнес знаменитую фразу: «Говорят, все гениальное просто, но чтоб настолько…» Увы, старший Давидов скончался, оставив сыну свой бизнес, находившийся в состоянии, близком к банкротству.

Зино не стал отчаиваться. Он поступил просто – взял и женился на дочери преуспевающего торговца Марте Меер. Как впоследствии утверждал удачливый бизнесмен, это не был брак по расчету, хотя приданого девушки хватило как раз на покупку нового магазина. Нет, у Зино с Мартой была настоящая любовь. Так, по крайней мере, он всем говорил. Жена работала вместе с Зино с рассвета до заката, так что ей было разрешено отлучиться из лавки только однажды – во время родов. Результатом этой вылазки стало появление в семье Софьи – прелестного белокурого создания, которое с пяти лет уже стояло за прилавком, подставив под ноги невысокий деревянный табурет.

Давидов никогда не стал бы Давидоффом, если бы не имел коммерческого дара. В начале Второй мировой войны он по дешевке скупил у французской табачной монополии огромную партию кубинских сигар, которые подлежали неминуемой немецкой реквизиции. Остается только догадываться о том, за какую ломовую цену Давидофф продал эту партию после падения фашистской Германии.

Пока Советская Армия и ее союзники громили нацистов на всей территории Европы, магазин Зино был единственным местом в Старом Свете, где можно было приобрести табак высочайшей пробы. Другое дело, что завлекать покупателей в это трудное время было посложнее, чем играть на скрипке. То есть чертовски тяжело. Был случай, когда хозяину в четыре часа утра пришлось отпирать лавку для клиента, которому приспичило купить трубку вишневого дерева перед вылетом в командировку.

Зино относился к своему делу, как сказали бы сейчас, творчески. Неудавшийся музыкант, он перенес законы гармонии на товар, которым торговал. «Сигара – это еще незастывшая музыка», – как-то пошутил он, но за этими словами было слишком много коммерческого успеха, чтобы воспринимать их только как шутку. Давидофф вообще выражался, как маэстро: «Мы используем только лучшие табаки из разных урожаев. А элегантная упаковка, как точка над «i»: мой маленький подарок клиентам. Роскошь – это всего-навсего то, что я люблю. То, что прекрасно: музыка, живопись, природа».

Бизнесмен упорно делал ставку на элитарность и эксклюзивность своего продукта – сигары «от Давидофф» всегда делались только вручную. Его фирменный товар стал не просто дорогостоящим средством поддержания никотиновой зависимости, но прежде всего признаком кастовости, принадлежности к определенному кругу, вход в который большинству обычных людей был навсегда заказан.

Так, в благодарность за прекрасные сигары знаменитый пианист Рубинштейн, часто наезжавший в Женеву, ввел Давидоффа в мир музыкальной богемы: пригласил его на особый обед и устроил концерт специально для нового друга. Правда, жена Зино с дочерью в это время оставались в лавке – должен же был кто-то отпускать товар (так обычно поступал и Генрих Давидов, когда куда-нибудь отлучался).

Чтобы удовлетворить вкусы самых взыскательных клиентов, расчетливый, проницательный делец и тонкий эстет Зино отыскал в Америке превосходные сигары, сделанные вручную из лучших сортов табака, после чего обратился с просьбой о поддержке создания собственной товарной линии к известному Винному дому «Гранд Кру» ов Бордо. Согласие было получено, и говорят, решающую роль в этом сыграли склады Зино, соперничавшие по технической оснастке с собственными складами Винного дома. Так в 1946 г. появилась первая линия сигар «Давидофф», названных в честь прославленных французских вин: «Шато Латур», «Шато Марго», «Шато Лафит», «Шато О-Брион», «Давидофф Шато Мутон-Ротшильд», «Давидофф Дом Периньон».