Расмус-бродяга. Бойкая Кайса и другие дети. Рассказы и повесть.Собр. соч. Т. 6 (Сборник) - Астрид Линдгрен

Он отворил калитку.

Расмус засмеялся.

— Ну и горазд ты шутить, Оскар. Что, мы будем здесь петь?

— Нет уж, здесь нам нужно петь как можно меньше.

Он без лишних слов направился к дому. Расмус пошел за ним.

Тут он увидел женщину, которая развешивала белье. Она стояла к ним спиной и вешала полотенца на веревку, натянутую между двумя яблонями.

— Мартина! — позвал Оскар, и женщина вернулась к нему.

У нее было грубоватое широкое лицо. Увидев Оскара, она нахмурилась.

— Вот оно что, — сказала она. — Явился!

Расмус остановился поодаль. Видно, Оскар знал эту женщину. Она была не слишком-то любезна с ним. Вид у нее был даже очень сердитый.

— А кого это ты привел? — спросила она, указывая на Расмуса.

Оскар бросил на Расмуса подбадривающий взгляд.

— Да вот, шел по дороге и нашел мальчика. Такого маленького, что едва заметишь. Зовут его Расмус.

Женщина продолжала сердито смотреть них, и Расмусу захотелось, чтобы они поскорее ушли отсюда.

— Ну и как тебе жилось, покуда меня не было? — почти с тревогой спросил Оскар.

— А как ты думаешь? Работала с утра до ночи, не разгибая спины, да еле сводила концы с концами. Да какая тебе забота! Знай шатаешься по дорогам!

— Ты сильно сердита на меня, Мартина?

— Ясное дело, сердита. До того зла, что готова стукнуть тебя — хорошенько…

Она замолчала и вдруг, к удивлению Расмуса, засмеялась, обняла Оскара и сказала:

— Да, сердита. Но до чего же я рада, что ты воротился домой!

Расмус стоял растерянный, ничего не понимая. Значит, Оскар живет здесь? Значит, в самом деле есть такое место, где он живет? Об этом Расмус даже не мечтал. Для него Оскар был путником, шагавшим по дорогам изо дня в день, летом и зимой, и не жил нигде. Но если он все-таки живет здесь, кто же тогда эта Мартина? Неужто он женат на ней? Расмус стоял у яблони и пытался сообразить, как обстоят дела. Переполнявшая его радость улетучилась. Он чувствовал себя покинутым.

Оскар и Мартина смотрели друг на друга и весело смеялись. Расмуса они не замечали, будто его и вовсе не было.

Но внезапно Мартина отпустила Оскара и подошла к нему. Она стояла перед ним, подбоченясь, рослая, здоровенная, почти как Оскар. Теперь глаза ее стали добрыми, веселыми и лукавыми. Глядя на него, она засмеялась, но смех этот был добрый, будто что-то ее рассмешило.

— Вот как, Оскар, стало быть, ты шел по дороге и нашел мальчика! — сказала она и оглядела Расмуса с головы до ног.

— Да, чудного маленького парнишку, который хочет, чтобы бродяга стал его отцом. Как тебе это нравится? Он не захотел стать сыном Нильссона из Стенсэтры, а выбрал меня в отцы. Каково, а?

— Ну, если он выбрал такого отца, как ты, ума у него немного.

— Твоя правда. Но если матерью ему будешь ты, он не пропадет.

— Правда, такого я никак не ждала. Однако от тебя ведь никогда не знаешь, чего ожидать, какую штуку ты еще выкинешь. А что, у парнишки вовсе нет родителей?

— Нет у него никаких родителей, кроме нас с тобой.

Мартина взяла Расмуса за подбородок, подняла его голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Она долго и испытующе смотрела на него, а потом спросила:

— А ты хочешь этого? Хочешь жить у нас?

И тут Расмус понял, что он хочет именно этого. Что он хочет жить с Оскаром и Мартиной в этом маленьком сером доме на берегу озера. Оскар и Мартина не были ни красивыми, ни богатыми. У Мартины не было голубой шляпки с перьями, но Расмус все равно хотел жить в этом доме.

— А ты, Мартина, захочешь взять мальчика с прямыми волосами? — робко спросил он.

Тут Мартина обняла его. Никто не обнимал его с тех пор, как у него стреляло в ухе и он сидел на коленях у фрёкен Хёк. Руки у Мартины были твердыми и сильными, и все же они казались ему мягкими, намного мягче, чем у фрёкен Хёк.

— Хочу ли я взять мальчика с прямыми волосами? — засмеялась Мартина. — Конечно, хочу. Сам понимаешь, зачем мне курчавый мальчишка, когда у меня у самой волосы прямые, как гвозди. Хватит нам и одного курчавого в семье, — сказала она и посмотрела на Оскара.

Оскар сидел на крыльце и гладил маленького черного котенка, который ласкался к нему.

— Нам нужен парнишка только с прямыми волосами или никакой, — заявил Оскар. — Это мы с Мартиной всегда говорили.

Глаза Расмуса засияли, и лицо осветила улыбка.

— Послушай-ка, Расмус! — позвал его Оскар. — Ты видел эту киску?

Расмус подбежал к нему, уселся рядом на крыльце, стал гладить котенка, потом взял его на руки и прижал к себе.

— Точно такой котенок мне снился.

— Тогда теперь он будет твой, — сказал Оскар. — Знаешь, Мартина, мы Расмусом сочинили песню про кота, который ест картошку с селедкой.

— Картошку с селедкой? У меня как раз на плите картошка с селедкой. Будете есть?

Оскар кивнул.

— Спасибо, будем, — ответил он и пропел: — «Хочешь верь, хочешь нет, но мой кот на обед уплетает селедку с картошкой».

Он шутя ухватил Расмуса крепкой рукой за воротник.

— Пошли обедать!

Быть может, Расмус и родился в таком же вот сереньком торпарском домишке, и первое, что он увидел, появившись на свет, была такая же убогая кухня с начисто выскобленным полом, с выдвижным деревянным диванчиком и распахнутым столом, с геранью на окне. Может быть, именно потому Расмус, переступив высокий обшарпанный порог, почувствовал себя дома.

Он сидел с Оскаром и Мартиной за кухонным столом и ел картошку с селедкой. Ему было так хорошо и уютно, он пришел к себе домой. Мартина весело смеялась и громко болтала, не верилось, что это была та же самая Мартина, которая так сердито встретила их. При ней невозможно было сидеть, молча потупившись, она волей-неволей заставляла тебя говорить. Но она вела себя вовсе не так, как взрослые, которые говорят с тобой, лишь желая показать свое расположение или снисходительность. Она говорила с Расмусом, потому что ей это нравилось.

— Ну и прохвосты! — воскликнула она, когда Оскар рассказал ей про Лифа и Лиандера. — Уж я бы потолковала с этими бандитами!

— Они и без тебя получат по заслугам, — ответил Оскар. — А вот с кем тебе надо потолковать, я знаю! Тебе нужно уладить дело с властями, чтобы нам позволили оставить Расмуса. От меня в этом деле толку будет мало, я с ними говорить не умею. Пойду, а они спросят: «Что ты, Оскар, делал в четверг?»

— Да, мне это тоже интересно. Не знаю, что ты делал в четверг, а я в тот день, не разгибая спины, стирала белье в прачечной у пастора до одиннадцати вечера.

Нарезая хлеб и подкладывая им селедку, она рассказывала, как нелегко быть женой такого лентяя, как Оскар.

— Можешь ты понять, Расмус, каково мне. Просыпаюсь утром, а в кухне на столе записка: «Ушел побродить опять». Всего-навсего записка, мол, ушел «побродить». Что ты на это скажешь?

А Оскар и не думал расстраиваться, продолжая уплетать картошку, он весело сказал:

— Давай, давай, Мартина, ругай меня хорошенько!

— Не знаю, как тебя еще отругать. Я ведь уже назвала тебя лентяем.

Тут на помощь Оскару пришел Расмус:

— Оскар не настоящий лентяй. Он говорил мне, что не может работать круглый год изо дня в день. Зато когда работает, то ломит вовсю.

Мартина кивнула.

— Что правда, то правда. Знаешь, Оскар, что Нильссон из Стенсэтры сказал мне на днях? Он сказала: «Оскар мой лучший торпарь, когда берется за работу».

— А сейчас возьмусь. И буду молить Бога, чтобы меня больше не тянуло бродяжничать, а тянуло бы крестьянствовать.

Потом он бросил на Расмуса лукавый взгляд и добавил:

— Хотя будущей весной мы с Расмусом отправимся немного поразмяться.

Расмус смотрел на него глазами, полными обожания. До чего же хорошо, когда у тебя отец — бродяга, Божья кукушка!

— Сперва будем думать, что нам делать завтра, — сказала Мартина. — Завтра тебе надо будет починить изгородь и окучивать картошку. А послезавтра ты отправишься в Стенсэтру и будешь возить сено.

Оскар кивнул.

— Знаю, Нильссон мне об этом уже говорил. Но завтра утром мы с Расмусом встанем пораньше и пойдем ловить окуней. У нас есть старая лодка на берегу, ясно тебе? Возьмем ее, поплывем на окуневую отмель и будем рыбачить. Любишь, поди, удить рыбу?

Расмус просиял.

— Я никогда не удил.

— Тогда самое время начать.

Счастливчик тот, у кого отец бродяга. А мать — Мартина. Счастливчик тот, у кого есть отец и мать. Что он говорил Гуннару! Надо самому отправиться искать людей, которые захотят взять тебя. И тут его как громом поразила мысль: Гуннар! Подумав о нем, Расмус чуть не подавился селедкой.

О Господи, если бы Гуннар и в самом деле жил в Стенсэтре, они могли бы видеться! Ведь туда по лесу не больше полумили. Он мог бы ходить в Стенсэтру с Оскаром в те дни, когда тот работает в этой усадьбе. Он смог бы тогда поглядеть на щенков Гуннара, а Гуннар мог бы даже приходить сюда поиграть с его котенком. А иногда она могли бы даже вместе ходить на рыбалку.