Состязание в непристойностях - Иван Жагель

– Студент сбежал от вас?

– Нет, я сама от него избавилась, – сказала она и без паузы спросила: – Хотите чаю?

– Было бы неплохо…

Хозяйка квартиры опять вышла из гостиной. Пока она отсутствовала, Калачников думал о том, что надо обладать завидной целеустремленностью, чтобы родить ребенка в студенческие годы и не бросить институт, а потом, воспитывая мальчишку одной, взяться за диссертацию. Но и без знания таких подробностей личной жизни Волкогоновой Петр уже успел убедиться, что упрямства ей не занимать.

Появилась Марина с пузатым фарфоровым чайником в руках, на боку которого болтались две ярко-желтые этикетки от заварных пакетиков. Она достала из серванта вазочку с конфетами и чашки, но пока не стала их наполнять, давая возможность чаю как следует настояться. Так как Калачников устроился на диване, она села сбоку от него в кресло.

– Сколько вашему сыну лет? – поинтересовался Петр.

– Пять.

– Илья – это в честь кого-то?

– В честь деда.

– А ваши родители вам помогают?

– Они умерли… Давно… – без особых эмоций ответила Волкогонова.

Но Калачников все же нахмурился, выдержал приличествующую паузу и задал очередной вопрос:

– Няня обходится дорого?

– Не дешево. Впрочем, все относительно. Теперь, когда вы меня наняли, я могу себе это позволить.

– Хотите, я прибавлю вам зарплату?

– С чего это?! – не удержалась от улыбки Марина. – Вы сегодня вообще какой-то странный… ну, не такой, как обычно. Вначале попытались оградить меня от вашего продюсера, теперь предлагаете деньги.

– Мне было бы очень жаль, если бы вы попали в сети этого мерзавца, – поморщившись, заметил Калачников. – Ничего, кроме гадостей другим людям, Дурманов делать не умеет, его лучше сторониться. И вообще мне вдруг захотелось избавить вас от многих жизненных невзгод.

Признание было довольно откровенным, и, чтобы замять возникшую неловкость, Волкогонова поднялась и потянулась за чайником, но Петр перехватил ее руку и притянул к себе. Она упиралась совсем не сильно и совсем не долго – секунды три, а потом покорно опустилась рядом с Калачниковым. И так же покорно она восприняла то, что он начал ее раздевать, целуя в губы, в шею, потом в грудь, в живот.

Тело у Волкогоновой оказалось таким, каким его и представлял Калачников: смуглым, худым, мускулистым, но, к счастью, не костлявым. Казалось, в нем нет ни капли жира, и было просто удивительно, откуда могли взяться эти две большие, нежные округлости спереди?! Марина на секунду привстала с дивана, чтобы перебросить на кресло их одежду, и Петр увидел над ее не менее нежными ягодицами две кокетливые ямочки, словно на щеках, отчего он так воспылал страстью, что почти сразу кончил и стыдливо улизнул в ванную. Но когда он вернулся, инициативу перехватила Марина.

Она буквально потащила его за руку в спальню. Здесь стояли большая дубовая кровать, массивный платяной шкаф и внушительных размеров прикроватные тумбочки – тоже, очевидно, наследие деда. Сорвав покрывало, Марина опрокинула Калачникова на кровать и взгромоздилась сверху.

С закрытыми глазами она исступленно скакала на Петре, раз за разом доводя себя до оргазма. Потом он лежал на ней, чувствуя, как ее короткие, но острые ноготки – а какие еще могли быть у докторши – раздирают ему спину, как ее сильные ноги сжимают его туловище и даже обвиваются вокруг шеи. Он складывал ее чуть ли не вдвое, но ей от этого, кажется, было только приятно.

Этот яростный секс продолжался очень долго – может, час, может, полтора, а может, и два. От многократной смены поз простыня скомкалась, одеяло давно валялось на полу. Петр уже сбился со счета, сколько оргазмов испытала его партнерша. Но вот когда Марина опять оказалась наверху, ее таз задвигался еще быстрее, еще исступленнее, и сам Калачников, уже вроде бы измочаленный вконец, тоже задергался, запрыгал, стараясь уловить заданный ему ритм. Они работали, как хорошо отлаженная машина, понимая друг друга на каком-то подсознательном уровне, и их тела одновременно испытали что-то похожее на средних размеров термоядерный взрыв. При этом Марина издала пронзительный крик, замерла и откинулась назад, чуть не сломав Калачникову член. А поняв, что Петру больно, буквально упала на него.

Они долго лежали, обессиленные, вымотанные, мокрые от пота, слизывая с губ соленую влагу. Наконец Марина сползла с Калачникова, перевернулась на спину, раскинула руки и ноги и словно отключилась. Они молчали несколько минут, и Петр даже подумал, что она задремала.

– Ты спишь? – спросил он.

– Нет, – ответила она и добавила: – Тебе пора.

– Почему?! – удивился Калачников. Он привстал на локте, чтобы проверить, не шутит ли она. – Уже поздно, может, я останусь у тебя до утра?

– Нет-нет! – решительно запротестовала Марина, при этом даже не открывая глаз. – Я не хочу, чтобы сын видел кого-то в моей постели. Илья иногда прибегает утром сюда. Он потом замучает меня вопросами.

Свои брюки и пиджак Калачников сбросил еще в гостиной. Здесь же на кресле живописно были разбросаны и его трусы вперемешку с носками. Одевшись, Петр вернулся в спальню и попытался поцеловать Марину, но она отвела губы и сонно пробормотала:

– Уже поздно… Захлопни, пожалуйста, за собой дверь…

Спускаясь по лестнице, Калачников буквально кипел от обиды. Обычно женщины были счастливы иметь с ним секс и всячески демонстрировали это. Волкогонова же после всех его героических подвигов не выразила и грамма благодарности и даже прогнала. Она словно использовала его – примитивно и тупо, как какой-то неодушевленный предмет. Так можно использовать вибратор, а потом без всяких чувств спрятать прибор в тумбочку. Петр невольно представил себя в качестве розового резинового члена из дешевого секс-шопа – воображения ему было не занимать – и от ярости громко, грязно выругался.

И еще Калачников вспомнил студента, от которого Волкогонова родила сына. Как она сказала: «Я избавилась от него»? Это очень было похоже на его случай.

Глава 11

Открытие нового шоу-рума крупного московского автодилера, продававшего машины самых престижных марок, было обставлено с максимальной пышностью, со всеми возможными прикидами. Вход в только что построенное, похожее на голубой стеклянный куб здание обрамляла арка из разноцветных воздушных шаров, уже на тротуаре перед автоматически раздвигавшимися дверями лежали ярко-красные ковровые дорожки, а кроны всех близлежащих деревьев были увиты гирляндами горящих лампочек.

Множество разноцветных шаров висело и внутри, под высоким потолком шоу-рума, а внизу, на специальных постаментах, красовались надраенные до блеска лимузины, между которыми уже прогуливалась с бокалами в руках разношерстная публика: известные политики, высокопоставленные чиновники, бизнесмены, звезды кино и эстрады – в общем, все те, кого можно было рассматривать в качестве потенциальных клиентов. Впрочем, гости еще прибывали, и на входе их встречали хозяева этого автомобильного дворца – серьезные молодые люди в смокингах. Всем своим видом они давали понять, что с ними можно иметь дело и никого не касается, как они заработали первые свои деньги.