Проклятие для Чудовища (СИ) - Джулия Кей

— Я не говорил, что люблю ее! — в голосе послышались истерические нотки.

Над головой Филиппа закружили мелкие мушки, которых с каждой секундой становилось все больше. Жуки рассыпались по полу, не оставляя свободного места на ковре. Филипп осматривался, не веря происходящему.

— Ну да, не любишь… Потому что ты не знаешь, что такое любовь, ты только разрушаешь ее!

Мне стало горячо, я уже ничего не чувствовала, кроме гнева, глядя ему в глаза.

— Лив, что происходит?!

Филипп скинул жука с плеча, но новый уже взбирался по ноге. Черные точки облепили ступни, двигались вверх. Мухи жужжали в унисон, темным облаком кружили над головой, кусали за уши, лицо, путались в кудрявых волосах. Филипп замотал головой, зажмурился, махал руками, ногами, его охватила паника.

Любовь и станет твоим проклятием,

Каждый шрам, оставленный тобой, падет на тело,

Ангел в зеркале утонет в объятье,

Подарившем тем, чье сердце задело.

Явленный лик чернее ночи, подобен дьявольской маске,

Окутавшей плечи растением дамаста.

День сменит ночь, пока вновь не будут взаимны заветные слова,

Время истечет точно в срок, и сглаз не спадет, лишь…

Прозвучал бой часов, такой неестественный в данных стенах. Обе стрелки одновременно указали на двенадцать, пробив ровно столько же невыносимо долгих оглушающих ударов.

— Лишь стрелка часов обратно не взойдет.

Слова были сказаны на последних ударах часов, стоявших в холле, и они вновь замерли на неопределенный срок. Остальная жизнь в доме закипела с новой силой, рой мошек стал гуще, окутал все тело парня, кружа над ним, как смерч. Я слышала крики. Кажется, он кричал мое имя и тянул ко мне руки. Сплошное черное пятно упало на пол. Равнодушно кинула последний взгляд и развернулась, махнув порванной юбкой. Дверь за мной закрылась.

Спустя несколько минут буря утихла, погружая все улицы в ночную тишину. Магия успокоилась, будто никогда и не просыпалась, тело болело где-то изнутри под кожей, как после марафона на выживание, ноги еле перебирали, спотыкаясь о каждый снежный ком. Постепенно чувствовалось жжение на лице от многочисленных порезов, пробирал холод. Обувь и платье промокли несколько часов назад, сейчас покрылись коркой льда, причиняя телу дискомфорт. Такая атмосфера должна была повалить и добить меня окончательно, но я будто проснулась, широко раскрыв глаза.

Остановилась, пришло осознание, что со мной происходит. Я стою непонятно где, посреди дороги в одном лишь летнем порванном платье в минус пятнадцать не меньше.

Мне стало страшно, в панике осмотрелась, не узнав местность, но успокоилась, увидев табличку с адресом на доме рядом. Я всего лишь в нескольких метрах от собственного жилья. Бегом помчалась домой, дрожа от холода и страха, слезы не капали, но началась истерика.

Свет горел на первом этаже, мама и папа места себе не находили, сжимали телефоны и смотрели в окна. Я закрыла входную дверь с такой скоростью, будто за мной кто-то гнался.

— Ливана, боже мой, ты дома, — мама подошла ко мне и начала осматривать.

Вся в грязи, рваной одежде, без куртки, с запутанными волосами, размазанной по щекам красной помаде. Мама ахнула.

— Что случилось, почему ты не отвечала на звонки?

Я дрожала. Все перемешалось, но голова была ясна, как летний день. Я не помнила, что произошло, сколько прошло времени, знала и чувствовала лишь то, что я что-то сделала.

Растолкав застывших родителей, я поднялась в комнату и села на пол. Ни один светлячок, ни один волшебный жук не зажгли своего магического света, они не хотели смотреть на меня так же, как я на себя. Папа что-то громко говорил, боюсь представить, что он подумал, увидев меня в таком виде. Я закрыла глаза, рыдая изо всех сил, сжимая виски руками.

Мама зашла в комнату и села рядом на пол:

— Я сделала что-то нехорошее, мам, — захлебывалась в рыданиях. — Мама, пожалуйста, давай уедем отсюда, я так больше не могу, я не могу туда вернуться.

— Что ты сделала, Ливана?

— Я… я не… не смогла… сдержаться. Я не знаю, что, но я чувствую. Мама, пожалуйста, давай прямо сейчас уедем.

У меня началась новая волна истерики, я уже ни слова не могла из себя выдавить. Мама не знала, как реагировать на происходящее. Я кинулась ей на шею, ища поддержки и защиты, она сразу начала гладить меня по мокрым волосам, смотря на папу, стоявшего в дверном проеме.

Не помню, сколько еще я плакала. Меня напичкали таблетками, выпила кучу воды. Родители принесли все одеяла в доме и укутали меня как младенца, мама не сопротивлялась, когда папа принес в мою комнату обогреватель. Я лежала в темноте ни живая ни мертвая, уже ничего не чувствуя, веки опухли от слез, кожу жгло от перекиси, которой мама обработала все раны. Они с отцом обсуждали происходящее внизу, иногда я разбирала отдельные слова.

В десять вечера, когда мне уж точно пора было появиться дома, мама начала писать сообщения, затем последовали звонки, но я не отвечала. Спустя час без ответа решили позвонить Марине, которая также не брала трубку. Дошло до звонков Наталье Степановне, которая по цепочке начала обзванивать других родителей. Кто-то из одноклассников рассказал о частной вечеринке, но все с нее давно вернулись, а меня все нет.

Увидев на мне раны, порванное платье, размазанную помаду, истерику, папа сразу подумал про изнасилование. Как еще может быть, если девушка появляется дома глубокой ночью, без телефона и верхней одежды. Мама попыталась его успокоить после моего признания, сказав, что у меня случилась паническая атака на фоне конфликта с одноклассниками, и я просто убежала от них, забыв обо всем.

Следующим днем я проснулась очень поздно, события ночи вымотали меня больше, чем я думала. Отца дома не было, но машину он оставил. Видимо, он тоже выпил слишком много успокоительного и не решился садится за руль. Мама осталась со мной, следить за каждым шагом и расспросить подробнее.

Я спустилась на кухню, отказалась от позднего завтрака. Мой вид напоминал побитую кошку.

— Ты расскажешь мне, что произошло?

Я отпила из кружки кипяток без заварки.

— Я не помню, честно, но я знаю, что сделала что-то ужасное.

И впервые в своей жизни добровольно попросилась уехать к бабушке.

[1] Люблю тебя, моя любовь

Глава 9

После случая, произошедшего в феврале, я не появлялась на пороге родного дома и гимназии почти целый год. Все праздники, мой день рождения, изучение школьной программы я проводила во Франции под тщательным наблюдением бабушки Джаннет, а в выходные в компании