Дикие лошади. У любой истории есть начало - Джаннетт Уоллс

Через некоторое время я поняла, что Рустер в меня влюбился. Я не стала ждать, пока он признается мне в любви, и сказала ему, что уже была замужем и у меня нет никакого желания снова вступать в брак. Он меня понял, и мы остались друзьями. Однажды Рустер пришел ко мне домой очень серьезный.

«У меня к тебе есть большая просьба», — произнес он.

Мне показалось, что он будет просить моей руки, и я сказала: «Послушай, Рустер, мы же вроде договорились, что останемся друзьями?»

«Да я не об этом, — ответил он. — Я хотел попросить тебя научить меня писать мое собственное имя».

После этого я стала учить Рустера писать и читать.

Рустер приходил ко мне на занятия по субботам в середине дня. Мы занимались, а потом переходили к игре в покер. Я продолжала участвовать в гонках на его Красном Дьяволе и довольно часто выигрывала. Часть выигранных денег я потратила на покупку красной рубашки из настоящего шелка, которую стала надевать во время скачек. Я хотела выделить себя среди остальных участников, сделать так, чтобы я была заметна издалека. Мне очень нравилась эта ярко-красная рубашка. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что это не приобретение по почтовому каталогу или ткань, которую красили дома, а настоящая, дорогая и хорошая вещь.

Однажды в начале весны мы с Рустером поехали на скачки, которые проходили на ранчо на юге от города. В тех скачках оказалось гораздо больше участников, чем обычно. Призовой фонд был больше и составлял пятнадцать долларов, а сами скачки, состоявшие из пяти заездов, проводились на настоящем ипподроме.

Когда Красный Дьявол разгонялся, его копыта начинали выбивать барабанную дробь. Во втором заезде мы вырвались вперед. На первом повороте проезжавшая рядом с ипподромом машина выстрелила выхлопом. Красный Дьявол испугался, резко ушел от громкого звука вправо, и я вылетела из седла и покатилась по земле.

Я закрыла голову руками, защищаясь от копыт пролетавших рядом со мной лошадей, и глотала пыль. Слава богу, я ничего не сломала. Когда лошади пронеслись мимо, я встала и отряхнулась.

Рустер поймал Красного Дьявола и подвел лошадь ко мне. Я запрыгнула в седло. У меня не было шансов нагнать остальных участников заезда, но Красный Дьявол должен был четко уяснить, что, если наездник упал, это совсем не означает, что его работа закончена.

Когда я пересекла финишную линию, судья встал и вежливо приподнял на голове свой огромный «стетсон». В последующих заездах Красный Дьявол бежал плохо, и мы закончили далеко не первыми. Рустер поил лошадь, пятнадцать долларов призовых денег достались не мне, и я немного переживала по поводу того, что рядом с нами проезжала и «выстрелила» эта злосчастная машина. Неожиданно к нам подъехала та самая машина, которая испугала Красного Дьявола. Из машины вышел человек высокого роста с загорелым лицом, внимательными синими глазами и размеренными движениями.

«Вы сильно упали», — заметил он. У него был глубокий и низкий тембр голоса, словно он говорил, сидя внутри виолончели.

«Не стоит об этом мне напоминать, мистер».

«Все рано или поздно падают, это неизбежно, мэм. Вы меня сильно удивили тем, что снова сели в седло, а не вышли из гонки».

Я начала говорить о том, что это произошло из-за громкого выхлопа мотора, но Рустер прервал меня. «Познакомься, это Джим Смит, — сказал он. — Некоторые зовут его Большим Джимом. Он владелец гаража в городе».

«Вы, наверное, не очень любите автомобили?» — спросил меня Джим.

«Не люблю, когда они пугают моих лошадей. На самом деле я уже давно хочу научиться водить машину».

«Хотите, вас научу?» — предложил Джим.

Я не хотела пропустить такую прекрасную возможность научиться водить автомобиль и согласилась. У Джима был «Ford Model T» с медным радиатором, медными ободами на фарах и медным клаксоном. Свой автомобиль Джим называл просто «тачкой». Завести машину не всегда было просто, а иногда даже опасно. В холодные дни она отказывалась заводиться, и даже в теплые дни для того, чтобы ее завести, нужно было два человека — один крутил рукоятку, а другой должен был сидеть в машине и убирать подсос сразу после того, как мотор завелся. Иногда мотор давал отдачу и стремительно прокручивал рукоятку в обратную сторону. Если подобное происходило, можно было сломать кисть.

Однако после того, как машина заводилась, ездить на ней было очень приятно. Через некоторое время я поняла, что люблю машины даже больше, чем лошадей. Машины не надо было кормить, когда они не работали, и они не оставляли за собой огромные кучи навоза. Они были быстрее лошадей и не лягались, не кусались, не пятились, их не надо было учить, дрессировать и выезжать, ловить, когда они убежали, и оседлывать перед тем, когда ты отправляешься в дорогу. В общем, у машин не было своего ума и своего норова. Они беспрекословно подчинялись человеку и ничего не требовали.

Я училась водить на ранчо, где не было деревьев, в которые можно было врезаться. Вождение давалось мне легко. Вскоре я уже смело разъезжала по улицам Ред Лейка на сногсшибательной скорости 35 км в час, сигналя курицам, пугая лошадей и объезжая неторопливых пешеходов.

Пешеходам пора было начинать привыкать к автомобилям. Машины пришли в нашу жизнь и никуда не собирались из нее деваться.

Через некоторое время я начала ездить с Джимом Смитом в Гранд-Каньон для того, чтобы отвезти бензин на расположенную рядом с ним заправку или просто для того, чтобы устроить пикник. Кроме того, мы с Джимом начали вместе ездить верхом по разным достопримечательностям вокруг Ред Лейка: например, в расположенную поблизости ледяную пещеру. Это была глубокая трещина в земле, где даже самым жарким летом всегда был лед. Мы собирали этот лед и кидали его в лимонад, которым запивали галеты и вяленое мясо.

Через некоторое время мне стало понятно, что Джим за мной ухаживает. Джим был женат раньше, но его супруга, миловидная блондинка, умерла десять лет назад во время эпидемии гриппа. Я не думала о замужестве, хотя, должна признаться, мне нравились многие качества Джима Смита. В отличие от моего прошлого болтливого горе-муженька, Джим не произносил пустых слов. Он открывал рот только тогда, когда у него было что сказать, а если сказать ему было нечего, он не ощущал потребности попусту сотрясать воздух.

Джим Смит был не практикующим мормоном, или, как это называется по-английски, джек-мормоном. Он родился в семье мормона. Его отца звали Лот. И он был одним из первых переселенцев в эти места, солдатом и охотником, а также одним из ближайших сподвижников и военачальников Бригама Янга[16] во времена, когда мормоны вели войну против правительства США. Федеральные власти объявили о том, что наградят человека, который поможет поймать Смита, суммой в тысячу долларов. Когда Лота Смита пришли арестовывать, он оказал сопротивление солдатам. Лот Смит был одним из основателей поселения мормонов в Туба-Сити, где и был убит индейцем навахо (или другим мормоном, который ему завидовал, в зависимости от того, какая версия его убийства вам больше нравится).