Повести об отважных - Василий Попов

— Коля! — внезапно охрипшим голосом выкрикнула она.

И тут из темноты, из-за отсека, на нее бросился кто-то черный и большой. Незнакомец не рассчитал и больно ударился ногой о стенку рубки. Вскрикнул. Но прыжок его был таким стремительным, что он все же сбил Наташу с ног. С грохотом покатился по палубе выбитый из ее рук автомат. Сильные, цепкие, пахнущие табаком руки вцепились в горло девочки.

— На помощь, Коля! — отчаянно закричала Наташа.

И тут она вспомнила про пистолет. Наташа выхватила его из кармана, приставила сбоку к навалившемуся на нее тяжелому телу, сдвинула предохранитель и нажала спусковой крючок.

Выстрелы прозвучали глухо и совсем не страшно. Как будто кто-то несколько раз хлопнул в ладони. Но страшные руки разжались, послышался стон, и хриплый голос отрывисто крикнул по-немецки:

— Курт!.. Ко мне!..

Другой голос откуда-то снизу ответил:

— Нет, хозяин! В такой игре я не помощник.

Вспыхнул яркий свет, послышался быстрый топот. И Наташа увидела Колю. Горящий фонарь он держал во рту. А в руках у него был автомат. Наташе почему-то показалось очень смешным, что Коля держит фонарь во рту! И она расхохоталась.

— Что с тобой, Наташа?! Ты ранена? — воскликнул Коля.

Но она все хохотала, хотя из глаз ее струились слезы.

Николай повесил автомат на шею и рывком откатил тяжелое, обмякшее тело, навалившееся на Наташу. Перед ним лежал грузный, широколицый человек со шрамом на правой щеке и жидкими белокурыми волосами. Глаза его были открыты и смотрели застывшим злобным взглядом.

— Наташка! — крикнул Николай и поспешно выпрямился. — Смотри, кто это, Наташка!

Наташа взглянула на лежавшего рядом человека и сразу же перестала смеяться.

— Шванке?! — с ужасом воскликнула она.

— Бывший Шванке! — поправил ее Коля.

Всплеск воды за кормой насторожил мальчика. Он направил туда луч света и увидел немолодого, худощавого человека в рыбацкой одежде. Старик стоял в лодке и пытался отвязать чалку, привязанную к корме катера.

— Руки вверх! — крикнул Коля, вскидывая автомат.

— О, не надо стреляйт, молодой шеловек! — заговорил немец. — Пожалуйста, не надо!

— Идите сюда! — приказал Коля. Старик покорно влез на катер.

— Я не есть вервольф. Я только помогал мой хозяин герр Шванке.

— Пошли! — Коля указал автоматом в направлении рубки, и старик послушно, заложив руки за спину, прошаркал к двери.

Наташа первой проскользнула в открытые двери рубки и без сил упала на диванчик, вздрагивая не то от холода, не то от страха.

— Надень, Наташка! — Коля бросил ей одну из меховых курток. — Сейчас согреешься.

Немец прошел к двери в моторный отсек и сел на пол, вытянув сухие, длинные ноги.

— Я не есть фашист, — снова заговорил он. — Я рыбак, Курт Грабер. Шванке говорил: если я не помогал, он будет убивать меня, мой старый жена, мой маленький внук. Меня знает сам бургомистр Ганс Вернер…

— Ладно, ладно… Разберемся, — пообещал Коля и на всякий случай запер Грабера в моторном отсеке.

Потом Коля уговорил Наташу поесть. Они заканчивали обед, когда через открытую дверь рубки донесся далекий раскатистый треск. Ребята выскочили на палубу.

Казалось, десятки молотков торопливо забивают гвозди где-то в глубинах замка, за черной аркой входа.

— Наши! — воскликнул Коля. — Наши идут на штурм.

Грохот то замолкал, то нарастал снова.

— Как страшно! — прошептала Наташа, ухватив мальчика за плечо. Она дрожала.

— Знаешь что, Наташа! — заговорил Коля. — Нам надо решать. Вместе, обоим. Если ты очень боишься, то давай уплывем на лодке из этой пещеры. Но тогда фашисты отступят сюда и смоются на своем катере. А если мы останемся здесь, то, может быть, сумеем задержать их.

Наташа несколько мгновений думала, опустив голову. Потом тряхнула кудряшками и решительно посмотрела на товарища.

— Я очень боюсь, Коля, — откровенно призналась она. — Но, наверное, все боятся, когда грозит опасность. Надо только уметь побеждать свой страх. Мы остаемся здесь!

— Я так и думал, что ты такая… — тихо произнес мальчик.

Потом они вместе разработали план действий.

Самым трудным было ожидание. Шло время, в грот по-прежнему доносились отголоски боя. А у подземных причалов шептались волны и звенели падающие со сводов водяные капли.

Где-то совсем близко грохнул взрыв. Затем на какое-то время наступила тишина. Ее нарушили приближающиеся крики, шум шагов.

— Наташа! На место! — хриплым от волнения голосом проговорил Николай. — Помнишь, что надо делать?

— Все помню! — уже на бегу ответила Наташа.

Свет в рубке погас.

Шаги и крики приближались. Отблески фонарей замелькали на белых плитах причальной площади.

Из полукруглого входа на причал выплеснулась толпа людей. Они бежали к катеру, топая по каменным плитам, выкрикивая ругательства.

Коля крикнул:

— Свет!

Ярко вспыхнул прожектор, кинжалом ударивший в толпу фашистов. Вервольфовцы отхлынули назад.

Николай нажал спуск пулемета, и тот забился в его руках. Пули свистели над головами фашистов. Но ударяясь о каменную стену, они крошили ее, визжали и гудели, разбрасывая каменные осколки. Пулеметная очередь в гроте прозвучала оглушительно.

— Хенде хох! — крикнул Коля, не отрывая руки от спуска пулемета.

— Хенде хох! — повторил от входа могучий голос старшины Ничипуренко. — Бросай оружие, гады!

На мгновение в гроте наступило напряженное безмолвие, такое глубокое, что снова стали слышны звоны падающих капель. Затем один из вервольфовцев швырнул свой автомат на камни. За ним стали бросать оружие и остальные!

Их было человек двадцать. Но только пятеро из них, как видно, были военными. Остальные вервольфовцы никак не походили на волков — перепуганные, дрожащие юнцы из “Гитлерюгенда”.

— Кто ж це тут стрелял? — спросил старшина Ничипуренко, прыгая на палубу.

— Товарищ старшина, — Коля поднялся с палубы.

Ничипуренко остолбенел от изумления. И тут от рубки катера выскочила Наташа.

— Дядя Петя! Ур-ра! — звонко закричала она.

Старшина всплеснул руками, подхватил ребят, поднял их в воздух и пробасил:

— Ну шо за скаженни диты! Який бис вас занес у самое пекло?!

— Как вы сюда попали? — строго и вместе с тем ласково спросил с причала подполковник Смирнов.

Коля рванулся из мощных объятий старшины, одернул гимнастерку, сбросил с плеч куртку и по всей форме коротко доложил обо всех событиях дня.

— Всыпать бы вам, чтобы не лезли куда не следует! — подполковник нахмурился. Потом улыбнулся и махнул рукой. — Ну, да ведь победителей не судят… Воспитанники Николай Петров и Наталья Звонкова, объявляю вам благодарность за мужество и находчивость.

— Служу Советскому Союзу! — ответили Коля и Наташа.

Это было в радостном мае 1945 года, дней через десять после капитуляции фашистской Германии и победного салюта в Москве. В маленький городок Эйзенбург для вручения правительственных наград приехал генерал Брусин.

В замке ждали генерала к полудню, но на всякий случай лейтенант Серков попросил коменданта города капитана Нелина сообщить по телефону, когда появится начальство. Впрочем, еще с утра в замке все было готово к приему строгого гостя — везде были наведены образцовый порядок и чистота, старшина Ничипуренко лично проверил состояние оружия и обмундирования бойцов.

Но генерал Брусин каким-то образом проскользнул через город незамеченным. Часов в десять утра стоявший на посту у ворот сержант Кавторадзе заметил мчавшиеся от города к замку две автомашины. Он сразу сообразил, что это за машины, и свистком подал сигнал. И когда машины подъехали к воротам, генерала там уже ждали подполковник Смирнов, лейтенант Серков и старшина Ничипуренко. Когда подполковник собирался отдать рапорт, генерал махнул рукой и приказал:

— Отставить… — Он ловко выпрыгнул из своего “виллиса” и, прищурившись, посмотрел на огромного усатого старшину, застывшего в стойке “смирно”. — Да! Человечище! — проговорил генерал. — Как, старшина Ничипуренко, рука уже не болит?

— Никак нет, товарищ генерал-майор! — ответил Ничипуренко, удивленно округлив глаза. — Разрешите спросить, товарищ генерал-майор…

— Спрашивайте, старшина! — усмехнулся генерал.

Рядом с гигантом Ничипуренко генерал Брусин выглядел малорослым. Но широкие плечи, четкая походка, строгий взгляд говорили о физической и нравственной силе этого человека.

— Почему у меня должна болеть рука, товарищ генерал-майор?

— Так ведь это вы, говорят, кулаком сразили рыцаря, закованного в латы.

— Я, товарищ генерал-майор, — смущенно признался Ничипуренко. — А рука давно прошла.

— Вот и хорошо!

Генерал Брусин повернулся к подполковнику и продиктовал четкий распорядок дня. Час отводится на неотложные служебные дела и завтрак, два часа — на осмотр замка, еще час — на вручение наград.