Вежливость королев - Надежда Первухина

— Не сказано, — растерялся Гогейтис, и в этот же миг Карина резко накрыла своей ладонью кого-то в траве.

— Похожа на мышь, — сказала она и продемонстрировала свою крошечную пушистую добычу, держа ее двумя пальцами за хвостик. — Самочка. И по всему видно, еще не женщина.

— Почему видно? — заинтересовался животным Гогейтис, а дракон издал звук, отдаленно напоминающий смех.

— Не важно. — Карина тряхнула несчастную зверушку, чтоб та не вздумала извернуться и цапнуть ее за палец. — Так, дракон, говори быстрей, этот зверь тебе подойдет?

И тут дракон все-таки захохотал:

— Отпусти ты ее! Со мной все в порядке. Рана затянулась.

Карина от удивления выпустила свою добычу.

— Но как же? — удивился и Гогейтис. — Ведь написано, что…

— У меня есть способность к самовосстановлению, — важно пояснил дракон. — Потому что созерен мой герцог нарек меня Диггером.

— Bay! — восхитилась Карина. — Имя какое-то знакомое, вспомнить только не могу, где слышала…

Дракон встал и прошелся по поляне, тщательно втаптывая в землю останки злобного гламура. При этом он задумчиво повторял:

— Гламуры по одному не летают… Чую я недоброе…

И тут он обратился к влюбленной парочке:

— Я прошу благородную госпожу и ее спутника сейчас взлететь вместе со мной и осмотреть окрестности герцогского поместья. Я подозреваю, что появление гламура в этих краях неслучайно… Это дурной знак.

— Почему? — в один голос спросили Уильям и Карина, карабкаясь на дракона.

— Потом… объясню. Держитесь крепче, пожалуйста.

— Уильям, почему ты такой зеленый? — заботливо интересовалась Карина у своего поклонника, судорожно стиснувшего руками гребенчатый выступ на драконьей спине и избегавшего смотреть вниз. — Тебе плохо?

— Да, — не разжимая сведенных челюстей, просипел Гогейтис. — Я вышоты боюшь.

— Ой, а я раньше тоже боялась! Даже на самолетах не летала! — затараторила Карина. — А сейчас — хоть бы хны!

— Госпожа, не поминай их всуе! — раздался голос дракона.

— Кого «их»?

— Хнов! Это такие мерзкие твари! Вреда от них немного, но если появятся — не отстанут и хуже смерти надоедят!

— Хорошо, не буду… Ой, как красиво смотрится замок с высоты драконьего полета! Прямо как декорация к третьей части «Властелина колец», только еще лучше!

Они облетели замок и его окрестности, стараясь находиться под прикрытием невысоких густых облаков. Затем дракон круто забрал вверх, набирая высоту (Гогейтис начал подозрительно икать, а Карина только восторженно ахала), и вдруг, выпрямившись, сверкающей стрелой полетел в сторону лагуны.

— Что это за скалы на той стороне? — спрашивала Карина Уильяма, но вместо него отвечал дракон:

— Эти скалы образуют наземную границу Деметриуса, госпожа.

— Деметриус, Деметриус… Герцог рассказывал, что они постоянно требуют независимости и нападают партизанскими отрядами на королевские войска… — припомнила Карина. — А почему им не дают независимости?

— Едр, — неожиданно сказал Гогейтис, и Карина даже подумала было, что ее приятель решил опростать содержимое своего желудка, не вынеся полета, но ничего подобного. Гогейтис выглядел уже вполне оклемавшимся. — Только на песчаных почвах провинции Деметриуса произрастает дерево под названием «королевский едр». Его древесина ценится дороже алмазов, потому что из нее можно делать корабли, повозки и прочий транспорт, который никогда не сломается, не потонет в воде, не сгорит в огне. А деревянные мечи, копья и колья из едра — страшное оружие, против которого не устоит даже легендарная бьетвамская сталь тройной закалки. Экспорт едра в некоторые дружественные государства — одна из важнейших статей бюджета Тарсийского Ожерелья. И отдать эту драгоценность на разграбление бандитам Деметриуса?..

— Но они ведь все равно там живут… Это же их провинция. Ничего не понимаю. Погоди!.. Они же могут вырубить этот суперценный едр и безо всякой независимости. И наплюют на все ваше государство. И начнут подпольный экспорт… деревянных мечей. В какую-нибудь… Затуманию.

— Не начнут! Потому что не смогут! Едр-то королевский! Эти деревья еще при закладке первой рощи были закляты первым королем Ожерелья подчиняться только освященному монаршей милостью и монаршим повелением топору. И лишь в том случае, если правящий монарх добровольно объявит землю Деметриуса свободной от власти тарсийской короны, королевский едр станет принадлежать Деметриусу… Утратив, правда, при этом большую часть своих удивительных возможностей. Мечи из него, например, станут просто деревянными мечами, которыми даже дети, играющие в войну, побрезгуют…

— Так, вкратце все понятно. А при чем здесь эти уродцы красноглазые? В смысле гламуры?

— При том, — подал голос дракон, и был этот голос мрачен, словно погребальный перезвон. — Посмотрите вперед. Внимательно.

Они, подчиняясь крылатому вассалу герцога Рено, посмотрели и тихо, причем хором, охнули.

…Скалы, отделявшие Деметриус от герцогского поместья, напоминали изломанные гигантские куски белого картона, на котором тучей уселись раскормленные навозные мухи. Только это были вовсе не мухи, судя по далеким вспышкам крохотных алых точек-глаз.

— Сколько же их! — в ужасе прошептал Гогейтис.

— Да, — мрачно подтвердил дракон. — Но не это самое страшное, господин. Гламуры глупы, и ты видел сам, что с ними может расправиться женщина, умеющая управляться дубинкой из Дуба-с-Ушами. Но когда сих омерзительных тварей так много, это наводит на мысль о том, что у них есть хозяин. Могущественный хозяин.

— Кто же это?

— Слыхал ли ты, господин, об Удаленных?

— О нет! — возопил Уильям и сам себе зажал рот. — Летим отсюда быстрее! Нам нужно оповестить всех в замке, послать гонца в столицу… И готовиться, готовиться!..

— К чему? — Теперь уже Карина еле выдерживала ту скорость, с какой дракон помчался в обратный путь.

— К смерти! — проревел дракон. — Но пусть это будет хотя бы достойная смерть!

Когда они вернулись в замок и рассказали мажордому об увиденных полчищах гламуров и об опасности нашествия Удаленных, тот сразу ввел в замке военное положение. Замок укрепляли изнутри и снаружи, в соседние поместья — почтенной госпожи Сарабанды Ублиет, вдовы героически погибшего генерала Ублиета, и виконта Дюпон-Теблона — отправили гонцов со страшной вестью. Еще двух гонцов отрядили в столицу — к самому герцогу Рено. Вестникам строго-настрого приказано было пробираться разными и притом заповедными тропами, чтобы избежать возможного вражеского нападения и сколь можно скорее доставить-таки Главному Советнику весть о том, что Удаленные возвратились. Вместе с подчинявшимися им стаями обугленных красноглазых чудовищ.

— Да кто они, эти Удаленные? — Улучив минуту в общей суматохе, Карина заперлась с Уильямом в библиотеке и потребовала все ей разъяснить.

— Это прекрасно организованные банды, целые отряды мастеров-убийц, грабителей, поджигателей и мародеров. Все они когда-то были приговорены к смертной казни. И всех их казнили. Но еще до казни Удаленные ухитрились заключить договор с падшими духами проклятых миров, и те возвращали в тела казненных подобие жизни. И ожившие мертвецы, удаленные от мира живых людей, шли на убийство и разбой снова и снова. Они убивают ради самого убийства, ради славы, как о них говорят, Торжествующей Смерти, и известно, что отряды Удаленных можно нанять за хорошую плату чтоб расправиться с врагом. И они расправятся, будь покойна! Недаром у Удаленных в подчинении всякая пакость вроде гламуров.

— Что же нам делать? — испуганно спросила Карина. Ее недавняя храбрость и бесшабашность уступили место более приличным природе женщины чувствам страха и неуверенности. Девушка далеко не все поняла из того, что бессвязно рассказал ей Уильям, но одно было ясно: в ближайшие дни их парочке будет не до бурных постельных баталий и элегического собирания цветов на лужайке…

— Если они нападут на нас, а они нападут, потому что замок Дюбелье-Рено стоит заслоном на пути бандитов из Деметриуса в столицу, то все мужчины будут защищать поместье до последней капли крови. И, может быть, — тут в Уильяме не вовремя проснулся поэт, — я, истекая кровью, умру у ног твоих, любимая!

— Еще чего! — охладила поэтический пыл возлюбленного благоразумная даже в собственном страхе Карина. — Что у вас, у мужиков, постоянно какие-то замыслы дурацкие! Вечно вы считаете, что доставить женщине удовольствие можно лишь каким-нибудь ненормальным способом! Нет, ну посуди сам, разве это не извращение: «Любимая, дай умереть у ног твоих!» А ты перед тем, как, допустим, помирать, головой подумал, что потом «любимая» с твоим трупом делать будет?! Куда его потащит на своем же, извиняюсь, горбу?! И вообще, когда у твоих ног валяется труп, удовольствия в этом никакого. Так что выбрось такие бестолковые мысли из головы и изволь-ка не умирать у моих ног, а за них сражаться! При этом Карина на мгновение фривольно приподняла подол своего платьица, наглядно демонстрируя Гогейтису, что за такие восхитительные ножки (да еще в шелковых искристых чулочках с пышными кружевными подвязками) ему — магу, ученому, поэту и любовнику — сражаться следует с мощностью и неутомимостью разъяренной шаровой молнии, ежели таковые вообще имеются в природе.