Ядовитое кино - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шура Горохов тихо процедил:
– Панталоны сейчас уже не тырят, а вот кружевное белье частенько пропадает! У меня соседка как-то на днях…
Зверев цыкнул на Шуру:
– А ну, утихни! А то я тебе устрою соседку с кружевными панталонами. Все за мной!
Костин, Евсеев и Горохов тут же вскочили и двинулись к выходу. Вслед за ними к дверям устремился и Комарик, но Зверев остановил парня:
– А ты куда собрался, дружок?
Игорек явно опешил:
– Как это куда? Я же с вами…
– Ну уж нет! Ты же слышал, что от расследования отстранены только люди из моего отдела, а ты разве относишься к их числу?
– Нет, но… – Игорек почувствовал, что щеки его краснеют.
– Вот именно, что нет! – Зверев перевел взгляд на Корнева. – Комарик – стажер и не является сотрудником моего отдела, так что, я думаю, он вполне может остаться и продолжить работать. Или вы, Степан Ефимович, и его боитесь предъявлять московскому следователю?
Корнев фыркнул:
– Ничего я не боюсь!
– Ну?
Корнев замялся, посмотрел на Кравцова, тот только пожал плечами:
– А почему бы и нет? Парень пришел учиться, так пусть учится! Я распоряжусь, чтобы его включили в группу, которая продолжит расследование.
* * *
Несмотря на запрет Корнева и продемонстрированное в кабинете начальника «смирение», Зверев все же заявился в лабораторию, которая находилась в заднем крыле, на первом этаже.
Главный криминалист управления Леня Мокришин, как это обычно бывало, сидел, скрючившись, над своим стареньким микроскопом. На мгновение оторвавшись от окуляра, Лена тяжело вздохнул:
– Зверев, чего тебе?
– Привет! Я вижу, ты мне не рад! – отозвался Павел Васильевич и устроился на одном из стульев.
Мокришин достал из кармана платок и громко высморкался.
– Такая жара, а ты сопливишься! Где простудился?
– Это аллергия. Полынь цветет.
Зверев рассмеялся:
– Полынь? А я уж было подумал, что это на меня у тебя аллергия!
Мокришин поморщился и снова высморкался в платок.
– Ты для меня хуже полыни, лебеды и амброзии! Чего приперся? Предупреждаю сразу, Корнев мне уже звонил и сообщил, что тебя отстранили от расследования дела Качинского. Так что никаких бумаг я тебе не дам, все заключения по данным делам теперь будет получать лично Кравцов.
Зверев фыркнул:
– Больно мне нужны твои бумажки! Можешь ими Кравцова завалить, а мне ты и без бумажек все так расскажешь!
Мокришин снова вздохнул:
– Ладно, спрашивай.
– Что по чемодану? Веня сказал, что там ничего нет.
– Так и есть! Бумаги, вещи, пара плавленых сырков и батон. Видимо, наш Головин очень спешил и не прихватил в дорогу ничего более существенного. Мужчина он крупный, что такое для него – два сырка?
– Черт с ними, с сырками! Что у нас с кисетом?
– А вот с кисетом все гораздо интереснее…
Зверев встал, подошел к столу и навис над Леней:
– Ну?
– Я, конечно, не должен тебе это показывать…
– Не нуди, говори, что ты там откопал!
Мокришин пошарил в карманах, вытащил оттуда маленький ключик и открыл им верхний ящик своего стола.
– Помимо табака, в кисете, который вы нашли возле тела Головина, лежало вот это, – пояснил эксперт.
Не дожидаясь Лени, Зверев схватил лежавшую в ящике обернутую в плотную бумагу коробочку. Развернул и хмыкнул:
– Спички? И что тут такого?
– А ты приглядись.
Зверев поднес коробочку к лампе:
– «Наркомлес ГЛАВСПИЧКПРОМ», город Томск, фабрика «Сибирь», три копейки за коробку… Постой… Это же не спички! – Зверев вопросительно посмотрел на Мокришина: – Вот зараза! Это то, что я думаю?
Мокришин ухмыльнулся:
– Я, конечно, не эксперт в таких делах и подобных игрушек раньше не встречал, но я уверен, что это замаскированная под коробок фотокамера. Ты знал, что Черноусов увлекается фотографией?
– Сомневаюсь, что это было его увлечением! Ну что ж… Они решили отстранить меня от дела? Ну уж дудки! – Зверев беззвучно рассмеялся и сунул обнаруженную среди табака вещицу в нагрудный карман.
Мокришин вскочил со стула и закричал:
– Куда? Это же вещдок!
Зверев зло сверкнул глазами:
– Не ной, я верну.
– Ты с ума сошел? Отдай, я же эту штуковину уже в опись внес, мне ее теперь изучить нужно.
– Чего изучить? Ты же сам сказал, что не знаешь, что это, что ты не эксперт в таких делах.
– Можно подумать, что ты эксперт.
– И я не эксперт, зато знаю того, кто наверняка сможет рассказать нам про эту коробочку много интересного.
– Кого ты там знаешь? – Леня грязно выругался, но Зверев его уже не слышал – он пулей выскочил из лаборатории.
Мокришин рухнул на стул и, продолжая костерить сбежавшего оперативника трехэтажным матом, снова принялся тереть нос своим уже изрядно замусоленным носовым платком.
Часть четвертая
«Рабочая пчела»
Глава первая
После того как Зверев и его оперы вышли из кабинета начальника милиции, Корнев тут же насел на Игорька. Он заявил, что тому очень повезло и что теперь он будет работать с настоящими профессионалами, призывал не ударить в грязь лицом. Игорек кивал и слушал полковника вполуха.
Когда Корнев его отпустил, Игорек бросился в кабинет оперативного отдела и застал там одного Костина. Веня перебирал какие-то бумаги. Увидев стажера, он тут же убрал документы в стол и двинулся к выходу.
– Вениамин Петрович, ты далеко?
– На кудыкину гору! Дела у меня… срочные появились! Пойду вот… Впрочем, это не твое дело!
Игорек почувствовал, как к горлу подкатил комок:
– А мне-то что теперь делать?
– Жди прокурорских и москвича этого! Я так понимаю, что теперь ты поступаешь в распоряжение Кравцова. Он тебя представит гостям и скажет, что ты должен будешь делать.
– А если прокурорские сегодня не появятся?
– Ну, значит, не появятся! Сиди, короче, тут и отвечай на звонки.
Игорек набычился:
– Долго сидеть?
– До конца рабочего дня, а потом дуй домой, к мамке!
Игорек сжал кулаки и процедил:
– А если я не хочу?
Веня задержался в дверях:
– Чего не хочешь? К мамке?
– Нет, не к мамке! Не хочу работать с этими… хочу, как все! С вами хочу работать!
Костин улыбнулся:
– Ладно тебе, не дури! Раз Зверев решил тебя в деле оставить, значит, у него есть на то основания.
– Какие еще основания?
Веня пожал плечами:
– Откуда мне знать! Одно тебе скажу, раз Зверев так решил, значит, так надо. Все, с меня хватит! Пока, – подытожил Веня и
