Башни из камня - Войцех Ягельский

Перед дверью кабинета Дудаева, вдоль длинного коридора, ведущего к президентским покоям, покорно стояли посетители. В тот день президент должен был рассматривать жалобы и просьбы.

Дудаев, в окружении на голову возвышавшихся над ним охранников, быстро вбегал по лестнице на пятый этаж, где находился его кабинет. Никогда не поднимался на лифте. Боялся террористов, покушавшихся на его жизнь. Минуя у дверей кабинета склонившихся в поклоне подданных, милостиво улыбался, пожимал протянутые ладони. Черные, коротко подстриженные усики, ледяной, насквозь пронизывающий взгляд, каменное лицо, длинное, застегнутое до шеи кожаное пальто, черная шляпа, повязанная белой лентой. Если бы он вдруг решил носить и гетры, выглядел бы, ни дать, ни взять, как крестный отец итальянской мафии из Нью-Йорка или Чикаго времен сухого закона.

Он давно уже не надевал генеральский мундир. Старался не носить его, чтобы не вызывать у людей ассоциаций с военной диктатурой. И так, достаточно было ему надеть такие популярные на Кавказе темные солнечные очки, как его противники начинали сравнивать его с южноамериканскими полковниками и генералами, военными диктаторами. Но при всем том, не расставался с пистолетом, который носил в кобуре подмышкой.

Не избавился он и от армейских привычек. Не разговаривал, а отдавал приказы, не отвечал на вопросы, а рапортовал. Выстреливал короткими, простыми предложениями. Подлежащее, сказуемое, дополнение. Точка. Продолжал командовать.

Во время российской войны в Афганистане он руководил ковровыми бомбардировками пуштунских и таджикских сел, а до того, как стать чеченским президентом, четыре года командовал отрядом стратегических бомбардировщиков в Тарту, в Эстонии. В случае начала третьей мировой войны самолеты Дудаева должны были забросать Европу атомными бомбами.

Любовь к пилотированию самолетов осталась у него до конца жизни. Будучи президентом, не раз садился за штурвал своего небольшого самолета и, никого не информируя, включая хозяев, застигал их врасплох, приземляясь без предупреждения в их столицах. Таким способом он посетил Вильнюс, Баку и Ереван, Бейрут и Амман.

Он был первым чеченцем, который в российской армии дослужился до звания генерала. Чеченских горцев, как извечных бунтарей и людей ненадежных, в армии не продвигали, старались их вытеснять. Замалчивали их боевые заслуги, не брали на парады победителей.

В армию их призывали, но допускали максимум до младших офицерских чинов. Другое дело, что каждый офицер в российской армии мечтал, чтобы в своем подразделении иметь хоть несколько сержантов чеченцев. Сами они, правда, неохотно гнули спину перед начальством, зато своим присутствием умудрялись навести порядок и дисциплину в самом худшем, самом разболтанном подразделении.

Влюбленные в военную службу и мундиры, чеченцы очень переживали, что во всей российской армии никто из них не дослужился до чина генерала. Это было тем более обидно, что своих генералов имели почти все их соседи с Кавказа. Когда пришла весть о том, что Дудаев стал генералом, Чечня просто взорвалась безумным ликованием.

Честно говоря, его мало кто знал, немногие о нем слышали, и никто не мог практически ничего о нем рассказать. Всю свою взрослую жизнь он провел вдали от гор, в России, в Сибири, на Украине и на Балтике, в жены себе взял россиянку Аллу, дочь офицера, говорили, еврейку. Жил, как все россияне, пропитался их обычаями и культурой, вступил в коммунистическую партию, думал как они, чувствовал как они, лучше говорил на выученном русском, чем на родном чеченском языке.

Ему прочили карьеру в армии, но он все бросил, когда чеченцы попросили его взять их под свое покровительство. Предложение было для него неожиданным. На Конгресс Чеченского Народа он ехал в качестве гостя, а не претендента на власть. Ну что ж, такова была воля Аллаха!

Когда дошло до выборов руководящих органов Конгресса, начались распри. Ни одна из фракций, ни один из вечно конкурирующих кланов не хотел уступать. И тогда кто-то предложил Дудаева. Идея понравилась. Генерал был человеком извне, без клановых связей. В Чечне, где все друг с другом знакомы и все обо всех знают, никто даже не мог точно сказать, из какого он рода. Когда, наконец, это удалось установить, немедленно вспыхнули жаркие споры, можно ли его род признать благородным, чистым, и даже — действительно ли это род чеченский или только ингушский.

Так или иначе, в конце концов, все согласились на его кандидатуру. Решили, что незачем ломать копья в открытой борьбе, лучше подождать и потихоньку перетянуть желторотого птенца на свою сторону.

Чеченский Конгресс был одной из десятка организаций, неожиданно возникших благодаря столь же неожиданной свободе, которую слабнущая и смертельно больная великая империя не могла уже подавлять с прежней эффективностью. Как все они организации, чеченский Конгресс стал предъявлять властям, поначалу несмело и неумело, требования открыть правду, восстановить справедливость. Со временем стал требовать все больше и все смелее, не терпя возражений. И, наконец, протянул руку за властью.

После нескольких дней революции, митингов и уличных беспорядков, настроенные против власти жители Грозного вместе с призванными на помощь суровыми горцами с высокогорного Кавказа, выгнали из города секретарей, министров и депутатов. Нескольких человек избили; один, увидев врывающуюся в здание толпу, выскочил с четвертого этажа и погиб на месте. Были открыты и разрушены тюрьмы, как это бывает практически во время любой революции. Выпущенные на свободу преступники присоединились к разрушителям старого порядка, а некоторых, которых в других условиях считали бы темными личностями, выдвинули даже в лидеры восстания.

Мало кому до тех пор известного генерала Дудаева объявили героем. Когда были назначены выборы президента, он их выиграл чуть ли не единогласно. Прославился не только на Кавказе, но и во всей России. В Москве, где разыгрывалась важнейшая битва между защитниками старых порядков и адептами новых, верх взяли последние. В чеченском генерале они увидели своего сторонника и друга. Поздравляли его с победой, связывали с ним большие надежды.

Был среди них и земляк Дудаева, чеченец Руслан Хазбулатов, который благодаря врожденной хватке и счастливому стечению обстоятельств, вскарабкался в те революционные дни на самую вершину кремлевской пирамиды власти. После грузина Сталина (о котором, правда, говорили, что он был грузином только в детстве), Берии и Шеварнадзе ни один другой представитель Кавказа не поднимался в России так высоко.

Хазбулатову это, похоже, вскружило голову, потому что вскоре он попытался забраться еще выше — будучи председателем российского парламента, бросил вызов самому президенту.

С треском проиграл все. Президент разогнал парламент, а в депутатов, окопавшихся в здании парламента, приказал стрелять из пушек и танков. В очередной, разыгравшейся в самом сердце Москвы, битве за власть погибли сотни людей. Хазбулатов капитулировал, его бросили в тюрьму. Он никогда так и не смирился с поражением и разочарованием. Даже по прошествии лет, вспоминая о тех днях, не мог скрыть горечи и сарказма.

— Не думаю, что Дудаев появился случайно. Кому-то он был нужен. Кому? А вы только вспомните то время. Распадается Варшавский Договор, война с Афганистаном проиграна, империя разваливается, а ее великая армия целыми составами вывозится из Европы и Афганистана. Солдаты возвращаются домой, где их никто не ждет, никто ничего не может им предложить, — рассуждал Хазбулатов в своем, выложенном дешевыми деревянными панелями, кабинете университетского профессора экономики. Скалил в усмешке подпорченные зубы и без конца раскуривал трубку, ставшую его опознавательным знаком. — Я убежден, что Дудаева именно тогда придумали российские генералы. Им была позарез нужна «черная дыра», какая-то независимая от Кремля территория, независимый ни от кого коридор, через который они бы могли пропустить хоть часть вывозимого из Европы оружия, чтоб компенсировать свою сломанную жизнь и карьеру. А они ведь везли контрабандой не только оружие, но и все, что под руку попадалось. Нефть, наркотики. Вы помните историю того российского журналиста, Димы Холодова? Искал, копал, расспрашивал, разгребал, как все было на самом деле. И что? Получил пулю в лоб еще до начала войны в Чечне. Да и о войне говорили, что она вспыхнула, потому что генералы, опасаясь, что их поймают за руку, решили уничтожить доказательства своей вины, сжечь город, а с ним и все документы, архивы и свидетелей.

— Дудаев этого не понимал или соглашался на роль марионетки?

— Сначала не понимал, потом, однако, уверовал, что всех перехитрит. Да кто он такой, этот Дудаев? Никакой не политик. Обычный генерал, а их к интеллектуалам не причислишь. Я с ним встретился всего один раз, сразу после того, как он пришел к власти, я поехал в Чечню, сориентироваться, что там и как. Помню только его бегающие глаза. Он пообещал тогда, что не сделает ничего безрассудного. Не успел я уехать, он провозгласил независимость. Я ему позвонил и спрашиваю: «Как же тебе не стыдно? Ты дал слово не только как мужчина, но и как солдат». Извинялся, говорил: «Прости, так как-то вышло».