Тропа чероки - Луис Ламур

Фландрэ вышел на улицу, огляделся, вытащил из жилетного кармана часы, взглянул на них, снова опустил в карман и отправился в свою контору. Там его поджидал Джорди Нефф.

— Верно, что болтают про Джо?

— Да, его убил Темпль Бун.

— Может, мне заявить на Буна? Индюк Джо был моим партнером.

— Это ведь ты был с ним на станции Чероки? И вы видели только одну женщину?

— Женщину и мальчишку, сына Джона Таннера.

— Я его знаю?

— У него было ранчо где-то у Боннар-Спрингс, к западу от Оул-каньона. Имел несколько голов коров, несколько лошадей, но на его земле было хорошее природное укрытие; что-то вроде каменной крепости в скалах, и некоторые ребята стали там скрываться.

Таннеру это не слишком нравилось, но что он мог поделать? Однажды один из ребят ударил за что-то его мальчишку. Таннер заступился, и этот парень, Моди Мерсер — черт бы его побрал, — избил Таннера до полусмерти. Таннер уполз, а пару дней спустя, когда смог ходить, вернулся с ружьем. Но ему не повезло — Мерсер его убил. А через несколько дней мальчишка исчез. Никто его больше не видел, пока он не объявился на станции Чероки.

— А этот Мерсер, откуда он?

— Как я слышал, из Миссури или что-то в этом роде, но суть дела в другом: в то время Миссури был чем-то вроде отстойника для тех, кто не слишком ладит с законом. Говорили, что он в банде Кровавого Билла Андерсона. Стрелок из него не очень, но он подлый. Может пальнуть в спину или зарубить топором — от него можно ждать чего угодно.

Моди Мерсер… Нужно запомнить это имя.

— Джорди, держись подальше от Буна! Ты меня слышал?

Нефф напрягся.

— Но послушай…

— Нефф! Мне нужно несколько надежных людей, которые могут делать то, что им говорят, и умеют держать язык за зубами. Я рассчитывал на Джо Лонгмана, а теперь подумываю насчет тебя. — Фландрэ вынул из кармана две золотые монеты и положил их на стол. — Это лучше, чем клеймить коров или работать на прииске, гораздо безопаснее того, чем занимается эта шайка у Боннар-Спрингс.

Джорди Нефф колебался, но потом подумал о трех серебряных долларах в своем кармане и взял золотые монеты.

— Что нужно делать?

— Просто быть под рукой, и, если я выну свои часы из кармана левой рукой, жди меня здесь, вот как сегодня. Тебе ведь так говорил Индюк Джо?

Джорди Нефф может пригодиться. На вид молодой, аккуратно одетый юноша, да и с ружьем умеет обращаться. Возможно, в свое время он позволит ему застрелить Буна.

Если тот сможет. Темпль Бун был, все сходились на этом, очень скор на руку.

Все это хорошо, но его заинтересовал Моди Мерсер, и тот, другой, который только что оправился от раны. Человек, которого называют Скантом Лутером.

Правда, Скант пьет больше, чем следовало бы, но Скант жаждал отмщения.

Когда солнце закатилось, Мэри Брейдон вернулась в дом. Плечо почти зажило, хотя она все еще носила повязку. Вроде бы просто царапина, но болит вот уже несколько дней, а когда Мэри забывалась и двигала рукой слишком свободно, появлялась резкая боль.

Индюк Джо Лонгман, так сказали его зовут, больше не придет, но кто будет следующий?

— Он хорошо все спланировал, — говорил Бун. — Его ждал запасной конь, но его украли раньше, чем Джо успел до него добраться. Вот ему и пришлось драться. — Бун помолчал. — Не думайте, что это только из-за вас, мэм. Он нападал из засады, а мы хотим тут спокойной жизни, таких вещей нельзя позволять. Если бы его арестовали, будь в этих местах специальная власть, то тут же отпустили бы. У Лонгмана был друг, который бы его защитил. Однако он не дал нам выбора. Или ты, или — тебя.

— Не поужинаете ли с нами, мистер Бун?

— С удовольствием, мэм. Кто бы мне ни готовил, вы или Мэтти, но у вас самый лучший стол во всем Колорадо.

— Вы преувеличиваете, мистер Бун, но все равно, спасибо.

Когда все сидели за столом, Пег попросила:

— Мамочка, расскажи о своем доме, ну, когда ты была маленькой девочкой.

— Боюсь, что мистеру Буну это не интересно. Как-нибудь в другой раз.

— Наоборот, мэм. Очень интересно.

— Ладно, расскажу, если и Мэтти расскажет о себе.

— Моя история вовсе не такая, как ваша, мэм, хотя, если вы хотите ее услышать, пожалуйста. — Она помолчала, держа в руке чашку. — Но сначала вы, мэм.

— Сейчас уже ничего не осталось от того поместья, где я родилась. Мой дедушка назвал его «Пестрые дубы», моя семья жила там сто лет, еще до того, как был выстроен большой дом.

Когда первый представитель нашего семейства приехал туда в тысяча шестьсот шестидесятом году, это было дикое место. Он вырубил деревья, построил хижину и конюшню и стал пахать землю. Потом выбрал место для большого дома, оставив только прекрасные большие дубы, которые там росли. Он был армейским офицером и привез двоих своих людей, каждый из них получил себе землю поблизости и работал на него.

К тому времени, как я родилась, строительство было закончено. У нас были прекрасные лошади и экипажи…

— И рабы? — поинтересовался Бун.

— Никогда. Корабль моего предка, ну того, что построил первую хижину, был захвачен алжирскими пиратами, и он сам некоторое время был рабом…

— Но он же был белым?

— Да, но в Алжире, Тунисе, да и в других местах было много белых рабов. Если уж речь зашла об этом, в Европе были рабы за тысячу лет до того, как там увидели первого чернокожего. Римляне превращали в рабов греков, а позднее галлов, иудеев, всех, кого завоевывали. Я слышала, так было по всем миру. Когда завоевывают какой-то народ, людей убивают или превращают в рабов.

Однако мой прадед говорил, что рабы слишком дороги. Дешевле нанимать людей на определенную работу, чем кормить их и одевать круглый год.

Кроме дома, у нас было два амбара для сена и зерна, несколько конюшен и коровников для коров, лошадей и мулов, каретный сарай, дымокурня, погреб со льдом. Был также собственный источник.

Камень для постройки дома брали прямо на участке, а лес рубили в горах неподалеку. Мой прадед и мой дед сами присматривали за работами и сами же занимались всеми посадками.

— А в доме было много комнат?

— Я полагаю, двадцать восемь в главном доме. Как входишь — справа кабинет, налево — лестница на второй этаж. В дом можно было попасть прямо из сада. Справа от холла находилась гостиная, а слева столовая.

— Совсем как во дворце, — заметил Бун.

— Мой отец любил развлечения, поэтому у нас часто бывали гости, почти каждый вечер не меньше трех — восьми человек. В те времена люди путешествовали в каретах и по пути нередко останавливались у друзей, и конечно же, у нас часто гостили те, кто ехал из долины Шенандоа в Вашингтон.

— У вас и сейчас полно гостей, — сказал Бун, — только вам теперь приходится их делить с дилижансной компанией.