Дети тумана - Александр Бушков

– Не уверен, – сказал Савин.

– Вы заранее отметаете всякую попытку соглашения?

– Да нет, – сказал Савин. – Просто, по-моему, серьезный разговор еще не начался, идет преамбула…

– Вы правы, перейдем к делу. Итак, вы впутались в чужие игры…

– У меня впечатление, что уголовное право именует эти игры несколько иначе…

– Да? – Геспер посмотрел на него почти весело. – Интересно, найдется ли в земном уголовном праве хотя бы один параграф, запрещающий вести торговлю с иномерными пространствами? Как по-вашему?

– Вы правы, – медленно сказал Савин. – Занятный юридический казус… Чего же вы в таком случае боитесь?

– Не прикидывайтесь простачком, – сказал Геспер. – Предав происходящее здесь гласности, вы все разрушите, и вы прекрасно это понимаете.

– Понимаю.

– Вот видите, – сказал Геспер. – Вы переступили уже тот рубеж, за которым вас следует опасаться. Куда вы отправили сегодня вашего подручного?

Савин хорошо владел собой, но на этот раз едва сдержал удивление: Геспер понятия не имел, что Гролл – это Гралев! Может быть, Геспер полностью передоверил диверсии своим людям и не вникал в детали. Может быть, и сам Геспер не более чем среднее звено в цепочке. Возможно также, что те, кто поддерживал контакты с Кетсби и следил за Савиным в Монгеруэлле, просто не успели доложить Гесперу, кем на самом деле является скромный турист, незаметный Гролл. Как бы там ни обстояло дело, у Савина имелся лишний козырь. Правда, особых преимуществ это не давало…

– Мой помощник? – сказал Савин. – Не беспокойтесь. Он уютно разместился неподалеку, запасшись кое-какими документами, которые, я уверен, помогут предотвратить кое-какие случайности…

– И сделают вашу преждевременную кончину отнюдь не бессмысленной? – понимающе добавил Геспер. – Да, вы прекрасно понимаете, что принадлежите к людям, которые не могут умереть или исчезнуть незаметно…

– Вот именно, – сказал Савин.

– Это придает вам уверенность, не спорю. Но может настать момент, когда эти соображения не смогут больше служить защитой.

– Не исключено, – сказал Савин.

– Рад, что вы это понимаете. Теперь, мне кажется, самое время попробовать договориться. Думается, бессмысленно соблазнять вас суетными благами, которые пока все еще ценятся частью человечества. И на испуг вас не возьмешь. Ну а на логику?

– То есть?

– Это же так просто, – сказал Геспер. – Что противозаконного в том, что мы получаем оттуда товары, посылая в обмен свои? Что противозаконного в том, что несколько деловых людей подключились к цепочке, идущей неизвестно откуда неизвестно куда? И если бы мы попросили вас по-человечески – оставьте нас в покое, ради бога, не кричите о нас на всю планету? Не предлагая взятку и не угрожая – просто попросили. Что вы на это скажете?

– Любопытно, – сказал Савин.

– Мы могли бы предоставить вам материал для двух-трех фильмов, аналогичных вашим прежним, – загадки истории, которые до сих пор не раскрыты. Не считайте это взяткой – всего лишь компенсация за вашу здешнюю неудачу. Итак?

– Трудно решать… – сказал Савин. – Знаете, я, в конце концов, тоже человек. И не стремлюсь к одному – любой ценой сделать сенсационный репортаж. И ваша деятельность в самом деле не подлежит разбору в уголовном суде, но… – Он наклонился вперед и, сторожа взглядом лицо собеседника, закончил резко: – Но вот организация диверсий и убийств – это уже совсем другое дело…

Взгляд Геспера метнулся, как спугнутая птица. Он тут же овладел собой, но эта секундная растерянность сказала о многом, расставила все точки и отбросила последние имевшиеся у Савина сомнения.

– О чем вы? – спросил Геспер совершенно спокойно.

– Бросьте, – сказал Савин столь же спокойно. – Вы прекрасно понимаете, о чем я, – о бомбах, которые Кетсби подкладывал в лаборатории, и о том, что он убит, а не покончил с собой. Вы же первый предложили играть в открытую.

Лицо Геспера стало таким, что невольно захотелось пересесть подальше и вынуть пистолет. Но и это продолжалось одно мгновение, он снова стал чопорным и благообразным пожилым джентльменом.

– Вот даже как… – сказал он. – Вот даже как… Что вам рассказал Кетсби?

– Значит, вы признаетесь?

Геспер ничего не ответил. Он смотрел мимо Савина, в окно. Потом сказал чуточку осевшим голосом:

– Боже, до чего не повезло… Все было так хорошо, так безоблачно шли годы, и вдруг появилась это проклятая Т-физика… Я очень сожалею, но мы вынуждены были так поступать. У нас не было другого выхода.

– Еще немного, и я начну вас жалеть, – сказал Савин.

– Не иронизируйте, мальчишка! Вам не понять, что это такое, когда рассыпается дело, которому отданы десятилетия. Да, нам пришлось так поступать, потому что ничего другого не оставалось.

– Бедные жертвы фатума…

– Если хотите, да, – сказал Геспер. – Итак, вы знаете гораздо больше, чем мы думали… Но преимуществ это вам не дает никаких. И наш разговор автоматически переходит в другую плоскость. У вас нет никаких доказательств. Я уверен, что и письменных показаний Кетсби у вас нет. Вы бессильны, вы даже не можете арестовать меня. Даже продолжать съемки вы не можете – нет аппаратуры. Вы в цейтноте, Савин. И диктовать условия, как это ни прискорбно для вашего самолюбия, будем мы. Либо вы завтра утром уедете отсюда и никогда больше сюда не вернетесь и перестанете заниматься этим делом, либо… – Он сделал многозначительную паузу. – Вы стали для нас опасны, и при крайней необходимости нам, как это ни прискорбно, придется пойти на крайние меры. Не забывайте, мы всегда можем уйти туда, где земное правосудие бессильно…

– Можете, – сказал Савин.

– Я не хочу выглядеть торжествующим победителем, но вы проиграли и должны это признать. Вариантов, повторяю, всегда два: либо вы уезжаете утром, получив компенсацию, о которой мы говорили, либо Глобовидение лишится одного из лучших репортеров, а городок… – Он холодно улыбнулся. – А городок лишится своей первой красавицы. Не смотрите на меня зверем, Савин, – правила игры таковы, что поделать… Соглашайтесь. Никогда не стыдно отказаться от борьбы, если знаешь наперед, что никаких шансов у тебя нет…

– Но вы понимаете, что такое положение не сможет сохраняться долго?

– Разумеется, – кивнул Геспер. – Но, во-первых, лет через двадцать меня перестанут интересовать какие бы то ни было проблемы…

– Вы рассчитываете задержать развитие Т-физики на двадцать лет?

– Попытаемся. Кетсби – не единственный сговорчивый партнер. А во-вторых, как я уже говорил, в любой момент я могу оказаться вне досягаемости земной юрисдикции. И хватит об этом. Думайте лучше о себе… и о ней. Я не сторонник экстремальных мер, но у меня есть компаньоны, и кое-кто из них довольно суров… Итак, завтра утром я приду к вам и мы обсудим вопрос о компенсации. Что касается сегодняшней ночи – можете ее использовать для улаживания личных дел. До завтра, Савин…