Когда умирают слоны - Чингиз Абдуллаев

– Он лечит и детей, – продолжал говорить водитель.

«Просто необходимо предупредить Нодара, – решила Тамара, – иначе полиция объявит нас в розыск. Хотя нормальный следователь должен догадаться, что они не могли стрелять в дипломата, находясь от него на расстоянии вытянутой руки, тогда как пуля была послана с расстояния, превышающего пятьдесят метров».

– Извините, – торопливо сказала она, – вы не могли бы ехать побыстрее, мы немного опаздываем. Нас ждут друзья.

– Конечно, – согласился молодой человек, увеличивая скорость.

– Мне нужно позвонить Нодару, – прошептала Тамара, – иначе нас могут объявить в розыск. Все видели, как мы убегали. Полицейские решат, что мы связаны с убийцами. У меня будут большие неприятности. Только не отвечай по-русски. Водитель думает, что ты местный.

– Нас кто-то выдает, – наклонился к ней Дронго. – Постарайся успокоиться и подумать, что нам делать.

– Сначала я позвоню Нодару, – возразила Тамара, – я ему верю.

Она смотрела на Дронго, ожидая, что именно он скажет.

Он колебался. И в этот момент зазвонил телефон. Она взяла аппарат и, закусив губу, тихо произнесла:

– Наверняка Нодар.

Телефон продолжал звонить. Его нужно было либо отключить, либо ответить. Дронго наконец кивнул ей в знак согласия, и она моментально соединилась.

– Что у вас случилось, Тамара? – спросил Нодар. – Мне доложили, что в вас стреляли.

– Мы приехали к зданию МИДа, чтобы поговорить с Константином Гозалишвили, – доложила Тамара, чуть покосившись на водителя. Она говорила по-грузински, и водитель ее слышал.

– Кто в него стрелял?

– Мы не знаем. Нам чудом удалось уйти.

– Почему вы сбежали, Тамара? Что происходит?

– Мой напарник решил, что так будет лучше, – пояснила она, – мы едем в Дигони, в наше кафе. Вы помните, куда вы меня обычно отправляли? Будем там минут через десять-пятнадцать. Мой напарник считает, что нам нельзя никому доверять. Вы меня слышите?

– Возможно, он прав, – ответил Нодар. – Никому больше не звоните. Я приеду к вам сам. Ты меня поняла?

– Хорошо. Будем вас ждать, – она убрала аппарат и очень тихо прошептала: – Он приедет к нам.

Дронго молча кивнул. Если больше никому не звонить, то можно будет попытаться выяснить, что именно произошло. Водитель, понявший, что это не обычная влюбленная парочка, испуганно умолк и больше не произнес ни слова. Минут через десять они приехали на место. Расплатившись с водителем, Тамара вышла второй из машины.

– Ненавижу, когда за меня платят женщины, – признался Дронго. – Мне нужно было разменять хотя бы сто долларов, чтобы иметь местную валюту. Но вы так возились со мной, что я даже не успел зайти в обменный пункт. А в Финляндии, откуда мы летели, на ваши деньги не меняют.

– Не нужно оправдываться, – усмехнулась Тамара, – иди лучше за мной. Здесь варят очень хороший кофе и раньше бывало много людей, а сейчас сюда приходят в основном пожилые люди. Кафе превратилось в своеобразный клуб. Кстати, у них есть и неплохой местный чай.

Они вошли в кафе. К ним сразу подошел пожилой мужчина лет семидесяти с густыми черными усами и седой головой. Было нечто комичное в таком сочетании пышных усов, не тронутых сединой, с абсолютно белой головой.

– Тамара, как хорошо, что ты приехала! – всплеснул он руками. – Ты уже целый год сюда не приезжала.

– Здравствуйте, дядя Серго, – улыбнулась она. – У меня было много работы.

– Какая работа, – отмахнулся старик, – садись скорее. И своего друга посади. Сейчас такое вино принесу, сама попробуешь, все поймешь.

– Не нужно, дядя Серго, – отказалась Тамара. – Мы случайно в вашем районе. Дай нам лучше чай и хачапури, мой друг еще не обедал. Кстати, он не говорит по-грузински.

– Такие хачапури, пальчики оближете, – перешел на русский язык старик. – Настоящий менгрельский хачапури, какой твой друг даже не пробовал. Садитесь за стол. Сама видишь, у меня никого нет. Вечером еще люди приходят, а днем стесняются…

– Почему стесняются? – не поняла Тамара.

– Сейчас все мужчины сидят без работы. И стесняются об этом говорить, – пояснил хозяин кафе, – сегодня всем трудно. Никто не хочет признаваться, что остался без работы. Поэтому днем не приходят. А по вечерам друг друга не спрашивают.

– Между прочим, моя бабушка готовила менгрельские хачапури, – вставил Дронго.

– Настоящие менгрельские хачапури могут готовить только менгрелы, – вздохнул Серго. – Проходите, я выберу вам самое лучшее место.

Они прошли и сели за столик в углу большого зала. Отсюда можно было наблюдать за улицей и подъезжающими машинами.

– Георгий, принеси тарелки, – попросил своего помощника старик.

Из соседней комнаты вышел подросток лет пятнадцати. Он постелил на столик бежевые салфетки, поставил тарелки, положил приборы.

– Его отец погиб в Абхазии, – тяжело вздохнул Серго, когда мальчик ушел на кухню. – Такой парень был, настоящий герой, пытался встать между грузинами и абхазами. И его убили выстрелом в спину. Он был моим племянником, сыном моей сестры. Вот теперь я взял его сына к себе на работу. Когда говорят про эту проклятую войну в Абхазии, я спокойно слышать не могу. Кому нужно было, чтобы мы убивали друг друга, не понимаю. У меня сестра там всю жизнь жила, ее муж абхазом был. Хорошо жили, дружно. А потом решили, что нам надо жить отдельно. Решили, что нужно убивать друг друга. И начали убивать… – Он вздохнул и вышел из зала.

– На каждом шагу боль и воспоминания о прежней жизни, – невесело заметил Дронго.

– Люди хотели перемен, – напомнила Тамара, усаживаясь за столик. – Но, конечно, не таких. Никто не думал, что все обернется войнами и разрухой.

– Любая перестройка связана с войной и разрухой, любая революция приносит кровь и слезы, – сказал Дронго.

– А теперь поясни мне, почему ты заставил меня так быстро оттуда уехать? – попросила Тамара. – Я не совсем поняла, чего именно ты испугался?

– Мне показалось, что ты меня поняла, – ответил Дронго. – Смотри, на меня уже дважды покушались. Случайными такие совпадения не бывают, надеюсь, с этим ты согласна. Вчера взорвали автомобиль полковника Джибладзе, сегодня нас чуть не застрелили. Кстати, снайпер стрелял из соседнего дома, примерно с расстояния в пятьдесят-шестьдесят метров. Уже после первого выстрела я это понял. После второго даже не сомневался. А когда они ранили Гозалишвили, решил, что нам нужно уходить.

– Я жду твоих объяснений.

– Дело в том, что вчера вечером мне позвонил Нодар и сообщил об экспертизе, которую провели его люди, осмотрев взорвавшуюся машину Джибладзе.

– Я знаю. Он мне тоже сообщил о результатах экспертизы. Автомобиль был взорван заложенным взрывным устройством, которое приводилось в действие дистанционным управлением. Ну и что?

– Дистанционным управлением, – повторил Дронго, – значит, мы можем сделать вывод, что убийца находился где-то рядом. Более того, он знал, когда нажать на кнопку. А если убийца был рядом, то он видел, что в салоне автомобиля сидят не три человека, а один. Разве это не очевидно?

– Возможно, – согласилась Тамара, – только я не совсем понимаю, что это нам дает?

– Я всегда стараюсь проанализировать обстоятельства, – напомнил Дронго. – Если убийца был настолько профессионален, что сумел заложить взрывчатку в машину, даже не опасаясь находившихся недалеко солдат, охранявших здание Министерства обороны, и полицейских, которые постоянно дежурят на соседних улицах, то, значит, он не мог ошибиться до такой степени.

Она молча смотрела на него.

– Профессионалы заложили взрывчатку и ждали сигнала, – продолжил объяснять Дронго. – Как только Джибладзе сел в автомобиль, они нажали на кнопку. Мы стояли рядом некоторое время, и ты даже забрала свою папку. Но им было важно, чтобы мы отошли от машины. Значит, их целью было не устранить нас, а скорее устрашить. А заодно убрать Джибладзе, который, очевидно, мешал им своей настырностью в проведении расследования убийства Гургенидзе. Что они вчера и сделали. Теперь сегодняшнее нападение. Они очень удачно выбрали место и время. Обрати внимание, на нас не стали нападать, когда мы выходили из здания прокуратуры республики. В нас решили стрелять во время разговора с Гозалишвили. Снайпер стрелял с расстояния в пятьдесят-шестьдесят метров. Профессионал не имеет права промахнуться с такого расстояния. Он и не промахнулся. Послал пулю точно между нами. Я еще тогда подумал, какой изумительно точный выстрел. Потом дождался, когда Гозалишвили поднимет зонт, и тогда выстрелил в него. Второй выстрел просвистел у меня над головой. Точно над головой. И наконец третьим выстрелом вывел из строя Гозалишвили, но не стал его убивать. Этот самодовольный дипломат-карьерист им просто не нужен. Достаточно было попасть ему в плечо. Немного крови, женские крики, общий испуг. Вот и все, что им было нужно. И, конечно, демонстрация своих возможностей.