Перерождение темного архимага IV. Повелитель тьмы - Amazerak
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После обеда мы посидели в моей гостиной на втором этаже, но недолго. Мне ещё к Третьякову требовалось успеть сегодня.
Анатолий Иванович принял меня своём большом старинном особняке, что находился в престижном районе на берегу реки в северо-западной части города. Здесь раположилось несколько богатых усадьб, и в одной из них проживал старик Третьяков.
Меня встретил дворецкий и проводил на просторную застеклённую террасу, нависающую над крутым берегом. Отсюда открывался вид и на обширный сад, на реку и на противоположный берег, где торчали многоэтажки жилого района.
Третьяков сидел за круглым столиком и читал газету. Когда я пришёл, слуга принёс нам блюда: картошку с селёдкой и овощами. Глава рода, как в походе, так и дома питался не слишком изысканно. Хотя приготовлена и подана пища была словно в дорогом ресторане.
— Ну что, много подвигов совершили, Алексей Михайлович? — подколол меня старик.
— Да какие подвиги, Анатолий Иванович. Мы полмесяца разъезжали по окрестностям, ни одного существа не встречали, да и потом сражений было немного.
— И куда же тёмные пропали?
— Скорее всего, ушли после смерти своего повелителя. Мы же не знаем их обычаи. Наверное, у них так принято.
— Вот как, значит… А я-то всё думаю, почему император так быстро до Усть-Катайгинска добрался. Никто не ожидал столь стремительного рывка, знаете ли. Мы тут все диву даёмся. А теперь прояснилась ситуация.
— Только радоваться раньше времени не стоит. Тенебрисы-то, по большому счёту, никуда не делись. За Усть-Катайгинском мы опять их встречаем, причём стайки там покрупнее будут… хотя, наверное, я не должен вам рассказывать такие вещи. Военная тайна, всё-таки.
— Да какая военная тайна. Не смешите мои седины, — мрачно проговорил Третьяков. — Я-то побольше вашего знаю. Так-то армия не сказать, что шибко движется. Потери большие везде. Это вам повезло, что у вас самые сильные владеющие. Другим труднее приходится.
— То есть, на других направлениях хуже?
— Гораздо хуже. А вот про то, что если повелителя завалить, остальные разбегутся — этого я не знал. Полезная информация.
— Ну мы тоже точно не знаем, почем так случилось. Если повторится второй и третий разы, тогда уже можно делать выводы.
— Главное не это, а то, что мы их бить научились. Теперь некому у нас на пути встать. Одного побили и других побьём, — вид у Третьяков стал ещё более грозный. — Всех передавим, всех их главарей. И всю мелочь изведём под корень. А кто останется пойдут вон из нашего мира туда в свою преисподнюю поганую… Но это потом, — махнул рукой старик и произнёс спокойнее. — Я с вами о другом хотел побеседовать. Об отце вашем. Говорил я с ним, обсудили мы ситуацию.
Я вопросительно уставился на Третьякова, а тот, словно решив помучить меня ожиданием, наколол на вилку кусок селёдки, положил в рот, вдогонку отправил картошку, вытер губы салфеткой, после чего продолжил.
— Я-то, конечно, предупредил Михаила, чтобы он здесь произвол не устраивал, он извинился и пообещал, что такого больше не повторится. Только вот всё равно нехорошо получилось с вашей сестрой. С точки зрения закона, ваш отец прав выходит, как ни крути.
— А с точки зрения защиты нашей чести, правы мы, — спокойно ответил я.
Внутри у меня всё закипало, когда я думал о том, что может произойти в доме Озёровых со Светой, которая за последние полгода стала для меня самым близким человеком, и которую я воспринимал практически как родную дочь. Злила и упёртость Михаила. Подумать только, из-за своих прихотей и уязвлённой гордости он собирался обречь на страдание собственную дочь! Какой же он чёрствый, бестолковы, самовлюблённый дебил!
Однако перед Третьяковым я не выказал эмоций.
— Спрятать сестру не пытались? — спросил старик.
— Так первый месяц я её прятал. Она сидела взаперти, нос не высовывала из дома. А потом отец стал шпионов засылать, ну я и подумал, не вечно же прятаться. Тем более Свете учиться надо и готовиться к поступлению в академию в следующем году. Может, и глупо, конечно, но я решил ни себе, ни ей голову не морочить и открыто с отцом договориться. А папаша мой, кажется, совсем разозлился и теперь исподтишка норовит цапнуть.
— Нет, Алексей Михайлович, он не собирается исподтишка действовать, — покачал головой Анатолий Иванович и снова, не договорив, отправил себе в рот ещё один кусок селёдки.
— Тогда как? — поторопил я его.
— В суд на вас подаст.
Глава 9
Столовая в доме Вероники располагалась в помещении с эркером, окна которого выходила на скромный и, кажется, не очень ухоженный садик. Убранство столовой, как и остального особняка не отличалось особой роскошью, хотя было тут довольно уютно. Обои молочного оттенка, в тон им подобранные шторы, мебельный гарнитур в минималистичном стиле, двустворчатая дверь с матовым стеклом — всё это придавало комнате пусть не слишком богаты, но зато современный вид.
Марина к моему приходу принарядилась. Тёмно-изумрудное платье, подчёркивающее фигуру дополняли золотые серёжки и кулон, а пышные волнистые волосы были красиво уложены и скреплены деревянной заколкой. Я же надел свой тёмно-синий гвардейский мундир.
Я, Вероника и Марина сидели за столом в центре комнаты и ужинали. Марина весь вечер вела себя холодно и отстранённо. Мы ограничились учтивым приветствием, больше она со мной не разговаривала, на мои реплики реагировала редко. Чувствовалось, девушка до сих пор в обиде из-за того, что я её отшил.
Впрочем, ей почти и не приходилось говорить. Мы с Вероникой сразу завели беседу о службе и о тёмной области, а Марина была не в теме. Вероника же принялась расспрашивать меня о гвардейских порядках, о том, видел ли я императора, кого из представителей известных родов встречал и прочее в таком духе.
Наслышана она была и про наши подвиги.
— Ещё перед Новым годом газеты молчали, словно ничего не происходит, а теперь их как будто прорвало, — недоумевала Вероника. — В новостях только и пишут, что о тёмной области. Ну и императора, само собой, прославляют: Его Величество то, Его Величество сё. Словно он один сражается во всей армии. Впрочем, гвардию тоже упоминают. Недавно вот писали, что вы Усть-Катайгинск заняли. Новость на первых полосах мелькала. А в прошлом месяце писали про какую-то огромную тварь,
