Портрет с одной неизвестной - Мария Очаковская

– Да какие тут загадки, – ответила гадалка. Официант принес ей коньяк. Она посмотрела сначала на рюмку, потом на официанта.

– Что это?

– Как что? Коньяк, как вы просили.

– Только не надо петь военных песен! Что это за рюмка? Принеси сразу граммов сто! А ей кофе по-восточному.

– Как скажете, – ответил несколько обескураженный официант и через минуту вернулся с двойной порцией.

– С офиса я съехала, – неожиданно произнесла собеседница и уставилась на Лизу. – Ты никого тут не знаешь, кто квартиру сдает?

– Нет вообще-то. Но могу спросить, – ответила Лиза. «Вот опять! Ну зачем я сказала, что могу спросить? Кто меня за язык тянул? Я ее знать не знаю!»

– Ладно, забудь… не суетись… пустые хлопоты все это… в доме твоем мужика нет – потому и суетишься. Одно бабье…

– Бабье, – повторила за ней Лиза. Она предпочитала называть маму и дочку более интеллигентно «девушки». – Надо же. Но как это у вас получается без карт, без кофейной гущи?

– Давно у тебя уже никого нет, – уверенно и с удовольствием сообщила гадалка.

Лиза что-то пыталась возразить, но Нателла ее перебила.

– Те кавалеры, что крутятся, – не в счет, потеря времени. Ничего не стоят, и ничего с ними у тебя не выйдет. А с мужем давно не живешь. Была у него одна, Марианной звали, но ты гордая! Ну ты пей кофе-то, пей, потом чашку переверни. – Гадалка снова закурила и прильнула к рюмке.

– Вот здесь вы, Нателла, ошибаетесь. Таких имен не было и быть не могло. Что-то уж больно мелодраматично звучит, – разговор Лизу стал раздражать.

– Я тебе вот что скажу. Подождать надо, время твое еще не пришло… будет у тебя все. Познакомишься с одним, видный такой мужчина. А потом еще женщина будет… – Она взяла Лизину руку, долго смотрела на ладонь и задумалась. – Да, точно, женщина, вроде старой знакомой, похоже, ты ее уже давно знаешь…

Лиза чуть не подпрыгнула на стуле.

– Какая еще женщина? Вы вообще о чем?

– О тебе. Сама увидишь, – и, придвинув к себе перевернутую Лизину чашку, засверлила ее глазом. – Вы все ее часто видите. Вокруг нее хлопоты будут, суета, люди снуют… И вот еще что, деньги тут, я вижу. Хочешь, сама посмотри. Много денег, очень. Ты, Лиза, это… поостерегись, осторожней будь, опасность кругом. Черный глаз, завидущий… с него все и пойдет. А с деньгами всегда так бывает, скоро найдешь, скоро и потеряешь. Точно тебе говорю, поостерегись.

«Какая ахинея!» – вынесла про себя приговор Лиза. В это время затренькал входной колокольчик и в обеденный зал заглянул Кирилл. Заметив Лизу, он махнул рукой и направился к их столику. Собеседница неожиданно встала и, оценивающе оглядев Кирилла, тихо сказала:

– Этот, кстати, тоже не в счет! Ну что скажешь, Лиза? Заработала я на коньяк?

– Да-да, – Лизавета не ожидала такого поворота, но почему-то снова послушно согласилась и опять себя за это отругала.

– Запомни, Лизавета. Будь осторожной, – подытожила Нателла и ушла.

– Кто это? Знакомая? – в недоумении застыл Кирилл, провожая взглядом странную посетительницу. Но Лиза даже не услышала вопроса. На столе остыли гречишные блины.

Невнятные гадалкины пророчества выветрились из Лизиной головы в тот же день, а через пару недель вернулись. Слова Нателлы неожиданно нашли подтверждение. Опять случайность. С Лидой, бывшей коллегой Сергея, подругами они не были и созванивались редко. Существовал, вероятно, какой-то повод, почему вдруг Лидия набрала Лизин номер. Поболтав минуту о том о сем, Лиза не удержалась и все-таки спросила ее из глупого женского любопытства…

– Ну ты, мать, даешь. Сколько воды утекло. Думаешь, я всех его баб помню… ой, прости. Да и какая тебе теперь разница, – удивилась Лида и начала перечислять имена всех работающих тогда у них женщин.

– Может, просто с Сергеем рядом крутилась?

– Не знаю, хотя погоди… Лизавета, что я торможу-то! Как же я забыла! В ту зиму у нас в московском офисе немка одна паслась, сволочь редкая, стучала на всех самозабвенно, внешне ничего себе такая, спортивная, блондинистая, и курировала она Серегин отдел. Так вот звали ее Анна-Мария, не Марианна никакая, а Анна-Мария. Поняла?

Лиза молчала и с вытянувшимся лицом прижимала трубку к уху. Вот так-так! Анна-Мария… значит. У нее даже в животе закололо… и не потому, что какая-то немка с двойным именем Анна-Мария четыре года назад закрутила с ее бывшим мужем роман. По большому счету, теперь ей было уже все равно, кто она такая, блондинистая немка или негритянка преклонных годов. История с Сергеем себя изжила, закончилась, прошла. Обмусоливать подробности не хотелось. Но вот откуда эта нагловатая Нателла из кафе узнала, пусть даже слегка перепутав имя… Совпадение? Может, в ее болтовне действительно что-то есть? А как быть с остальным, чего там она еще напророчила, тоже совпадение?

22. Расследование началось

Из цикла «Милицейские будни», август 20… г., холст/масло

Надежды дознавателей на то, что Ленька что-то видел и расскажет, не оправдались. Единственное, он запомнил, что примерно через час после отъезда Лизы он зашел проведать кошку, нагнулся в шкаф за банкой корма, а дальше, как в известном фильме, – «упал – очнулся – гипс». Так что Ленька, увы, не помнил и не видел ничего. Он даже сам расстроился, что никак не помог «хорошенькому ментику».

В воскресенье вечером вернулась Сима. Вопреки ожиданиям, новости она восприняла спокойно, присутствия духа не потеряла. Посокрушалась, поохала и принялась оттирать пасту, которой криминалисты изгваздали всю мебель:

– Отпечатки пальцев у них, понимаете, а в доме грязища, словно Мамай прошел.

Когда с уборкой было покончено, Сима с Лизой, предварительно посовещавшись, позвонили Ольге Васильевне, и ее с Василисой возвращение домой удалось отложить на несколько дней. Павла, собравшегося уезжать в Москву, женщины уговорили остаться. С мужчиной в доме спокойней. Несмотря на обычную свою подозрительность, Серафима как-то сразу к нему прониклась: «этот хоть на настоящего мужика похож, не то что некоторые», – она, конечно, имела в виду Леонида, но вслух своих соображений не высказала. В понедельник она, преисполненная собственной важности, отправилась в милицию. Словосочетание «для дачи показаний» ее особенно вдохновило и придало ускорения. Дело в том, что Сима вспомнила, что дня за два до случившегося к ним в калитку постучался парень. Какой он был из себя? Парень как парень, здоровый, высокий, лицо квадратное, на вид вроде русский. И предложил купить картошку. «Ходят такие по дачам, с машины торгуют, мешками». Она сначала отказалась, потом передумала и побежала к соседке, может, он у нее, потому что их калитка дальше к лесу, но оказалось, что ни к ней, ни к арендаторам через два дома парень не заходил вовсе. Это было странно, потому что «эти» обычно стучатся во все дома очень настойчиво, никого не пропуская.

Сосед-пенсионер, из категории особо бдительных, вспомнил, что в пятницу утром, часов около десяти, видел припаркованную около леса машину – серую, грязную, старую на вид иномарку. «Какую, этого он уж не знает, потому что в моделях не разбирается». Сосед заметил, что из нее выходил парень, высокий, плотный – явно не местный. Тогда он еще подумал, что тот приехал мусор выбрасывать – «есть тут некоторые, на помойку идти лень, так бросают пакеты прямо в лесу, никакого сладу с ними нет, гадят и гадят». Некоторое время он наблюдал за парнем из-за забора. Но тот только курил и говорил по сотовому, пакетов с мусором у него не было. «Чего стоит, чего ждет, – наблюдал за ним пенсионер, – если в гости к кому приехал, то спросил бы дорогу, если по нужде вышел, то ушел бы в кусты». Сколько времени там простояла машина, пенсионер точно вспомнить не мог, но часа два как минимум. На тропинке, где стояла та самая иномарка, – бдительный старик с точностью до метра указал милиционерам место, – действительно нашлись «свежие» окурки сигарет «Парламент». Куда парень потом делся, пенсионер не заметил, потому что его интересовал только мусорный вопрос.

Выждав несколько дней, Павел заехал в отделение милиции к следователю. Звали того Валерий Петрович Торопко, и он оказался майором. Так, во всяком случае, к нему обратилась девушка, заглянувшая в кабинет. Внешне Валерий Петрович больше смахивал на бухгалтера – полный, с гладкими румяными щеками, очки съехали на кончик носа – он сидел в тесной, заставленной шкафами и стульями комнате, и поведение его абсолютно не соответствовало фамилии. Он сидел, обложившись бумагами, за столом и, не обращая никакого внимания на разрывающиеся телефоны, неспешно пил чай с булочкой. Стрельнув глазом на принесенную бутылку коньяка, майор поздоровался, отставил в сторону чай, по-лекторски откашлялся и завел неторопливый рассказ о том, как участились в последнее время «культурные кражи». Потом сообщил, что к отработке списка имен, данного ему Павлом в субботу, они уже почти приступили, а опрос соседей, как он и предполагал, дал немного. Составлен фоторобот парня, которого домработница и пенсионер видели в поселке. Похоже, действительно, это одно и то же лицо. Со звонком на Лизин телефон все вышло так, как он и предупреждал, «тупиковая ветка». Коньяк, придавший некоторое оживление разговору, исчез в недрах стола.