Серая Женщина - Элизабет Гаскелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь вам все известно.
– Я видел «это» собственными глазами, – пробормотал я едва слышно.
– И теперь, конечно, бросите нас, – продолжила мистрис Кларк с безнадежностью, всколыхнувшей в моей душе все, что было благородного и смелого.
– Ничуть, – возразил я. – Хотя, конечно, человеческой природе свойственно отступать перед силами тьмы, по какой-то неведомой мне причине овладевшими чистой, добродетельной Люси.
– Дети отвечают за грехи отцов, – отозвалась спутница.
– Кто ее отец? Зная столько, сколько уже знаю, я имею право знать больше… знать все. Умоляю, мадам, поведать то, что вам известно о демоническом преследовании невинного создания.
– Расскажу, но не сейчас. Надо немедленно вернуться к Люси. Приходите сегодня днем. Встречу вас одна. О, сэр! Хочу верить, что вы найдете какой-нибудь способ помочь нам в несчастье!
Охвативший меня сверхъестественный ужас лишил сил, так что, вернувшись в гостиницу, я с трудом, словно пьяный, поднялся по лестнице и добрел до своей комнаты. Прошло немало времени, прежде чем еженедельная почта доставила письма: одно от дядюшки, второе из дома в Девоншире, а третье – переадресованное и запечатанное импозантным гербом – от сэра Филиппа Темпеста. Мое письмо с вопросом о судьбе Мери Фицджеральд застало его в Льеже, где в это время квартировал граф Тур де’Овернь. Он вспомнил прекрасную горничную своей жены и их разговор на повышенных тонах относительно связи молодой особы со знатным английским джентльменом, также служившим за границей. Графиня подозревала офицера в дурных намерениях, в то время как гордая и вспыльчивая Мери возражала, что тот скоро на ней женится, и воспринимала предупреждения госпожи как оскорбление. В результате этой ссоры горничная оставила службу у мадам Тур де’Овернь, чтобы соединиться с английским джентльменом. Женился офицер на ней или нет, сэр Филипп не знал, однако добавил:
«Подробности о судьбе Мери Фицджеральд вы сможете без труда узнать у самого англичанина, поскольку, как я подозреваю, это не кто иной, как мой сосед и бывший знакомый мистер Гисборн из Скипфорд-холла, что в Уэст-Райдинге. Благодаря некоторым мелким деталям осмеливаюсь заключить, что это именно он. Взятые по отдельности, детали эти ничего особенного не представляют, но, соединившись, являют собой убедительные предположительные свидетельства. Насколько я мог понять по иностранному произношению графа, имя англичанина звучало как „Гисборн“. В то же время мне известно, что некий Гисборн из Скипфорда в то время служил за границей и вполне годился для подобного подвига. Кроме того, вспоминаю его высказывание относительно некой Бриджет Фицджеральд из Колдхолма, которую он однажды встретил во время нашего совместного пребывания в поместье Старки. Казалось, внезапное столкновение с этой женщиной произвело на него колоссальное впечатление, словно открыв некую связь с его прошлой жизнью. Буду рад и впредь оказать любую посильную помощь. Когда-то ваш дядюшка сослужил мне отличную службу, так что готов ответить тем же племяннику».
Благодаря посланию сэра Филиппа я приблизился к открытию, над которым ломал голову многие месяцы, однако внезапный успех утратил ценность. Отложив письма, я забыл о них, предавшись размышлениям о событиях утра. Ничто не казалось реальным, помимо нереального присутствия, подобно пагубной болезни поразившего зрение и оставившего огненную печать в сознании. Принесенный обед остался нетронутым, а я, решив, что время уже позволяет, отправился с визитом к новым знакомым, где с радостью и облегчением застал мистрис Кларк в одиночестве и в полной готовности поведать все, что пожелаю услышать.
– Вы хотели знать фамилию мистрис Люси, так вот: она из семьи Гисборн.
– Неужели Гисборн из Скипфорда? – в волнении воскликнул я.
– Именно так, – спокойно, словно не заметив моего возбуждения, ответила добрая женщина. – Ее отец – знатный человек, но убежденный сторонник Римско-католической церкви в этой стране не может занять то положение, на которое претендует согласно своему происхождению, поэтому живет преимущественно за границей и, насколько мне известно, служит в армии.
– А матушка Люси? – спросил я.
Мистрис Кларк покачала головой:
– Никогда ее не знала. Люси было три года, когда меня наняли в качестве няни, и ее матери уже не было в живых.
– Но ее имя вы слышали? Сможете подтвердить, действительно ли ее звали Мери Фицджеральд?
Мистрис Кларк не смогла скрыть потрясения.
– Да, все верно. Но, сэр, как вам удалось узнать то, что оставалось тайной для всего Скипфорд-холла? Она была прекрасной молодой особой, которую за границей мистер Гисборн соблазнил и увлек из-под защиты господ, у которых она служила. Говорили, что он подло ее обманул. Узнав об этом, гордая красавица вырвалась из его объятий, бросилась в стремительную глубокую реку и утонула. Офицера терзало раскаяние, и мне всегда казалось, что память о жестокой смерти ее матери заставляла отца еще горячее любить дочь.
Я кратко рассказал собеседнице о своих изысканиях относительно наследства Фицджеральдов в Килдуне и добавил – к счастью, в этот момент ко мне вернулся утраченный было юридический дух, – что не сомневаюсь в возможности доказать право Люси на обширное поместье в Ирландии.
Однако бледное лицо дуэньи не вспыхнуло радостью, а глаза не зажглись светом утешения.
– Что значит все богатство мира для моей бедной девочки? – печально вздохнула мистрис Кларк. – Ничто не сможет избавить ее от мерзкого колдовства. А что касается денег, то жалкий металл не сможет помочь несчастной Люси.
– Но точно так же ее не затронет порочное существо. Чистая натура живет сама по себе и противостоит дьявольским проискам окружающего мира.
– Верно! И все же до чего тяжело сознавать жестокую реальность: рано или поздно все отворачиваются от нее как от одержимой, проклятой.
– Как это случилось?
– Право, не знаю. Лишь слышала бродившие по Скипфорду сплетни.
– Расскажите, – потребовал я.
– Конечно, слуги все узнают первыми. И вот они утверждают, что много лет назад мистер Гисборн убил любимую собаку старой ведьмы из Колдхолма. В ответ та страшными словами прокляла самое дорогое для него создание, кем бы оно ни оказалось. Проклятие настолько глубоко проникло в сердце мистера Гисборна, что несколько лет он старательно избегал любой привязанности. Но разве можно не полюбить Люси?
– А имя ведьмы вам известно? – в благоговейном ужасе уточнил я.
– Ее называли Бриджет. Говорили, что, несмотря на свою храбрость, мистер Гисборн больше никогда не проезжал мимо злополучного дома: опасался!
– Послушайте, – проговорил я, для пущей убедительности взяв собеседницу за руку. – Если мои подозрения верны, именно этот человек соблазнил и украл единственное дитя Бриджет – ту самую Мери
