Iassa - Галина Константинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юрка встретил меня со своим всегдашним энтузиазмом, сразу завалил работой, чтобы я не скучала.
Скучать не пришлось. Как выяснилось, Отс, с которым мы познакомились в августе, всё это время тщательно подготавливал совместный проект. И мне предстояла длительная командировка. Что ж, разберутся сами, без меня. Суды и прочие хождения по мукам – это уже скучно.
Я зарылась в интернетную паутину, чтобы иметь представление о жизни, в которую мне предстоит окунуться. Мне стало недоставать кипения, бурления, быстрого ритма жизни.
С другой стороны, философствования перестали быть необходимым атрибутом интеллектуальной жизни. А бесконечные разговоры в среде так называемой интеллигенции о том, что их таланты не оценены по достоинству, несмотря на то, что они остались единственным оплотом просветительства и культуры – просто смешны. Из любого творчества можно и нужно делать деньги.
Модельный бизнес – тоже творчество, в сочетании с искусством себя преподать. «Бедные» художники в джинсах с отвисшими коленками и протёртыми до дыр свитерами просто не умеют жить, не умеют встраиваться в новые экономические условия, когда деньги нужно не попрошайничать, а зарабатывать.
Я поняла (хотя, наверное, понимала это и раньше), что совершенно зря пыталась тянуть на себе и мужа, и сына, потакая их стремлению противопоставить себя окружающему миру, подчеркнув таким образом свою исключительность, почти эксклюзивность.
Ведь именно так это и выглядело – мы читаем умные книжки и не думаем о хлебе насущном. Мы думаем о вечном. Как там у незабвенного астрофизика, по совместительству поэта-«ритмолога»? Скорость выше третьей космической осознать (о да, это не всем доступно), хозяева мы или гости на этой планете, нужно хозяином стать. Или видящим что-то, что недоступно простым смертным.
Как просто – поманить знаниями, за которые нужно платить. Человек стремится их получить любой ценой – даже ценой потери близких.
Арджуна во имя Кришны вынужден был подавить в себе человеческие чувства, потому что божественные цели несомненно выше. А когда человек наконец получает это «нечто» – то становится счастливым. Или достигает сатори. Или становится видящим.
Разве я могу помешать чужому счастью? Одновременно помогая этому достижению – в виде конкретных денежных знаков?
Каждый живёт так, как ему нравится. И человек действительно всегда достигает того, к чему стремится.
Непризнанные дарования хотят заниматься высокими искусствами. И чтобы им никто не мешал. В общем-то, правильно, на сытый желудок и рифма не идёт. Волшебники формул и микросхем хотят постигать тайные смыслы и изучать себя, любимых.
А простым бизнесвуменам остается пытаться менять свою жизнь для получения вполне конкретных материальных результатов.
Я сижу у себя в гостиной и спокойно беседую с Серёжей о музыке. Но в голове всё время вертится: «ты не прав, ты не прав». Ты не прав, что покинул этот мир, что отрешился от всего того, что тебя окружает. Вдруг у Серёжи в боку открывается дырка и из неё выползает красная змея. Свое жало она тянет к моему лицу. В моем правом боку начинает колоть, и я вижу, как, свиваясь спиралью, из него выползает моя змея.
Её цвет – белый. Шеи красной и белой змеи сплетаются, а мы всё говорим и говорим, не обращая на этот смертельный танец никакого внимания.
Лишь изредка в наш разговор вползают звуки шипящих тварей, и, на каком-то бессознательном уровне, я начинаю понимать, что моя, белая, змея одерживает победу.
Тепло этой победы разливается по моему телу, разговор о музыке, который, по сути, являлся лишь аккомпанементом, прекращается. Красная змея безжизненно свисает из левого бока Серёжи, а моя белая змея уже убралась к себе.
Часть вторая
«…Божество бесстрастно, и наказывает ли, поражает ли, делает это не с гневом, но по промышлению и великому человеколюбию, <поэтому> надлежит иметь крепкое дерзновение и уповать на силу покаяния»
(свт. Иоанн Златоуст, 44, 5).
Глава 1
Прошло немало лет после описываемых событий. Многое изменилось в моей жизни.
Моего Серёжу осудили сначала на 12 лет за покушение на убийство. Я с трудом вспоминаю эти дни, потому что все дела поручила адвокату. Даже на суд я не пошла.
Странно для матери, наверное. Но так случилось.
Галицкая избежала обвинений, привлекла очень мощную защиту. Я знаю, что она сразу куда-то уехала после суда, фольклорный кружок автоматически закрылся, будто и не было. Лада постоянно давала показания, которые менялись. Но она была жива и хотела спасти Серёжу.
Я тоже после суда уехала на полгода в Калининград. Какое-то время, я знаю, Лада навещала Серёжу, переписывалась с ним, но сам он был в ступоре. Попыток самоубийства не было, его лечили.
В общем, это время я просто предала забвению. Работа дала мне силы жить, и, как ни странно, на выжженной земле снова появились ростки надежды и любви.
В Калининграде, которым я грезила с детства по причине увлечения Кантом, я встретилась с Андреем. Рубеж сорокалетия очень часто описывают как «кризис среднего возраста», временем переоценки ценностей, прорыва и прочее. Но для меня это стало возрастом любви.
Когда я вспоминаю это время, я помню только картину под дождём. Даже много таких картин под дождём, чем-то напоминающих импрессионизм. Картины с каплями дождя, выпуклыми, как на стекле.
Много дождя, много разговоров, много воспоминаний. У каждого из нас была своя история, свои разбитые надежды.
Андрей по природе – лидер. Работал в крупной ИТ-фирме, возглавлял отдел.
В какой-то момент решил вырваться в собственный бизнес. Попросту увел команду, в начале двухтысячных.
Только вот его жена не поддержала, вернее, при создании фирмы стала акционером, но потом попросту его предала. Затеяла роман на стороне, стала развивать бракоразводные процессы, делёжку имущества. Ограничила общение с детьми, их у него двое.
В общем-то, обычная история. Но он выдержал, не сдался. Всё-таки создал свою фирму и удержал команду. Это было в начале «нулевых».
А познакомились мы в Калининграде в 2003. Он уже перешагнул сорокалетие, и его душа тоже была опустошенной и, как он думал, не готовой к любви.
Не было страсти. Не было «бабочек в животе». Было ощущение, что мы друг для друга – причал, к которому обязательно нужно пришвартоваться. Я даже не помню, о чем мы говорили, может быть, даже о пустяках. И вдруг внезапно останавливались: «Ты тоже об этом думала?». Или: «Ты знал, что я это скажу?».
В Калининграде было очень мало времени для общения, и очень скоро он уехал в Питер, где жил. И сразу наступила пустота. Работа перестала давать энергию, а общение на расстоянии вдруг стало смыслом жизни.
Но я ведь даже не оформила ещё развод с
