Древо Тьмы - Лори Форест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пожалуй, присматривать за Тристаном Гарднером придётся куда пристальнее, чем он рассчитывал. Этот парень никому не подчиняется, как его ни запугивай. Прямые угрозы на него тоже не действуют.
Что ж, применим тяжёлую артиллерию.
— Тебя здесь не ждали, — произносит Воттен, и его слова откровенно сочатся ядом.
А в ответ опять эта гадкая ухмылка.
— Я знаю, — кивает Тристан. — Однако я здесь и никуда уходить не собираюсь, так что привыкай к моей компании.
Воттен не смог бы спрятать саркастические интонации, даже если бы попытался.
— Тебе что, нравится быть среди тех, кто тебя ненавидит?
Лицо Тристана остаётся бесстрастным, а в глазах вспыхивает пламя, когда он снова останавливается и поворачивается к собеседнику.
Гарднериец говорит спокойно, почти вежливо, однако не почувствовать рвущийся на свободу яростный огонь невозможно.
— Я хочу быть там, где смогу вступить в армию, которая будет сражаться с гарднерийцами и альфсигрскими эльфами до последнего воина и до последней капли магии. — Тристан резко шагает к Воттену. — Мне плевать, кто и где меня ненавидит. Плевать, даже если все до единого в Вивернгарде обольют меня презрением. Вы здесь просто не представляете, против чего мы воюем.
Маг отворачивается и идёт дальше, прибавив шагу, будто торопится избавиться от Воттена, чтобы устроиться на новом месте и жить дальше. Именно в этот момент Воттендрилу приоткрывается истинная природа и цельность странного гарднерийца.
Поднимаясь по широкой винтовой лестнице, Воттен бросает на подопечного недоумённые взгляды: как ни странно, но этот ворон, похоже, сказал правду, по крайней мере, его магия и тайные эмоции не противоречат словам. Неужели всё так и есть?
— Хочешь, чтобы я поверил, будто внук Чёрной Ведьмы искренне перешёл на нашу сторону? — бросает он в спину Тристану едкий вопрос.
Тристан на мгновение оборачивается.
— Воттендрил, честно говоря, мне безразлично, во что ты веришь, — мрачно отвечает он.
Лестница заканчивается, и дальше они идут по новому длинному коридору со сводчатым потолком. Воттендрил выступает вперёд, показывая дорогу, не пряча недовольства.
Поглядывая на номера на дверях казармы, Воттен подозрительно хмурится. Когда они поворачивают за угол, молнии на его тёмной коже беспорядочно вспыхивают — так вот что придумала Унг Ли!
Тристан рядом с ним будто прилипает к полу.
Перед ними стоит Силла, фея смерти, её маленькая тёмная фигурка окутана густой паутиной, паутиной затянуто и всё пространство рядом — стены, потолок и даже пол, превращая коридор в непроходимый туннель. На Силле мундир военных стажёров Вивернгарда, только чёрный, не синий, и на чёрной материи чёрным шёлком вышит дракон. Любая одежда приобретает на феях смерти чёрный цвет. У Силлы короткие кудрявые волосы, большие глаза, обрамлённые густыми ресницами, тёмные пухлые губы, на лице и в заострённых ушах сверкают металлические украшения того же обсидианового оттенка, что и её кожа.
Силла молча смотрит перед собой, её взгляд совершенно неподвижен, и Воттен отчётливо понимает, в чём дело.
Гарднерийца поселили рядом с феями смерти, чтобы напугать и заставить уехать. Его соседями будут три главные феи смерти, которых почти все в Вивернгарде боятся. Уж слишком близки они ко всему ужасному, что сопутствует жизни: к смерти, разложению, болезням и страху.
«И всё же неправильно выставлять их пугалами, несправедливо», — внутренне ощетинившись, думает Воттендрил. Феи смерти держатся особняком, отдельно от прочих фей и других народов, и потому над ними часто смеются или связывают с ними суеверия. А Воттендрил искренне уважает Силлу, Вайгера и Веспер, и не из страха, просто он чувствует, в основе их магии лежит нечто важное и необходимое. Нечто столь же крепко связанное с силами природы и естественным порядком вещей, как и способности Воттендрила управлять погодой.
Кроме того, он совершенно уверен — феи смерти не предадут Вивернгард, цели у них общие.
Мелко перебирая лапками, любопытные пауки устремляются по полу к Воттену и Тристану, взбираются по их штанинам. Их так много, и они все такие разные. Пауки-волки, воронковые пауки, коричневые затворники и даже одна или две чёрные вдовы.
Тристан невозмутимо смотрит на Силлу Вууль.
— Я Тристан Гарднер, — абсолютно спокойно, недрогнувшим голосом произносит он, будто не замечая кишащих на его теле пауков. Чёрная вдова уже добралась до его шеи. — Похоже, мы будем соседями.
Силла молчит, лишь медленно склоняет голову набок — металлические украшения негромко позвякивают, большие чёрные глаза не мигая смотрят на гарднерийца.
Пауки вдруг бросаются вниз, слезают с Тристана и Воттена и разбегаются по стенам, прячутся в густой паутине.
Тристан почтительно кланяется Силле и отпирает комнату, в которой ему предстоит жить. Бросив недовольный взгляд на Воттена, он широко распахивает дверь.
Воттен, заглянув в комнату, даже не пытается двинуться вперёд. На стене алеет надпись, сделанная, судя по брызгам, кровью. Отвратительное слово написано на языке ной, вряд ли Тристан Гарднер может его прочесть. Однако взгляд Тристана мгновенно вспыхивает гневом.
Похоже, он отлично понимает написанное.
ТАРАКАН
— Что это значит? — спрашивает Тристан, будто лишившись невидимой брони. Он явно ошеломлён, глаза блуждают, слово на стене о чём-то ему напомнило.
— Это значит… — Воттен смущённо умолкает. Почему бы просто не сказать, о чём здесь речь? Он ведь совсем недавно, сегодня, употребил это слово, раздосадованный приказом сопровождать и охранять опасного гостя. Ещё и удивлялся, в своём ли уме Ванг Трой.
— Что же? — настойчиво требует ответа Тристан, и Воттену необъяснимо горько видеть гарднерийца таким, выбитым из колеи. — Что это значит?
Воттен делает над собой некоторое усилие.
«Приди в себя! — мысленно приказывает себе он. — Ты жилони́льский дракон-оборотень. Разнюнился из-за какого-то гарднерийца! А он опасен».
— Это слово означает «таракан», — пытаясь говорить бесстрастно, отвечает Воттен.
Тристан широкими шагами пересекает комнату и открывает испачканную надписью дверь стенного шкафа.
Чёрного как ночь. На внутренней створке тоже обнаруживается послание:
ТАРАКАНИЙ ВЫКОРМЫШ — УБИРАЙСЯ
Выданная военная форма, которая должна бы висеть в шкафу, измятыми комками валяется на полу. Мундир изорван и перепачкан красной краской.
Тристан цепенеет. В его взгляде вспыхивает отчаяние, и Воттен снова напоминает себе, кто перед ним.
«Не забывай! — мысленно кричит он себе. — Что, решил посочувствовать внуку Чёрной Ведьмы?! С ума сошёл?!»
Стоя спиной к Воттену, Тристан долго молчит. А потом резко закрывает дверь шкафа и поворачивается. Его глаза пылают яростью, Воттен ощущает мощную силу этого взгляда, по спине прокатывается холодная волна, молнии вспыхивают на коже в ответ этому сгустку энергии.
— Значит, буду носить что
