Трилогия «Хроники Сиалы» - Алексей Пехов

Появилась Миралисса, Эграсса вскочит и подвинул ей стул. Эльфийка благодарно кивнула, было видно, что она выжата до предела. Под глазами залегли тени, лоб прорезали глубокие морщины, волосы распущены и перепутаны.

Милорд Алистан молча налил эльфийке вина.

Она лишь отрицательно покачала головой и улыбнулась грустной улыбкой:

— Вино и еда подождут, мне следует сделать еще одно дело. Эграсса?

— Да, люди уже все приготовили, на улице стемнело. Можем начинать.

— Вы поели? — обратилась она к нам.

— Мы готовы, миледи, — ответил за всех милорд Алистан.

Кли-кли поспешно кивнул с набитым ртом.

— Идемте, — односложно сказала эльфийка и встала. Эграсса бросился к ней и подхватил под локоть.

— Леди Миралисса, — жалобно протянул Халлас. — Вы ни словом не обмолвились о Медке. С ним все в порядке?

— Да, опасность миновала, он выживет. Сейчас он спит, но боюсь, что дальнейший путь продолжить не сможет. Потребуется две недели, чтобы он смог встать с постели, а у нас нет времени, чтобы ждать. Оставим его в замке.

— Куда мы идем, Кли-кли? — спросил я у гоблина, когда Миралисса вышла из зала.

— Сейчас будут хоронить Элла, так что поспеши, Танцующий. И линга не забудь забрать со стола, а то кто-нибудь примет его за крысу и прибьет.

Я сгреб Непобедимого и посадил его себе на плечо. Ума не приложу, что мне с ним теперь делать?!

На улице уже полностью стемнело, но ворота замка не были заперты. Только что вернулся отряд воинов, которых мы встретили по пути сюда. С ними было четверо жителей Перекрестка — все, кто умудрился скрыться в лесу, когда на деревушку напали орки.

Миралисса вывела нас через ворота и привела к реке. На той стороне на фоне звездного неба чернильной кляксой высилась Заграба. Возле самой воды был сложен погребальный костер. Кто-то не пожалел на него дров, и они грудой возвышались над землей на два ярда. На самом верху находилось тело Элла, обряженное в шелковую черную рубаху. Рядом с ним лежали его с'каш и лук.

Мы остановились в отдалении, наблюдая, как Миралисса и Эграсса подошли к мертвому товарищу.

— Ну вот и еще один оставил нас, — сказал Алистан Маркауз.

— Двое, милорд, — поправил графа Угорь. — Завтра надо будет предать земле Сурка.

— Боюсь, даже на это у нас не будет времени, мы выходим с рассветом. Капитан гвардии немного виновато покачал головой. — До Храд Спайна неделя ходу.

— Но похороны… — возмутился Делер, но Алистан Маркауз его перебил:

— О теле Сурка позаботятся, Делер. К нам подошли Миралисса и Эграсса.

— Спи спокойно, к'лиссанг. Я и Эграсса позаботимся o твоем роде, произнесла Миралисса и щелкнула пальцами.

Костер занялся сразу. Огонь рыжим конем взметнулся к небу, превратился в дракона, взревел, поглотил дрова и тело мертвого эльфа. Магическое пламя, созданное эльфийкой, наверное, было видно за лигу отсюда. Оно рвалось к звездам, отражалось в воде, выло и ревело, унося душу эльфа в свет. До костра было больше двадцати ярдов, но все мы отступили еще дальше, потому что жар стоял невыносимый. Внезапно огонь всхлипнул, прогоревший помост, где лежал Элл, рухнул вниз, в разверзнутую пасть жара и костер выбросил в холодные звезды сноп искр.

Миралисса запела низким грудным голосом. Песнь Прощания, песнь, которую поют эльфы над умершим сородичем. Никто не произнес ни слова, пока песнь не затихла, а от костра не остались мигающие и пышущие жаром угли.

— Вот и все. — Миралисса сделала несколько пассов руками, и внезапно поднявшийся ветер подхватил с земли угли и пепел Элла, смерчем закрутил их в воздухе, наполняя ночь горячими светлячками, а затем бросил останки костра в реку.

Река встревоженно зашипела, зафыркала, спокойные воды всколыхнулись, брызнули паром, и вода поглотила то, что совсем недавно было нашим спутником.

— Гм… — после недолгого молчания крякнул Делер. — Хотел бы я, чтобы и меня похоронили так…

— Красиво, — закончил за него Халлас.

— У нас существует поверье, что, когда эльф умирает в бою, на небе загорается новая звезда, — сказал Эграсса. — Глупо, но красиво. Элл заслужил свою звезду.

— Как и все, кто был с нами, — ответил Алистан. — Идемте в замок, уже поздно.

А река все так же тихо и лениво несла свои воды, будто она и не глотала останки костра несколько минут назад.

— Гаррет, это твое. — Кли-кли ткнул пальцем на мешок с двумя лямками, стоявший возле моей кровати.

На дворе едва рассвело, а отряд уже встал. Нас ждала Заграба, и в животе у меня бродил холодок предчувствия. Хорошего или плохого, я еще сам толком не знал.

— Что в нем? — Я пристегнул арбалет.

— Твои вещи. Одеяло, паек, ну и по мелочи. Я позволил себе переложить все это барахло из твоих седельных сумок, плюс взял из кучи…

— Тебя кто просил? — грозно спросил я у него.

— Ой, Гаррет, — отмахнулся от меня Кли-кли. — Не надо никаких благодарностей, я встал намного раньше, чем ты, так что для меня это не составило никакого труда.

— Кли-кли, не притворяйся глупее, чем ты есть. Зачем ты разгрузил сумки?

— Затем, что ты не попрешь их на своей спине. Ведь не лошадь же ты в самом деле! По Заграбе удобнее ходить с мешком. Трапперы и немногие охотники, отваживающиеся заходить в леса, берут именно такие мешки.

— М-м-м, — осторожно начал я. — Кли-кли, мне показалось, что ты произнес слово «ходить». Я не ошибся?

— Нисколечко, все верно, я сказал «ходить». Лошади остаются в замке

— Что?!

— Ты, Гаррет, как я вижу, ни разу не бродил по лесу, — хмыкнул Угорь, затягивая узел на своем мешке. — Попробуй поскакать на лошади через буреломы, болота и тьма знает что еще. Удовольствие еще то. Мы идем пешком. Как говорит эльфийка, отсюда до Храд Спайна ровно семь пеших переходов. То есть неделя. Вход в Храд Спайн в Золотом лесу. Если боги будут благосклонны к нам, скоро окажемся там.

Удивительно, но я не хотел расставаться с Пчелкой. За полтора месяца путешествия я уже не представлял, как можно обходиться без собственной лошади. А теперь мне придется сбивать себе ноги и переть на спине тяжеленный мешок.

Я не очень-то верил, что Кли-кли нормально уложил мои вещи, и вывернул содержимое мешка на кровать. С гоблина станется подложить мне в мешок с пяток тяжеленных булыжников просто так, по доброте душевной. Булыжников, слава Саготу, не оказалось, зато нашлась куча ненужного и тяжелого.

— Что ты делаешь? — Кли-кли скептически смотрел, как я откладываю ненужные мне вещи.

— Избавляю свою спину от ужасных мучений, — буркнул я, отбрасывая в сторону чугунный котелок.