Я - Шарлотта Симмонс - Том Вулф

На часах была половина десятого, и в «И. М.» все только начиналось. К счастью, для живой музыки было еще рано, да и посетители вели себя пока тихо. Драйв от того, что они попали в то место, «где все происходит», еще не пробил их, и они спокойно сидели за столиками, переговариваясь и обмениваясь новостями. Из колонок, висевших по углам помещения, слышалась музыка с меняемых пока что не диджеем, а барменом компакт-дисков. В данный момент вечно одинокий Джеймс Мэтьюз со своей вечно одинокой гитарой тянул, тянул и тянул свою, естественно, вечно одинокую… балладу?.. кажется, так это называется?.. под названием «Всем бедам назло у меня все хорошо». Во всяком случае, она несколько отличалась от его обычного репертуара.

Сторонний наблюдатель мог бы решить, что флегматичное «как-мне — это-все-надоело» поведение Хойта было продиктовано желанием во что бы то ни стало сохранить в глазах окружающих крутизну, а следовательно, и презрительное отношение к тому, что происходит вокруг. Как-никак, на парня свалилась весьма сомнительная популярность. Ему, наверно, было нелегко держаться по-прежнему достойно и независимо. Самое смешное — если не считать, что это было вообще не смешно, — заключалось в том, что практически весь кампус воспринял статью этого маленького говнюка Эдама Геллина практически как новую версию «Короля Артура и рыцарей Круглого стола» с Хойтом и Вэнсом в качестве главных героев. Это мелкое чмо, это ничтожество, этот уродец Эдам Геллин, наверное, думал, что общественное мнение смешает Хойта с дерьмом из-за «подкупа». Однако на самом деле общественное мнение было настолько воодушевлено историей с минетом и дракой в ночной Роще, что вникать в другие подробности уже не желало. Хойт своими ушами слышал, как студенты цитировали одну строчку: «Чем занимаемся? Да смотрим, как делают минет какому-то мудаку с обезьяньей рожей, — вот чем занимаемся!» — и сгибались от смеха в три погибели. И что там какой-то подкуп по сравнению с таким красноречием? А то, что за молчание ему предложили хлебное местечко на Уолл-стрит с невероятной стартовой зарплатой и он согласился — так кому какое дело?

— Привет, чувак, извини, что опоздал. — Вэнс. Явился наконец.

— Где ты, на хрен, шляешься? — наехал на друга Хойт. — Я тут сижу и веду себя как полный мудак, зато видишь — ни одна скотина рядом не села, так что местечко я для тебя приберег.

Вэнс взгромоздился на табурет.

— Извини, старик, раньше никак не мог. Завис в библиотеке с учебником по…

Договорить он не успел — за его спиной нарисовался парень, который обалдело воскликнул:

— Ой, блин, подожди-ка секунду… ты же Вэнс Фиппс?

Вэнс повел себя точь-в-точь как Хойт — то есть сделал вид, что ему глубоко наплевать на окружающих, и вообще он от всего этого устал и ему все наскучило.

Дождавшись, пока парень, впечатленный возможностью взглянуть на самого Фиппса, наконец отвалит, Вэнс сказал Хойту:

— Ну вот, урод, хотел ведь ты стать легендой своего времени? Поздравляю. Тебе это удалось. Добился своего. И чует мое сердце, что это останется легендой не только твоего времени. Я думаю, здесь еще много лет будут рассказывать про Хойта Торпа и «Ночь трахающихся черепов».

— А про тебя, думаешь, забудут? — спросил Хойт.

— Боюсь, что нет. Но в любом случае уж друг перед другом не будем ломать комедию. Ясно, что я в этой истории — второй номер. Разве у меня хватило бы крутизны и наглости выдать такую бессмертную фразу: «Чем занимаемся? Да смотрим, как делают минет какому-то мудаку с обезьяньей рожей, — вот чем занимаемся»? Bay. Похоже, у того бугая, которого ты так лихо завалил, редкая способность запоминать все в мельчайших подробностях. Это же надо было — после того, как его так приложили, запомнить твою крутую фразу слово в слово! В общем, Хойт, влипли мы в историю, но и в легенду тоже попали. — Вэнс заговорщицки подмигнул и кривовато усмехнулся: «Ну мы и круты!»

Хойт дипломатично не стал комментировать эту тему, а спросил:

— Слушай, Вэнс, а сколько нам осталось до выпуска?

— Да не знаю… март, апрель, май… три месяца получается.

— Значит, три месяца я буду оставаться тут прижизненной легендой, а потом — пустота?

— Ну, в общем-то, это правда, — сказал Вэнс, — но ты же знаешь, что сможешь каждый год сюда приезжать на встречи выпускников, и я думаю, всегда найдется достаточно желающих сыграть туш в твою честь.

— Очень смешно. Только можно я как-нибудь в другой раз поржу? Три месяца нормальной жизни — а в июне что будет? Что дальше делать? У тебя-то все на мази. Отошлешь документы в какой-нибудь инвестиционный банк и получишь работу. Ты в своей гребаной библиотеке не только сегодня завис, ты там зависал все четыре года, насколько я помню. Так что тебе с твоими оценками любая дверь на Уолл-стрит будет открыта — и это не считая того, что твоя фамилия Фиппс.

— Да какого хрена ты жалуешься? — удивился Вэнс. — У тебя ведь уже есть работа, и не где-нибудь, а в «Пирс энд Пирс» — всего-навсего в самом крутом инвестиционном банке, и зарплату тебе положили всего-навсего вдвое больше, чем могу получить я или любой другой из наших. Скотина ты неблагодарная после всего этого.

— Я тебе сейчас кое-что покажу, — ответил Хойт. — В общем-то, ради этого я тебя сюда и позвал.

С этими словами он слез с табурета, выбрался из-за стойки и подошел к вешалке, на которой посетители клуба оставляли свою верхнюю одежду. Сунув руку во внутренний карман своего крутого-прекрутого темно-синего пальто, он извлек на свет клочок бумаги и вернулся к стойке.

— На, читай, — сказал он Вэнсу.

Тот взял в руки протянутую ему бумагу. Это была распечатка письма, полученного по электронной почте. В графе «тема письма» он прочел: «Заявление о приеме на работу: ответ». Ниже, в строчке, предназначенной для электронного адреса отправителя, значилось: «[email protected]».

Уважаемый мистер Торп!

Мы благодарны Вам за проявленный интерес к работе в компании «Пирс энд Пирс» и за возможность встретиться с Вами в то время, когда наша группа по подбору персонала находилась в Дьюпонте. Вы, несомненно, обладаете высокой квалификацией во многих аспектах, однако после тщательной проработки информации исполнительный комитет отдела кадров нашей компании пришел к выводу, что Ваши достоинства, к сожалению, не соответствуют нашим требованиям.

Мы, как представители отдела кадров, и я лично были рады встретиться с Вами и хотим пожелать Вам успеха в поисках работы в данном секторе экономики, если он по-прежнему будет представлять для Вас интерес.

Искренне Ваша

Рейчел Э. Фримен, менеджер по работе с высшими учебными заведениями

Отдел кадров компании «Пирс энд Пирс»

Вэнс глядел на Хойта с таким видом, словно ждал от него комментариев. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга… и у Хойта был такой вид, словно он сам ждал комментариев от Вэнса. Наконец Хойт мрачно спросил:

— Ну и что ты думаешь об этой хрени?

— Что я думаю?.. Без понятия… я думаю, это похоже на то, что они отзывают свое предложение.

— Надо же, угадал! — воскликнул Хойт. — На самом деле отзывают, и не просто отзывают, а на хрен отзывают! Как можно вот так взять и кинуть человека, с которым уже было заключено соглашение?

— Ну, не знаю, — с сомнением в голосе сказал Вэнс. — Ты разве с ними подписывал контракт или вообще какие-нибудь бумаги?

— Нет! Какой на хрен контракт! Ничего я не подписывал, но на Уолл-стрит люди умеют держать слово, разве нет? Твое слово — это и есть хренов контракт, а? А иначе скажи, как на хрен все эти инвесторы и банкиры могут заключать миллиардные контракты по телефону?

— Да не знаю я. Как-то не задумывался об этом, — признался Вэнс. — Слушай, а был какой-нибудь свидетель — ну, кто-нибудь слышал, как она обещала взять тебя на работу?

— Вэнс, ты что, охренел, что ли? О чем я тебе толкую? — раскипятился Хойт. — Свидетели и прочая хрень — все это никому не нужно! На Уолл-стрит твое слово, на хрен, и есть твой хренов контракт и вообще любая сделка!

Вэнс в недоумении помолчал.

— Слушай, я правда не знаю. Просто не знаю, что тебе сказать, Хойт. Я даже не в курсе, применяется ли это правило в отношении приема на работу или нет.

— Послушай, — сказал Хойт, — я с тобой хотел поговорить вот о чем. Твой отец наверняка много кого знает из тех, кто занимается этим гребаным инвестиционным бизнесом, ну, адвокатов каких-нибудь и прочее. В общем, мне нужен любой человек, который знает, как засудить этих козлов, если они будут такую байду гнать. Можешь ты поговорить с отцом?

— Не знаю, не уверен, — ответил Вэнс. — Может быть, такой человек и есть. Но вот в чем я твердо уверен: отец даже думать не желает обо всем этом деле. А уж о том, чтобы вписываться в него, — тем более. Будь это в его власти, он приказал бы всем хреновым журналюгам забыть, на хрен, мое имя в связи с этой историей. Знаешь, как отец отреагировал, когда в первый раз об этом услышал? Он высказал по этому поводу ровно две мысли: А) какого хрена я не рассказал ему все сразу же, как это случилось, еще прошлой весной, и Б) что за дебила и тормоза он вырастил, если тот даже не допер сразу рвануть в полицию и написать заявление насчет того, как это вышло, что хренов Как-его-там телохранитель получил телесные повреждения, находясь на государственной службе и при исполнении служебных обязанностей. Вот так-то, Хойт. К моему отцу насчет этого дела лучше даже и не соваться. Дороже, на хрен, обойдется.