Увидеть лицо - Мария Барышева

— Слушай, а… Жорка — он тут такой же… или всетаки поменьше?..

— Але нужно домой, так что не жуй сопли и говори по существу!

— Да, — Алексей достал новую сигарету и начал мять ее в пальцах. — Она знает… про мою дочь?

— Нет пока, — Виталий внимательно изучал его лицо. Алексей кивнул — с явным облегчением.

— Вот пусть и не знает. Во всяком случае, до тех пор, пока мы все не решим. И никто пусть не знает. Ни про дочь, ни про зону, понял? Мне не нужны осложнения. Там меня перед всеми вывернули наизнанку, и я не хочу, чтоб и здесь начиналось то же самое!

— Хорошо.

Алексей глубоко вздохнул, потом поморщился.

— Всетаки мерзкий в городе воздух, даже ночью. А вот там воздух был классным. Странно, что я помню даже вкус воздуха… Если бы не этот чертов дождь, мне бы там даже понравилось. Чем всетаки хорош Волжанск, так это редкими дождями.

— Так переехал бы в Калмыкию или Туркмению, — иронично посоветовал Виталий, поглядывая в сторону "лендровера". — Там дожди еще реже. Кстати, за эти две недели у тебя хоть раз появилось желание попробовать что-нибудь разузнать, понять… найти кого-то?

Алексей посмотрел на него исподлобья.

— Вообще-то да. Я… я помнил, что Жорка говорил насчет своей мамаши… ну, мол, профессор, из академии… Я даже нашел ее адрес… хотел просто позвонить, узнать… существует ли Жорка на самом деле… А потом подумал, что все это бред. Просто мог где-то в реальной жизни с ним пересечься, а потом забыть об этом напрочь. Вот и все. А сон… иной раз, чего не приснится… Может присниться человек, о котором ты лет двадцать не вспоминал. Сны — странная штука.

— Но теперь ты так не думаешь?

— Не знаю, — Алексей вздохнул, потом откровенно произнес: — Я запутался. Совсем запутался. Меня так клинило эти две недели, что… Если б ты меня не нашел, то и не знаю, чем бы все кончилось.

Виталий достал сотовый и вопросительно посмотрел на него. Алексей, криво улыбнувшись, продиктовал свой телефон и номер "рекорда". Виталий заметил, что он то и дело настороженно стреляет глазами по сторонам.

— Не дергайся, — насмешливо сказал Воробьев, — ты им не нужен. Не забывай, что они нас как-то отбирали и, значит, все о нас знают, в том числе и наши координаты. Их беспокоит только Алька, иначе они всех бы нас перещелкали, едва заметили наши шевеления.

— Лишняя бдительность не помешает, — пробормотал Алексей, потом усмехнулся. — Ну, бывай. Созвонимся. И не забывай, что коечто хорошее я тут всетаки сделал и, между прочим, башкой рисковал.

— Ну, Евсигнеев, — задумчиво произнес Виталий, глядя на него усталым взглядом, — какой же ты всетаки козел!

— Не козлее тебя! — он снова блеснул зубами в усмешке. — Ты там лажал и здесь уже тоже начал лажать! И самое паршивое, — Алексей постучал себя указательным пальцем по груди, — ты ведь понимаешь, что я прав, а? Ну пока.

Он отвернулся и быстрым шагом пошел к остановке. Виталий посмотрел, как он забирается в подоспевшую маршрутку, потом вернулся к машине, открыл дверцу и сел, и Алина тотчас спросила:

— Что он хотел?!

— Ни к нашему делу, ни к тебе это не относится, — Виталий захлопнул дверцу, потом тронул машину с места. — Все, домой!

Алина помолчала, потом отняла платок от щеки, посмотрела на кровавый отпечаток на белой ткани и с чувством сказала:

— Сволочь!

Виталий кивнул, инстинктивно уловив, что высказывание отнесено не в его адрес. Алина повернулась набок, вжимая неповрежденную щеку в спинку кресла и укоризненно пробормотала:

— Неужели ты в самом деле выполнишь свое обещание этой скотине?! Неужели ты будешь защищать его от нас?! Ведь нет гарантий, что я, или Жорка, или Олег…

— Буду, — негромко отозвался Виталий, пристально глядя на дорогу. — Ведь я пообещал защищать его от вас. Но ты коечто упустила.

Алина приподняла голову, пытаясь разгадать значение легкой, лукавой улыбки, появившейся на его губах.

— Что именно?

— Я ведь не пообещал защищать его от самого меня.

После того, как Евсигнеев покинул их машину, Алина держалась уверенно и даже бодро — как подумалось Виталию, слишком бодро для человека, только что разминувшегося со смертью. Она высказывала различные варианты проведения завтрашнего дня, подшучивала над недавним происшествием и над своими ранами, громко смеялась и уверяла, что ей совершенно не больно. В подъезд она вошла, прихрамывая, но с горделиво вздернутой головой, словно победитель, возвращающийся с поля боя, а на предложение Виталия донести ее до квартиры или хотя бы опереться на него, даже обиделась.

— Подумаешь, пара царапин! Вот ты бы видел, как я в детстве в куст ежевики с третьего этажа… впрочем, я об этом уже рассказывала…

Но едва Виталий запер за собой дверь и повернулся, как веселость мгновенно стекла с лица Алины, словно была нарисована яркими красками, и кто-то невидимый вдруг плеснул на нее водой. Сильно побледнев, она сделала несколько неуверенных, шатающихся шагов и на развороте закинулась назад, как-то удивительно изящно взмахнув в воздухе правой рукой, словно дирижер, дающий команду оркестру. Виталий едва успел ее подхватить, и ее голова с плотно закрытыми глазами безвольно свесилась с его руки.

— Жорка! — громко крикнул он и быстро пошел в гостиную. Из-за закрытой двери спальни доносилось усталое уханье Мэй, в котором слышался укор и обещание скорой мести. Наверху затопали Жоркины ноги, который суматошно, спотыкаясь на ходу, мчался по лестнице. Виталий осторожно уложил Алину на диван, подсунул подушку ей под поясницу, потом положил пальцы ей на шею. Пульс был очень слабым, а кожа приобрела настолько прозрачнобледный цвет, что подсыхающая ссадина казалась почти черной. Встрепанный, с покрасневшими от переутомления глазами Жора влетел в гостиную и застыл в ужасе.

— Господи!.. Она умерла?!..

— Дурак! — рявкнул Виталий, не обернувшись. — На кухне первый шкаф от косяка — там уксус! Неси сюда! Бегом, твою мать!..

Жора, крутанувшись на одной ноге, исчез, и только грохот обозначал его перемещения по квартире. Мэй, почуяв неладное, снова заголосила, потом несколько раз прыгнула на запертую дверь, и та дрогнула. Виталий, не обратив на это внимания, склонился над девушкой и похлопал ее по щекам.

— Аля! Аля!

Жора вернулся в гостиную, судорожно сжимая в руке бутылку уксуса. Приподнявшись, Виталий выхватил ее, открутил крышку, плеснул себе на пальцы и потер Алине сначала один висок, потом другой.

— Нашатырь нужен, — авторитетно заявил Жора, уже сообразивший, что речь идет не о смерти, а о всегонавсего обмороке.