Война с демонами. Книги 1-5 - Питер В. Бретт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там, где Бруна когда-то хранила горстку петард для корчевания упрямых пней да пару кувшинов с жидким подземным огнем, Лиша устроила поистине огромный склад.
– Здесь хватит огня, чтобы Лощина запылала ярче солнца, – проронила Вайка.
– А почему, по-твоему, я не хочу перебираться ближе к поселку? Я весь год по ночам варила подземный огонь и скручивала петарды.
– Почему ты никому не сказала?
– Потому что это никого не касается, – отрезала Лиша. – Я не потерплю, чтобы лесорубы или городской совет решали, как использовать огонь. Это дело травниц, и вы будете расходовать запасы бережно, пока я буду в отъезде. Не тратьте их впустую – только ради спасения чьей-то жизни. И пообещайте молчать как рыбы, а то я подолью вам зелье в чай и вы забудете, что вообще сюда приходили.
Женщины переглянулись. Не шутит ли она? Но Лиша не шутила и знала, что это видно по ее глазам.
– Клянусь, – сказала Вайка.
Дарси секунду помолчала, но сдалась.
– Клянусь солнцем, – пообещала она. – Но даже этого не хватит, если ты не вернешься.
Лиша кивнула и повернулась к столу, заваленному книгами:
– Секреты огня здесь.
Джардир широко улыбнулся при виде Лиши со свитой. Последняя оказалась неожиданно скромной для такой могущественной женщины: только родители Лиши, Рожер, великан Гаред и женщина-шарум Уонда.
– Дама придут в бешенство. – Аббан указал на Уонду. – Потребуют, чтобы она сдала оружие и прикрылась. Попроси ее остаться.
Джардир покачал головой:
– Я пообещал Лише, что она сама выберет сопровождающих, и сдержу слово. Нашим людям пора привыкать к обычаям племени Лощины. Возможно, показать им женщину, которая сражается на алагай’шарак, – неплохое начало.
– Если она хорошо себя проявит, – заметил Аббан.
– Я видел, как она сражалась. Если ее обучить, она станет не хуже любого шарума.
– Осторожнее, Ахман, – предостерег Аббан. – Не вынуждай людей меняться слишком быстро, иначе многие отвергнут перемены.
Джардир кивнул, прекрасно понимая, что Аббан прав.
– На обратном пути в Дар Эверама держись рядом с Лишей под предлогом обучения нашему языку, – велел он. – Она сама об этом попросила. Мне не подобает слишком усердно ухаживать за ней, но тебя землепашцы примут благосклонно.
– Уж всяко лучше, чем даль’шарумы, – пробормотал Аббан.
Джардир кивнул:
– Я хочу знать о ней все. Какие блюда она предпочитает, какие запахи ей нравятся. Все!
– Разумеется. Ты можешь на меня положиться.
Пока даль’шарумы снимали лагерь, Аббан, хромая, подошел к фургону, в котором ехала Лиша с родителями. Аббан с удивлением обнаружил, что женщина сама правит лошадьми – не держит прислуги и не чурается работы. Он еще больше зауважал ее.
– Можно с тобой, госпожа? – поклонился он. – Мой господин велел научить тебя нашему языку, как ты просила.
Лиша улыбнулась:
– Конечно, Аббан. Рожер может ехать на лошади.
Рожер, сидевший рядом с ней на козлах, скривился и застонал.
Аббан низко поклонился, опираясь на костыль. Дама’тинг оказалась права: нога не зажила до конца и подводила его в самое неподходящее время.
– Если хочешь, сын Джессума, можешь сесть на моего верблюда, – предложил он, указав на привязанное животное. Рожер с сомнением посмотрел на верблюда, но увидел мягкое сиденье под пологом – просторное и богато украшенное. Его глаза блеснули.
– Верблюд очень смирный и будет идти за другими животными без понуканий, – добавил Аббан.
– Ну, если ты так настаиваешь…
– Ты окажешь мне великую честь.
Рожер схватил скрипку, кувырком соскочил с телеги и подбежал к верблюду. Аббан, конечно, солгал: верблюд был, мягко говоря, злонравным. Но едва он плюнул в Рожера, как тот поднял скрипку и с легкостью успокоил животное, словно алагай. Ахману дорога Лиша, но и Рожер – бесценное сокровище.
– Аббан, можно тебя спросить? – Лиша прервала его размышления.
– Конечно, госпожа.
– Ты ходишь с тростью с рождения?
Аббан был неподдельно удивлен ее дерзостью. Соотечественники либо высмеивали, либо не замечали его немощь. Никому не приходило в голову интересоваться у хаффита деталями.
– Нет, я родился здоровым. Я повредил ногу во время Ханну Паш.
– Ханну Паш?
Аббан улыбнулся:
– Вот с этого и начнем твое обучение. – Он забрался на козлы и сел рядом с ней. – На вашем языке это означает «жизненный путь». Всех красийских мальчиков в юном возрасте забирают у матерей и отводят в шарадж… учебную казарму племени, чтобы узнать, какую долю им назначил Эверам – шарума, дама или хаффита.
Он постучал костылем по искалеченной ноге.
– Это было неизбежно. Я с первого дня знал, что не гожусь в воины. Я родился хаффитом, и… тяготы Ханну Паш это подтвердили.
– Чепуха, – возмутилась Лиша.
Аббан пожал плечами:
– Ахман тоже так думал.
– Неужели? – удивилась она. – А по его обращению с тобой и не скажешь.
Аббан кивнул:
– Пожалуйста, прости его за это, госпожа. Нас с господином забрали на Ханну Паш в один день, и он не раз противился воле Эверама, таща меня через Каджи’шарадж на собственной спине. Он давал мне шанс за шансом, а я подводил его в каждом испытании.
– Это были справедливые испытания? – спросила Лиша.
Аббан рассмеялся:
– На Ала нет справедливости, госпожа, а в жизни воина – и того меньше. Ты или слаб, или силен. Либо кровожаден, либо набожен. Смел или труслив. Ханну Паш открывает в мальчике мужчину, и в моем случае ошибки не было. В глубине души я не шарум.
– Тебе нечего стыдиться.
– Верно, и я не стыжусь, – улыбнулся Аббан. – Ахман высоко меня ценит, но ему… не подобает прилюдно быть добрым ко мне.
– Это всегда подобает, – возразила Лиша.
– Жизнь в пустыне сурова, госпожа, и мой народ тоже стал суровым. Умоляю, не суди нас, пока не узнаешь как следует.
– За тем и еду. А пока позволь мне тебя осмотреть. Возможно, я смогу подлечить твою ногу.
Аббан живо представил, как на глазах у Ахмана спускает перед Лишей свои шелковые штаны. После этого его жизнь не будет стоить и мешка с песком.
Купец отмахнулся.
– Я хаффит, госпожа, и не достоин твоих забот.
– Ты такой же человек, как и все! И если ты хочешь оставаться при мне, то я не потерплю утверждений обратного.
Аббан поклонился.
– Когда-то я знавал землепашца, который считал так же, – небрежно заметил он.
– Неужели? Как его звали?
– Арлен, сын Джефа, из клана Тюков из Тиббетс-Брука, – ответил Аббан и заметил, что глаза Лиши вспыхнули узнаванием, хотя лицо осталось бесстрастным.
– Тиббетс-Брук находится далеко отсюда, в герцогстве Милн, – сказала она. – Мне не доводилось встречать жителей тех краев. Расскажи о нем.
– У нас его называли Пар’чином, «храбрым
