Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зарубежные корпуса создались из кадров разных корпусов: в Сараеве это были Киевский и Одесский, причем кадеты других корпусов примыкали к одной из этих групп. Хотя у обоих было много общего в традициях, некоторые существенные различия имелись, но главное заключалось в том, что киевляне прибыли в Одессу и продолжали свою жизнь в здании Одесского корпуса как самостоятельный организм. Одесситы же считали себя «хозяевами» и на этом основании претендовали на подчинение киевлян одесским традициям, в числе которых был цук, к чему киевляне относились резко отрицательно. Это привело к образованию двух лагерей, из-за чего во внутренней жизни появилась взаимная отчужденность, иногда переходившая в открытую вражду.
Примирение, происшедшее весной 1921 года, не привело к объединению, и каждый лагерь продолжал жить обособленно, соблюдая традиции своего основного корпуса так, как если бы он продолжал существовать и за рубежом.
Так продолжалось до конца 1925 года, когда VI выпуск установил полное примирение между обоими группами и создал для корпуса единые традиции. Решительным толчком к этому послужило прибытие в корпус группы кадет-сибиряков из Шанхая. Это были кадеты, спаянные крепким товариществом, прошедшие суровую школу и блестяще сохранившие дисциплину и кадетский дух, несмотря на все пережитые испытания.
В объединении кадет в одну семью и прекращении розни между двумя лагерями сыграл свою роль тот факт, что к этому времени в корпусе уже не оставалось старых кадет тех основных корпусов, при которых родилась и подогревалась рознь между двумя лагерями. Острота всего пережитого постепенно исчезала, забывались причины, породившие разделение, и в сознание кадет все больше входила мысль о том, что это уже не Сводный Киево-Одесский, а Русский кадетский корпус.
Радуясь наступлению мирной и объединенной кадетской жизни, генерал Адамович даже поступился некоторыми своими правами директора, закрыв глаза на новые вводимые традиции и предоставив самим кадетам устройство своей внутренней жизни и взаимоотношений между старшими и младшими. И даже делал вид, что не замечает ни похороны химии, ни ночные парады. Следуя его примеру, на это закрывали глаза и офицеры-воспитатели.
Установленные единые традиции, собственно, мало отличались от прежних, но в них было две новых основных черты: они были общими для всего корпуса без исключений и из них полностью и окончательно был исключен цук. Большое значение оказало также и следующее обстоятельство, вытекавшее из всей сложившейся обстановки, а именно то, что в Российской империи, поступая в корпус, молодежь вступала на первую ступень того жизненного пути, который с каждым годом приближал ее к избранной цели – военное училище и полк.
Но у кадет в зарубежье положение было другим: у них не было НИЧЕГО, ни училища, ни полка, ни самой России. У них был только корпус, и на нем, и только на нем, сосредоточивалась вся любовь к потерянной Родине. Кроме того, если в старое время в корпуса шли почти исключительно сыновья офицеров, то есть той среды, к которой и сами они готовились принадлежать, в зарубежных корпусах была молодежь из самых различных слоев русского беженства и даже сербы. Однако, несмотря на все эти исключительные обстоятельства, в основу новых традиций были по-прежнему заложены внутренняя дисциплина, иногда очень суровая, товарищеская спайка и, как главная руководящая мысль, любовь к родному корпусу и к прошлому Императорской России.
В 1925 году «Звериады» Киевской и Одесской частей корпуса были увезены последними генералами выпусков, и VI выпуск, ставший 1-м традиционным, создал новую общую «Звериаду». Это была книга в роскошном переплете из малиновой кожи с золотым тиснением и обрезом, с прекрасной меловой бумагой; на крышке переплета был прикреплен нагрудный знак корпуса, а страницы были украшены художественными орнаментами, портретами Государей и различными эмблемами. Начальный текст упоминал и о Киевском, и об Одесском корпусах, об их соединении в Сараеве и о создании Русского корпуса: «В горах средь Боснии, далеко в долине дикой и глухой…», а заканчивался выражением веры в грядущее возрождение Родины. Каждый выпуск, оканчивающий корпус, имел право вписывать в «Звериаду» свои собственные строки, изливая в них свои чувства к педагогам, к некоторым событиям или просто к окружающей среде. Надо признать, что стихи эти редко обладали литературными качествами, а были места и не совсем цензурные. Но они служили своеобразной «отдушиной», как это было и в старое время в России.
Внутренней жизнью корпуса руководил «Выпускной совет», который назначался уходящим выпуском во время последнего ночного парада и передачи «Звериады». Он состоял из «генерала выпуска», двух старших и двух младших «полковников», «адъютанта» и вице-фельдфебеля, входившего в Совет немного позже, после своего производства. Ему принадлежала дипломатическая и очень деликатная роль «офицера связи» с директором корпуса. Все решения проводились Советом сообща, и «генерал» являлся «первым между равными». Надо отдать справедливость VI выпуску, что он умело подобрал традиции из обоих основных корпусов, а новые основал на том, что уже было в жизни корпуса. Так, например, девизом корпуса было утверждено – «Помните, чье имя носите!», что красивой вязью было изображено на первой странице «Звериады». Маршем корпуса была принята музыка и слова «Наш полк» (К.Р.). Малиновый цвет погона стал считаться своим, родным, что подтверждалось малиновыми гвоздиками на традиционных парадах. Конечно, сохранилась старинная общекадетская традиция по окончании корпуса оставаться на «ты».
Каждый учебный год начинался первым традиционным парадом, который обычно происходил в конце сентября, вне стен корпуса, на лоне природы. В день корпусного праздника традиционный парад устраивали ночью или рано утром в зале корпуса и с оркестром. В конце учебного года, в 12 часов ночи, происходила передача традиций следующему выпуску. «Звериада» передавалась новому генералу выпуска в торжественной обстановке, и тут же назначался новый Выпускной совет, которому предстояло дальше руководить традиционной жизнью корпуса. Начальство, конечно, не всегда было снисходительно к нарушению правил, как ночные парады, открывание зала без разрешения, уход в отпуск всех, в том числе и наказанных без отпуска, а также ночной уход младшей роты из ротного помещения. Но, несмотря на все препятствия со стороны начальства, все это выполнялось с военной точностью. Символом единства и кадетской спайки сделалось в дни парадов
